Лохотрон для братвы, стр. 33
От волнения сперло дыхание, бешено колотилось подленькое сердечко и неудержимо тряслись шаловливые ручки. Давненько Юрочка не наведывался в квартиру Репкиных, а между тем там произошли кое-какие изменения. В дверях судейской опочивальни предусмотрительным Василием Ивановичем был врезан английский замок. Разбогатевший взяточник как чувствовал задуманную коварным зятьком пакость.
Открывать замки без ключей воришка не умел, а взламывать не решился. Поковыряв в скважине булавкой, скрепкой и даже принесенной из кухни вилкой, Юрик погоревал над недостатками собственного профобразования и отступил, еще больше возненавидев догадливого тестя. Для успокоения совести он осмотрел доступные помещения квартиры, ничего не нашел и покинул ее до следующего раза.
По дороге домой в переполненном трамвае ему на радость удалось дернуть кошелек из кошелки к будущему огорчению какой-то озабоченной домохозяйки. Но радовался пройдоха недолго, его навар составил всего восемьдесят два рубля пятьдесят копеек. А дома его ждал готовый к развлечениям Равиль, который только что вернулся от Ящера, где докладывал о проделанной творческой работе с незабываемой Лерочкой и ее мужем — несчастным Глебом, бывшим потрошителем старушек.
Обняв Чернявчика, который тут же втянул голову в плечи, татарин по-доброму спросил:
— Слышь, Юрсон! У тебя, типа, деньги есть? Скажи мамке, чтобы, типа, закусь готовила. А сам как бы за водкой дуй!
На этот раз желания бандита и овцы совпали, и захмелев, нашелся повод творчески пообщаться.
— Равильчик! Этот козел на свою комнату замки навесил, сволочь! — жаловался пьяный воришка-самоучка. — Родственникам не доверяет коммуняга долбанный.
— Не писай кипятком, паря! — бубнил еще более охмелевший отморозок. — Нам эти замки как бы до штепселя! Вместе пойдем! Я эти замки вот… — добавил боец и раздавил в ладони хрустальный стакан из сервиза Чернявеньких…
После встречи с судьей довольный дележом очередной взятки Макарыч заехал на огонек к подопечному Юрочке. Дверь открыла Катерина и провела в гостиную, где на диване, обнявшись, дрыхли будущие грабители судейских апартаментов…
10
В пятницу по плану в зале № 9 состоялось судебное слушание по вопросу изменения меры пресечения гражданину такому-то. Заседание прошло вовремя и без задержек. Заслушав стороны защиты и обвинения, судья Репкин быстренько зачитал заранее приготовленное ' постановление:
— Гуляйте, подследственный, пока не засыпались! — и чинно удалился в совещательную комнату, даже не удостоив взглядом очаровательных адвокатесс.
Между тем шикарные дамочки не смирились с судьбой, нанесенными татарином морально-материальными издержками и оскорблениями действием. Они, можно сказать, жутко горели жгучим желанием отомстить за поруганную честь и прямые убытки, выраженные в долларовом эквиваленте. Они даже спать не могли, не предъявив за испорченные сметаной постельные принадлежности и собственное унижение в голом виде в извращенной форме.
А также ни за что не собирались прощать затраты в коммерческом вендиспансере, на этот раз в рублях, на предмет выявления диагнозов каких-нибудь неприличных заболеваний и опять-таки морально-нравственные страдания и переживания в ожидании результатов от сданных анализов. Слава Богу, пронесло! Если б они знали, что ненавистный Равиль не так давно вылечился, то, может быть, не так волновались бы и убивались. И может, даже в лечебницу не пошли, а спокойно облизали бы губки и больше сметану в универсаме не покупали.
Но откуда они могли знать, если мерзкий отморозок не докладывался, а просто пришел, попользовался и «курицами» обозвал, что тоже извинять не хотелось. Впрочем, никто и не извинялся, и даже не пытался.
Но больше всего расстраивало замечательных юристок, что все остальные кротовские финансовые потоки проходят не через их ухоженные ручки, а совсем наоборот, через тех самых насильников и шантажистов, которые над ними так жестоко надругались. Татарина и Макарыча Таня-Галя полностью отождествляли, представляя их одним целым ящеровским чудовищем, которое следовало поразить какой-нибудь молнией или хотя бы штакетиной от забора, но обязательно насмерть.
