Хозяин черной жемчужины, стр. 20

За нами и правда пришли. В дверях показалась Лидочка с волосами до плеч и в белом халате и приветливо нам помахала. Везде у него свои люди, опять подумал я про Алешку. И, как правило, симпатичные.

Лидочка повела нас в океанариум. Она шла торопливо. Встречный ветер развевал ее волосы и распахнутый белый халат.

Алешка семенил то с одного ее бока, то с другого, то забегал вперед и тараторил:

– Теть Лид, вы должны совершить подвиг.

– Вот еще! – фыркнула Лидочка. – Я и так каждый день на работу хожу.

– Во имя науки.

– Вот еще! Больно мне это надо.

– Ради Вадика.

Тут Лидочка чуть притормозила. Волосы ее опустились на плечи, белый халат запахнулся.

– Вот еще! – уже не очень уверенно фыркнула она.

– Он в вас влюбился! – ляпнул Алешка.

Лидочка остановилась.

– А ты маленький нахал!

– Я не нахал, я наблюдательный. Вы должны ему помочь.

– Чтоб он на мне женился?

– Это не обязательно, – увильнул Алешка. – Это ваше личное дело. А ваш Вадик в опасности. И вся его наука тоже. Нагнитесь!

Лидочка послушно подставила Алешке ухо, убрав с него прядь волос. По мере того как Алешка что-то нашептывал ей, выражение лица у Лидочки менялось. На нем отражались все ее чувства. Страх, недоверие, возмущение, интерес, неуверенность...

– Нет, – вздохнула она. – Я так не сделаю.

– Ну и не надо, – громко сказал Алешка. – Можете разогнуться. А вот когда Вадик женится... на какой-нибудь другой фотомодели, поплачете!

– Вот еще! Маленький нахал! Что еще за модель? Ты ее видел?

– Ага! Класс! Супер!

– Ну, ладно... – Лидочка вздохнула. – Только вы мне обещаете, что ничего очень плохого там не сделаете?

– Мы сделаем очень хорошее! – яростно выпалил Алешка. – Вадик будет в восторге.

– От меня? – с надеждой спросила Лидочка.

– И от вас тоже.

Глава X

Правая ложечка

Эту комнату, перед стеклом аквариума, сотрудники называли барокамерой. Я все собирался кого-нибудь спросить почему, но забывал или стеснялся.

Потом мне повезло. Вадим Иванович как-то раз сам мне объяснил.

– Вот там, – он показал на экран, – что-то вроде океана. Мы как бы погружаемся в его глубины, пытаемся раскрыть их тайны. А здесь, в этой комнате, уже суша, земля.

Я сделал вид, что все понял. А Кореньков понял, что я ничего не понял. И продолжил свою лекцию.

– Когда человек погружается в воду, он испытывает огромное давление среды. И, возвращаясь на поверхность, может очень сильно заболеть. Даже до смерти. Он должен после огромного давления плавно перейти туда, где давление нормальное, привычное для его организма. Поэтому для водолазов имеются такие устройства – барокамеры, где они находятся после выхода на поверхность какое-то время. Чтобы организм адаптировался. Вот и у нас так, в шутку, конечно. Вроде как бы побывали мы на глубине, а здесь приходим в себя, привыкаем к земной жизни. Осваиваемся с впечатлениями.

Здесь, в этой «барокамере», стояли столы, на них – бумаги, блокноты, компьютеры, калькуляторы, секундомеры и всякая другая мелочь. За каждым столом сидел молодой ученый или сидела молодая ученая, и они, вглядываясь в сумрак экрана, что-то записывали, подсчитывали или даже вмешивались в жизнь подводного мира.

Оказывается, на передней панели, под экраном, были такие перчатки как бы из металла, но гибкие. Ученый вставлял в них руки и делал всякие нужные движения. И тогда, уже в самом аквариуме, эти движения повторял манипулятор. Тоже что-то вроде рук с пальцами. Только эти руки были все такие суставчатые, узловатые. Но послушные. Они точь-в-точь повторяли все движения человеческих рук.

Это было здорово! Я сам видел, как одна ученая вытянула этот манипулятор во всю длину, бережно обхватила его суставчатыми пальцами красивую морскую звезду, перевернула ее брюхом вверх, рассмотрела и осторожно опустила на песок.

