PR для братвы, стр. 30
Сердечко екнуло: стоит с огромной белой ромашкой. Прошла, будто не замечая протянутого цветка. «Возьмите, девушка, это вам!» — и снял очки. Взгляд умный, пристальный, даже синяки стати как-то не так заметны.
Взяла. Подумала: «Влюбился, что ли?», а сама-то на шею готова броситься, даже не зная, как зовут.
«Андрей», — будто догадался.
«Марина».
«Провожу?»
Только плечами пожала. Пошли рядом и молчали. «Чтой-то со мной? Никогда молчаливых не любила. — Поняла: — С ним спокойно, сам не обидит и не позволит никому». Незаметно посмотрела: «А он симпатичный, но, наверное, это не важно».
Несколько километров до дома по набережной, через мост и опять по набережной, и все молча. Как хотелось к нему прикоснуться, хоть локоточком… Церковь. Монастырь. «Это мой дом». Молчит, очки надел. Не хочет прощаться. И я…
«Может, зайдете? На чашечку кофе…» Сам не напросится, это сразу видно. Не стесняется, просто уважает… «Да!» — согласился. А может, ждал… Нет, это я, дура, я его всю жизнь ждала… Почему? Просто чувствовала: он НАСТОЯЩИЙ…
Кофе. Какой кофе? Кто первый поцеловал?.. Я…
Господи, как хорошо… Почему так хорошо? Как хочется в нем раствориться… Я с ума сошла… Что будет утром?.. Сгорю от стыда… Еще… Еще… Почувствовала языком щербинку… Я его сейчас задушу… Нет, я сама умру… От счастья…
Он рядом, руки теплые, тоже не спит… Скоро утро… Уйдет или не уйдет… Боже, как стыдно… Я же его совсем не знаю… Уйдет… Ромашка… Любит — не любит… Плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет… Любит… Любит!..
Спит… Глаза закрыты, фингалы уже желтые… Уйдет… «Андрей, мне пора. Ты останешься?» — «Нет, встречу». Не верится… До вечера не доживу…
«Морская, на море полетим?»
«Да хоть на Северный полюс». — Подумала: «Господи, как он все понимает!» и сказала: «С работы не отпустят».
«Кто начальник?»
«Главный инженер…»
«Договоримся».
Шепнул бы хоть что-нибудь нежное… Молчит… Взял за руку и посмотрел в глаза… Молчи… Больше ничего не надо, только этот добрый взгляд… Он все понимает… Он настоящий…
41
Удивительное дело. Попавшие на ментовскую зону бывшие мусора тут же начинают жить по-блатному, только в своем недоделанном понимании воровских законов. Отношения между «блюстителями» приобретают какой-то карикатурный характер, вроде как в среде малолеток: прописка, красное — западло, колбаса на член похожа, петухи, мужики, шныри-шестерки, угловые. И категория проштрафившихся правоохранителей с таким ожесточением, очутившись за решеткой, гнут друг друга, что существование в обычных колониях может показаться отдыхом в пионерском лагере.
Подонок с погонялом Шест в свое время заехал в места не столь отдаленные после несения «боевого дежурства» в День Победы. Он, тогда еще молоденький милицейский сержант, изрядно накачался, столь грандиозный праздник отмечая. Хотел добавить, но наличная мелочуга кончилась. Тогда-то он и присмотрел одного обвешанного медалями старичка, прислонившегося к стеночке в пустынной подворотне. Окосевшему правоохранителю показалось, что ветеран пьян, и блюститель, не долго думая, стал копаться в карманах военного героя, тем самым сочетая свое служебное рвение с банальным грабежом. К сведению людей непьющих, такие явления происходят повсеместно, да вы, наверное, и сами от своих употребляющих товарищей об этом не единожды слышали.
Однако ветеран спиртным вообще не злоупотреблял, а притулился к стеночке по поводу уже солидного возраста и в связи с этим навалившейся на него усталости. Обнаружив, что мент у него из карманов извлек кошелек, заслуженный старичок, конечно же, возмутился и кипиш поднял. Сбежавшиеся на крик ветераны, видимо, в полковой разведке служили, они вязали обнаглевшего мусорка, как фашистского языка, хотя бухой сержант выхватил табельный пистолет и даже начал отстреливаться. Хорошо, не попал, а то бы до сих пор чалился. Так его в ближайший отдел и доставили, недопившего, помятого, лишенного разгорячившимися победителями погон и личного оружия. С того дня карьеру милицейского стража порядка Шест сменил на лагерные нары и жизнь ссученного уголовника.
