Чикагский блюз, стр. 32
Предложив еще несколько прожектов, среди которых запомнились создание всемирного платного музея вечных двигателей и цеха по выпуску пляжных шляп-бумерангов, и не найдя поддержки у брата-близнеца, дядя Жора занялся размещением капиталов в питерских инвестиционных фондах, что вызвало у моего отца нескрываемое недовольство. Какое-то время отношения между братьями были на грани идеологического разрыва.
– Ишь, миллионер выискался! – фыркал отец. – Давно ли в Институте марксизма-ленинизма отличником был, а теперь пожалуйста: частная собственность – основа производства! «Деньги должны трудиться!» Вот она, пагубная сила золотого тельца!
– Потише, потише, – просила мама. – Не хватает вам на старости лет рассориться!
– Я свои убеждения на импортную колбасу не меняю! – распалялся отец. – Жили без нее восемьдесят лет и еще столько прожили бы! А она кое-кому как свет в окошке!
Дело дошло до того, что отец припомнил дяде Жоре какой-то мячик, в одиночку стыренный им у пионеров, а дядя Жора – детскую тетрадку с марками, которые собирали вместе: «А досталась она тебе, Сереженька!»
2
Позднее мы безуспешно пытались разобраться, кто же услышал сетования дяди Жоры о саксофоне – Господь Бог или тот, чье имя еще в девятнадцатом веке запрещалось цензурой Святейшего Синода к напечатанию. Лично я убежден, что Господь Бог услышал дяди-Жорину фразу: «Вот Бог даст, подкоплю деньжат и куплю саксофон. Тогда вы узнаете, что такое настоящая музыка!..» – и принял соответствующие меры. Именно так – достаточно взглянуть на результаты.
В тот день дядя Жора спозаранку вывел из гаража свою чихающую «Волгу» и укатил в Питер по финансовым делам – в одном месте забрать деньги и переложить в другое.
Все наши были в городе. Родители уехали получать пенсию, тетя Зина записалась в мозольный кабинет, Настя повезла Дениса к врачам. Я выспался и уехал в город на электричке, чтобы купить шаровую опору для «Жигулей» и вернуться с первой электричкой после перерыва.
Еще на дальнем подходе к даче мне показалось, я услышал звуки ударных, слегка приглушенные лесом и расстоянием.
Остановился, не веря своим ушам.
Медно звякали диски хай-хэта, барабанные палочки выстукивали петляющую дробь, ухал большой барабан, шелестяще звенели тарелки…
Конечно, это живые ударные.
Я пошел быстрее, останавливаясь и замирая на секунду, чтобы прислушаться. И чем ближе я подходил, тем сильнее начинало познабливать от предчувствия, что комплект ударных инструментов пляшет и подпрыгивает в районе нашего участка. Неужели дядя Жора?..
Я не ошибся. Такого наша улица еще не видала!
Дядя Жора в кургузой маечке и канареечной кепке возвышался на своем балконе за ударной установкой, а внизу, у калитки, одобрительно повизгивала толпа пацанов с велосипедами.
Остановившись за спинами ребят, я залюбовался дядькой и беззвучно рассмеялся. Это же черт знает что за человечище! Ураган! Глыба! Утес! Где он отхватил это сокровище и как в свои шестьдесят шесть лет втащил всё на второй этаж? И когда успел?
Прикрыв глаза, дядя Жора шелестел стальной метелочкой по тарелке, отдыхая после бурного всплеска и давая понять слушателям, что мелодия жива, она лишь сошла на обочину, эффектный каданс с лязгом хай-хэта был ложным, придет время, и мы вновь побежим с горки на горку, прыгая через овраги и горные ручьи, взлетая к вершинам и ухая в пропасти.
Дядька открыл глаза, и я замахал ему рукой.
– Бери скорее банджо! – радостно закричал он и приветствовал мое появление продолжительным звуковым взрывом. – Я и саксофон купил!
Мелькнула изогнутая труба, и, подойдя к перилам, дядя Жора выдул мне вихляющее приветствие. Толпа взвыла и расступилась.
Я кинул портфель на веранде и поскакал по лестнице…
Дядька купил инструменты на целый джаз-банд – бас-гитару, ударные, губную гармошку на кронштейне, банджо и саксофон!
Дядя Жора и сам не мог толком понять, как так получилось.