Но они, эти ученые, вмешивались в подводный мир не только клешнями манипулятора. В этом мы тоже убедились!

Мне показалось сначала, что из глубины аквариума выплывает, почему-то медленно, средних размеров акула. Но это оказалась не акула, а девушка. И это оказалась не просто девушка, а Лидочка. Только не в белом халате, а в купальнике. И в ластах и маске. Она помахала нам ладошкой, выпустила из-под маски вереницу пузырей и занялась какими-то делами. Мне даже показалось, что она кормит некоторых рыб и других представителей подводного мира прямо из своих рук. Даже акула, проносясь мимо как лихой рокер, выхватила у нее из руки большую селедку.

Время от времени Лидочка всплывала, наверное, подышать, и мы видели только ее ноги в зеленых лягушачьих ластах.

– Тетя Лида в купальнике, – громко сказал Алешка, – еще симпатичнее, чем в халате.

Ученые и аспиранты подняли головы и тихо засмеялись.

– Она на морскую русалку похожа, – добавил Алешка. – Двуногую.

Мы сели за свободный столик, Алешка достал свою драную тетрадь и, поглядывая на Розового Принца, начал что-то в ней черкать. Словом, занялся научной работой.

Лидочка поправила зеленые и фиолетовые водоросли, заглянула в пещерку, куда спрятался осьминог Васька, и растворилась в зеленой глубине.

А в барокамере шумно возник профессор Глотов.

– Сидите, сидите, коллеги, – милостиво разрешил он. Хотя никто вставать и не собирался.

Подошел к экрану, склонился в сторону Принца, побарабанил по стеклу пальцами. Подошел к нам, заглянул в Алешкину тетрадь и сказал:

– Ого!

Еще бы не «Ого!». Алешка здорово рисует. И Розовый Принц в ладошках жемчужницы выглядел как живой. Даже светился матовым блеском.

– Славно! – похвалил его Глотов. – Пошли ко мне, чай пить.

С кем только Алешке не приходится пить чай. Впрочем, он до него большой охотник.

В личном кабинете Глотова тоже было много всяких высушенных и заспиртованных образцов подводной флоры и фауны. Много научных книг. А на отдельной полке, как он нам похвалился, стояли его научные труды. Мы, конечно, с уважением с ними ознакомились.

Но вот что интересно. Самой первой на полке стояла тоненькая брошюрка красного цвета. Она называлась задумчиво: «Глубоководные зоофаги [1] Индийского океана». Автор – В.И. Кореньков, аспирант. А чуть пониже написано: «Под редакцией проф. Ю.Н. Глотова». Рядом с красной брошюркой стояла синенькая. Под тем же названием. Но уже авторов стало два: проф. Ю.Н. Глотов и к.б.н. В.И. Кореньков. А третья зеленая брошюрка (под тем же названием) опять имела одного автора – проф. Ю.Н. Глотова.

Мы с Алешкой переглянулись. И оба подумали об одном и том же.

Завершал эту великую полку большой и толстый том в роскошном кожаном переплете с золотыми уголками.

– Моя докторская диссертация, – гордо сообщил проф. Ю.Н. Глотов. – Эпохальный труд.

– Зоофагия, – с умным видом оценил этот труд Алешка. – Индийского океана.

– Точно, батенька мой. – Глотов прошел к письменному столу и плотно уселся в кресло. – А теперь, коллеги, чаевничаем. Вы с чем пьете чай? С конфетами или с сахаром?

– Сахар кладем в чай, – не растерялся Алешка, – а конфетами закусываем.

– Мудро! – похвалил его профессор.

Он достал связку ключей, отпер верхний ящик стола, вытащил из него коробку конфет, две обычные чашки и красивую кружку, на боку которой был нарисован разноцветный дядька в старинном красном кафтане, расшитом по стоячему вороту золотыми узорами, с пышным девчачьим бантом на груди и с белыми девчачьими локонами над ушами.

– Ого! – сказал Алешка. – Клево! Император или царь?

Деловой пацан. А то он разницу между ними знает! Я, кстати, тоже ее не знаю.

Профессор снисходительно улыбнулся.

– Не царь и не император. И даже не монарх. Это великий Моцарт.

– Ихтиолог? Или конфетолог?

Профессор с осуждением покачал головой.