Но, как назло, подходящей молнии не было, а штакетину слабыми, хоть и липучими, ручками не поднять, а попросить кого — денег жалко. Опять же обратно шантажу подвергнуться можно от оплаченных исполнителей. Из своей процессуальной практики они о таких случаях слышали и поражались наглости прохиндеев, которые гонорары брали и бежали к заказанному рассказывать, кто-чего-как, в надежде еще и премиальные получить.
Нет, Таня-Галя не простачки какие-нибудь, они сами решили что-то придумать и воплотить. И придумали ведь, все предыдущие банальные идеи с молниями там и штакетинами, обсудив и благоразумно отказавшись. Дамочки наши шикарные чудовище его же оружием поразить намерились. Шантажом наказать собрались.
«Если и не изведем чудище, — думали, — то на бабки опустим, тем и отомстимся».
Но для поставленной цели информацией разжиться надо было, зная, что кто ею владеет, тот и мир перевернуть сможет. Или нет? Это о рьиаге сказано было! Или о точке опоры. То ли Архи-мадрид, то ли Архи — какой-то — мед, а может, еще кто-то философствовал. В общем, с миром чудеса творить можно при помощи информации.
Вот и сговорились пострадавшие дамочки это самое у Чернявенького выведать, а конкретно, сколько Макарыч до судьи Репкина из взятки не донес. С такими сведениями можно Макарыча с Равилем к голой стенке прижать и сметаной или еще чем похуже вымазать, заодно и долларовый эквивалент вернуть. С тем к Юрику и направились.
Прохиндей, конечно, их выслушал, уразумел и прикинул что к чему, и за треть согласился.
— Только, — говорит, — вы с Андрей Дмитричем мое участие и не упоминайте даже, имя мое забудьте! Андрей Дмитриевич, знаете, какой, он в сердцах и пристрелить может! — И поведал случай с Крапалем — наемным убийцей незадачливым, о том, как Макарыч того по башке «Макаровым» тюкнул. — Знаете, — говорит, — какая дырка в черепушке была, тот, одуревши, все признал, раскололся и даже сотку не выпил. И с Равилем помалкивайте, тот еще хуже!
Дамочки-адвокатши о чем-то о своем перекрестились и «слава Богу!» сказали, пообещали Юрику молчать как рыба об лед:
— Побыстрей только выведай!
А сами собрались и думают: «Может, ну его к лешему, с бандитами связываться? Вон они с пистолетами шляются, еще шлепнут, не разобравшись, что мы из интересов справедливости стараемся потрясти их отморозков неправильных».
Разумно было подумали, но чувство мести победило, мозги вместе с честью поруганной, видимо, напрочь отсутствовали.
А Юрочке, прохиндею конченому, эта идея юристок-авантюристок очень даже понравилась, как это «бантиков» собственных адвокатскими ручками в долях подоить. «Забавно даже получиться может», — думает.
Тут же Наташку вызвонил: приезжай, мол, «птичка», а то полюбить тебя соскучился.
Она, конечно, на «десяточке» тут же и подскочила. Маме Кате «здрасте» сказала и в опочивальню с Юриком затискалась, Катерина даже «здрасте» ответить не успела.
И вот там промеж любовных мероприятий и сговорились, что доченька у своего папеньки сама или с помощью маменьки нужные цифры и раздобудет, а то как же Таня-Галя к Андрею Дмитриевичу подъедут и что-нибудь недостоверное ляпнут, он тогда их быстро на чистую воду из грязной выведет, еще, не дай Бог, по башкам надает или еще чего выдаст…
Но это уже Чернявенький думал, Наташку в тонкости не посвящая. И опять любовными игрищами занялся, благо татарин на предмет развлечений где-то запаздывал.
«И чего он вокруг меня сидит?» — спрашивал самого себя обласканный женушкой Юрочка.
Однако пора было Наташку к Репкину за шпионскими сведениями посылать.
— Вон кто-то в дверь ломится, никак Равиль приперся? Давай, давай, птичка ненаглядная, быстрее блузочку в юбочку тыкай, дай-ка я тебе лифчик застегну, а то оттопыривается, — засуетился потенциальный грабитель судейской квартирки.