Он отстоял длинную очередь, забрал деньги из «Нефтьалмазинвестзолота», но положить их в «Ломбард» не удалось: там было закрыто, и у дверей волновалась густая толпа, полная слухов и домыслов, – и он двинул в Зеленогорск, размышляя, правильно ли поступает. С одной стороны, он на сутки выводил деньги из оборота, с другой – и хрен с ними, не толкаться же перед закрытой дверью, лучше приехать завтра. В Репине он подрулил к бензоколонке и увидел в стоящем рядом микроавтобусе изогнутую горловину саксофона и плоский барабанный животик банджо. Дядька с улыбкой кивнул на саксофон и показал сидящим в автобусе парням одобрительно поднятый большой палец. Парни выскочили из автобуса с саксофоном и предложили купить. Дядька подул в мундштук, нашел клеймо изготовителя и спросил, сколько стоит вещица. Парни сказали, что инструменты принадлежат загнувшейся группе «Небесные громобои» и продаются только оптом, но с хорошей скидкой.
Они назвали цену.
Дядька повертел инструмент в руках, тронул струны банджо, опробовал барабан, поторговался для порядка и сказал, что берет. Парни поехали за дядей Жорой и занесли все музыкальное хозяйство на балкон. Дядька расплатился и вот уже целый час с наслаждением вспоминает молодость.
– Завтра приедет отец, сыграем втроем! – беззаботно сказал дядька. – Эх, жизнь пошла! – Он ухнул в большой барабан и ураганно прошелся палочками по маленьким.
– А что скажет тетя Зина? – Я любовался увесистым банджо и подтягивал на нем струны. – И как же бизнес?
– Что скажет, то и скажет! – Дядька взял в руки отблескивающий ртутью саксофон. – Тридцать лет не играл… Не знаю, получится ли…
Он осторожно зажал губами мундштук, прикрыл глаза, вдохнул и осторожно вплеснул в металл шелестящего воздуха…
Инструмент приветственно крякнул и задрожал.
Дядя Жора подался плечами вперед, убирая инструмент под себя, пробежался пальцами по кнопочкам, выпрямился, выпустил из сверкающего раструба легкое быстрое лассо – оно со свистом обхватило высокие золотистые сосны, белое облачко за лесом, кусты сирени под окнами, сарайчик, стоящих у калитки пацанов и двух взрослых соседей, втянулось обратно, и тут же из трубы саксофона поплыл задумчивый морской бриз, прошелестели паруса, за кормой яхты вспенилась белая дорожка, тяжело вздохнул океан, заскрипели снасти, из-за туч выглянуло солнце…
Дядя Жора приоткрыл глаза и приглашающе указал на банджо в моих руках.
Я быстро вытащил из кармана монетку и ударил по звонким струнам: впереди по курсу виднелся остров, и на песке, размахивая копьями, плясали папуасы.
Толпа у калитки взвыла…
3
– Пообещай, что ты отдашь это обратно! – поднявшись наверх и тяжело дыша, умоляла тетя Зина.
– Мне допуск к секретной документации не хотели открывать из-за джаза! – отговаривался дядя Жора, не слезая с круглого стула ударника. – Имею я право хотя бы на старости лет соединиться с предметом своей тайной страсти?
– Это точно, – поддакивал отец. Они с Дениской трогали медные тарелки и проверяли, как работает педаль хай-хэта. – Тогда с этим делом было строго. Нас и стилягами обзывали, и на комсомольском собрании разбирали…
– Нет, это невозможно! – держалась за виски тетя Зина. – Сколько же ты заплатил за эту тайную страсть?
– Совсем недорого. Грех было отказываться. Зинуля, ты же знаешь – я тридцать лет мечтал о саксофоне!
– Ну хорошо – саксофон! А зачем эти дурацкие барабаны? Зачем гитары?
– Продавалось только все вместе. По оптовой цене. Совсем недорого. Смешно даже говорить… Музыка благотворно влияет на нервную систему! И всегда можно продать с тройной выгодой!
– Вот и продай, пока не поздно! – Тетя Зина махнула рукой и пошла вниз – пить валерьянку.
Вечером из города пришла тревожная весть: на дверях многих инвестиционных фондов висят замки, деньги по вкладам не выплачивают, но кое-где еще принимают. Телевизор бубнил нечто тревожное.