Хозяин черной жемчужины, стр. 9
Я повернул голову... И тоже чуть не отскочил в сторону. Рядом со мной сидел какой-то дикий мальчик в черной козлиной бороде.
И он гнусаво проговорил:
– Зачем ему это было нужно?
А вечером позвонил капитан Павлик и сообщил папе, что произошла еще одна кража. На свадьбе...
– Подъезжай, – сказал папа. – Я еще не ужинал.
Павлик подъехал и прямо с порога начал:
– Я, Сергей Александрович, товарищ полковник, как вы указали, участковых сориентировал. В проблемных районах. На вот такие характерные кражи.
– Есть результат?
– Есть, только плохой. Гражданка Сизова призналась...
– Свадьба?
– Свадьба... Призналась, что после застолья кое-что из дома исчезло.
– Что именно? Рояль, холодильник? Привыкайте, капитан, конкретно докладывать.
– А то мы вас кормить не будем, – пригрозил Алешка.
– Пропали колечко с камешком, в конфетной вазочке лежало, и деньги, в стенке на полке.
– Вот всегда мы так, – сердито посетовал папа. – Колечко в вазочке, ключи от машины на столе, деньги на полочке. Дальше, Павлик.
– Засветился гражданин в черном костюме с сиреневым платочком. Темный гость. Со стороны невесты или жениха. Родственник дядя Коля из Питера. Участковый – молодец – сразу попросил хозяйку позвонить в Питер: как там «дядя Коля»? А дядя Коля на свадьбу из Питера в Москву не ездил. Он второй месяц с язвой желудка в больнице лежит.
– Расчет точный, – сказал папа. – В какой семье нет дяди Коли или тети Маши из Питера.
Павлик у нас засиделся, и мы с папой пошли проводить его до метро.
– Правильно, – сказала мама, – подышите свежим воздухом.
На улице уже было, конечно, темно, только светились на столбах желтые фонари и роились вокруг них мохнатые снежинки.
– Как снег тихо падает, – задумчиво высказался Павлик. Еще один романтик.
– В нашем районе всегда так, – съехидничал Алешка. – У нас снег по крышам не стучит.
Романтик Павлик заметно смутился. Он Лешку явно побаивался.
– Я, Леш, хотел сказать, что когда падает снег, то всегда наступает тишина.
И что это Лешка все время к Павлику цепляется? Очень неспроста. Что-то ему от Павлика надо.
– Мне, Леш, когда за окном дождик стучит, как-то тревожно становится.
– Мне тоже, – неожиданно согласился Лешка. – Вы про кого в это время думаете?
– Про тех, кто под дождем, без плаща и зонтика.
– И я тоже. Про бездомных собак. Без плаща и зонтика.
– А я вот что еще думаю, Сергей Александрович, – внезапно перескочил Павлик. – Вот я составил по известным эпизодам список похищенного у доверчивых граждан – весьма прилично получается. Очень много дорогих вещей и очень много денег. Деньги – ладно, их легко спрятать. А вещи? Их же надо продать? И смотрите – сколько времени прошло, а ведь ничего не всплыло, ни одной вещички. Я по всем подходящим торговым точкам, как вы советовали, и оперов пустил, и агентуру направил. Только шуба Крутиковой нашлась.
– Это элементарно, Павлик, – объяснил папа. – У него есть место, где-то не здесь, вроде склада. И он постепенно через надежного сообщника сбывает краденое в других городах. А шубу Крутиковой он просто выбросил – видно, та еще шубка, не первой свежести. Ты вот что, Павлик, ты когда на главного фигуранта и сообщников выйдешь, проверь их всех на регулярные поездки, например в область.
– Верно! Выявлю маршруты и выйду на точку. А Леша прав – собак под дождем очень жалко. Без плащей и без зонтиков.
Глава V
Карп непосредственный
Когда мы с папой путешествовали по побережью Белого моря, то всегда перед сном старательно изгоняли из палатки всех комаров, иначе бессонная ночь и опухшие наутро от укусов лица были нам гарантированы.
Но вот одну «комариную» ночь я помню до сих пор. Мы приняли все антикомариные меры, изгнали из палатки комаров и мошек, но один комарик – маленький, хитрый и бедовый – где-то затаился и вышел на ночную охоту, когда мы все уснули.