На зоне он быстро приспособился шестерить уже знакомому нам Черепу, за что и получил свое погоняло, а также по освобождению — место в банде бывших мусоров. Главарь банды весьма ценил своего шныря за преданность, поэтому в начатых ублюдком военных действиях определил Шесту самое безопасное место, оставив того в шикарной адвокатской квартире поджидать Чернявенького.
В апартаментах юристок фашиствующий упырь освоился еще быстрее, чем в сумрачной подворотне, уже через минуту после ухода своего босса забравшись в холодильник и приступив к его опустошению.
Таня-Галя возражать нагло жующему их припасы подонку не решились, только с ужасом смотрели на широкий рот своего потенциального защитничка от грабителей и шантажистов. Довольный своим положением в намеченной боевой акции, отморозок решил ролью телохранителя аппетитных дамочек не ограничиваться и начал прикидывать себя на роль телособлазнителя, руководствуясь изречением: «Что охраняем — то имеем!».
— Ну че, бабы, знакомиться бум? — ковыряя грязным ногтем в зубах, не теряя времени, начал домогаться галантный кавалер.
Промямлив имена, дамочки поспешили незамедлительно скрыться от коварного соблазнителя в гостиной комнате.
— Не понял? Это что, меня не уважают? — вламливаясь вслед за ними, возмутился Шест. — Я, между прочим, за вами ухаживаю, — сообщил он свои намерения. — Могли бы уделить соответствующее внимание, — обиделся упырь.
От перспективы быть объектами столь стремительно нарастающей страсти конченого ублюдка девочек заколотило, и они покраснели. Приняв перемену цветового изменения лиц своих подопечных за стыдливый восторг, наглый Шест продолжил:
— Да чего, девки, стесняться, до завтрашнего утра здесь никого не будет, мы можем по полной программе оттопыриться, у меня с этим все в порядке, — успокоил он. — Стоит, как умалишенный.
Привыкший по жизни общаться только с определенной категорией существ противоположного пола, в основном обитающих на ночных вокзалах, в галантности бывший мусорок превзошел самого себя. Он даже ни разу не выругался, что для него было неестественно, так как ненормативная лексика в исполнении Шеста весьма редко разбавлялась обычными словами.
Не понявшие возвышенных побуждений проявившего себя интеллектуалом отморозка Таня-Галя, не сговариваясь, вырвались из гостиной в коридор, а затем и в спальню и, напрягая все силы, передвинули широченную кровать к двери, тем самым забаррикадировавшись.
Весь день и всю последующую ночь адвокатессы держали. круговую оборону от пытавшегося прорваться к объектам своей неразделенной любви с первого взгляда бывшего фашиствующего пленника ветеранов-разведчиков. К утру филологические знания не смыкавших глаз юристок заметно расширились за счет надрывавшегося в своем страстном, но нереализованном порыве скребущегося в подпертую дверь Шеста…
42
Душа любящего Винни рвалась домой.
Посмеявшись в компании друзей над сценой испанской корриды, произошедшей в коммуналке Кукушкиных, Дима, не прощаясь, выскользнул из «Континента», собираясь пораньше прибыть к своим девочкам. Он уже более пяти лет скрывал от братвы свое семейное положение, опасаясь, что об этом узнает и Макарыч, не напрасно считая его своим соперником.
Из общения с Мариной было видно, что ее отношение к Кострову не совсем угасло под влиянием времени, и влюбленный мафиози ужасно страдал от ревности. В Алинке он просто души не чаял и с удовольствием повязал бы со своим рисковым ремеслом, чтобы почаще находиться с ней, но, как известно, вход в блатную жизнь — рубль, а выход — два, если не больше…
Садясь в машину и мечтая быстрей добраться до своей всегда желанной зеленоглазой красавицы, Винни, естественно, не заметил наблюдавшего за ним упыря, а тот уже спешил набрать номер модной трубочки. Дорога заняла не более пятнадцати минут. Зарулив на стоянку, оставшиеся до дома пару сотен метров Димон решил пробежаться, благо тренированное тело это позволяло, а желание поскорей обнять своих любимых к этому подталкивало, Но окрик вышедшего из темноты сутулого незнакомца сдержал его порыв.