Сквозь сон я услышал тонкое назойливое гудение, отмахнулся раз, другой, третий. Шлепнул себя по щеке, промахнулся, конечно. Не по щеке, конечно, промахнулся. Задремал. И все началось опять. Зудит, зудит, зудит... Я застыл, жду, когда он снова сядет, чтобы мне на этот раз уж не промахнуться. Дождался. Шлепнул себя в лоб. Хорошо, что этот разбойник не на нос мне сел.
В общем, я воевал с ним почти до самого утра, даже папа сквозь сон пробормотал: «С кем ты там дерешься? Побеждай скорей». А мама сквозь сон пробормотала: «Ему учитель физкультуры снится».
В конце концов я сдался. Сбросил с лица носовой платок, которым пытался укрыться от нападения, высунул из спальника голые руки и в сердцах гавкнул:
– На, жри!
– Сам жри! – сквозь сон пробормотал Алешка. – Я не хочу.
Вот наш Алешка точно как тот комар. Когда ему что-то надо, он будет зудеть, зудеть, зудеть... Пока ему в сердцах не гавкнут: «На, жри!»
Такую же «комариную» тактику он применил и к тете Зине, чтобы она помогла ему найти этого дядьку, которому продала тридакну. Он звонил тете Зине по нескольку раз в день. Она отбрыкивалась как могла. «Мне некогда, я стираю. Мне некогда, я готовлю обед...» Однажды она даже с отчаянья завопила: «Мне некогда, я улетаю в космос!»
Но наш Алешка не только назойливый комар, он еще и хитрый лисенок. И как-то при очередной атаке он выдал:
– Теть Зин, вы такая красивая и такая вредная!
– Красивая? – тете Зине стало интересно. – Кто сказал?
– Папа.
Сработало безупречно. Дело в том, что в далекие годы наш будущий папа, наша будущая мама и будущая тетя Зина учились в одной школе. И Зинка была влюблена в Сережку. Но наш будущий папа отдал свое сердце нашей будущей маме. А Зинка... тетя Зина страдает по нему до сих пор. Хотя и у нее самой есть неплохой муж и вполне приличные дети.
Так что – сработало.
– А ты не врешь? – заволновалась тетя Зина.
– Я красивым женщинам никогда не вру, – важно подлил Алешка масла в огонь.
– А кому он так сказал? Тебе? – все волновалась простодушная Зинка.
– Маме!
Это был последний удар. Лед тронулся, и теперь его не остановишь.
Тетя Зина сдалась.
– Лешенька, ну я в самом деле не знаю, где он живет. Где-то в нашем районе. Кажется, возле кинотеатра «Пламя», что ли...
– У нас такого кинотеатра нет. Вспоминайте, тетя Зина. Ведь вы такая красивая. И умная, наверное.
– А! Вот что я еще вспомнила. Там какие-то пруды есть, недалеко от его дома. Он говорил, что любит по-стариковски с удочкой на берегу посидеть. Я ему еще сказала: а зимой-то холодно ведь, уши замерзнут. Ничего, говорит, у меня заветная шапка есть, из полярного волка, лохматая, теплая.
– Спасибо, теть Зин! Приходите к нам в гости.
Ему еще хотелось добавить: «Когда папы дома нет». Так он и позволит чужой Зинке на нашего Сережку заглядываться.
Я в этой истории почти никакого участия не принимал. Так уж получилось. Все трудности и хлопоты, а также финальная слава достались Алешке. Он почему-то почти сразу почувствовал, что эти квартирные кражи – только начало. А это плохое начало может кончиться еще хуже. Но звенящий комарик этого не допустит...
Комарик погрузился по уши (не знаю, есть ли у комаров уши) в нашу кладовку. Это волшебное место. Чего там только нет! Но Алешка долго не выбирал – он вылез из кладовки с папиной зимней удочкой. И выволок папин длиннополый тулуп для зимней рыбалки.
– Вот! – сказал он мне, отдуваясь. – Приманка.
Я ничего не ответил.
– Я иду на рыбалку. – Алешка повысил голос. – Пойдешь со мной?
– Куда?
– На Воронцовские пруды. Там рыбы, Дим, как в магазине. Всякий размер.
Я знал, что в этих прудах, кроме вездесущих бычков, никакой рыбы нет, но от соблазна не удержался. И достал из кладовки вторую удочку.
Алешка влез в папин тулуп. И исчез в нем без следа. Попробовал сделать шаг, но наступил на полу и грохнулся на всю прихожую. И откуда-то из душных недр тулупа сообщил: