Другие истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник), стр. 5

Стоя на высоких каблуках, она была почти одного роста с ним. По-кошачьи выгнув зад, она прижалась всем телом к зеркалу, отчего ее груди расплющились, расползаясь по поверхности экрана, на который я неотрывно смотрел. Он снова овладел ею, яростно, резко, еще плотнее прижимая ее лицо и грудь к зеркалу в ритме толчков. Еще немного, и, казалось, она пройдет сквозь стекло и упадет между моих ног, где я готов был принять ее!

Я не помнил, когда еще был так тверд, и продолжал мастурбировать в ритме их движений. Она казалась парящей в другом мире. Прикрытые веки, открытый рот. Должно быть, ей приходилось предпринимать сверхчеловеческие усилия, чтобы сдерживать крики, которые, без сомнения, привлекли бы внимание других клиентов.

Он вторгался в нее все сильнее и глубже. Я чувствовал их приближающийся оргазм, столь же близкий, как и мой. Любовниками завладело неистовство, ритм их ускорился, переходя от страстного к невыносимо-бешеному. Открыв глаза, она отбросила прилипшие к лицу пряди. Сейчас она имела мало общего с той утонченной и элегантной дамой, которой я грезил все эти дни, превратившись в тигрицу, распутницу, сорвавшуюся с цепи. Она была так же нетерпелива, как и ее любовник, вращая бедрами и ягодицами в ритме экзотического танца до того момента, как они вместе достигли сокрушительного оргазма. Опустившись на пол, не размыкая объятий, они поцеловались, утомленные и пресыщенные.

Я, со своей стороны, оценивал понесенный урон. Красноречивое пятно украшало мои брюки, а на моей ладони растекалась лужица, но она была гораздо меньше, чем тот поток слишком долго сдерживаемого блаженства. Я убедился, что в коридоре никого нет, и проскользнул в туалет, чтобы привести себя в порядок. Я вышел оттуда через несколько минут, сконфуженный, но довольный, паря в облаке неизгладимых впечатлений, которые я не смогу никому передать, но в которых буду черпать будущее удовольствие.

«Ах! Она побаловала меня! Если бы она знала, что я наблюдаю за ними, все было бы совсем не так», – повторял я про себя.

Соланж часто называет меня простофилей. Я делаю вид, что это не так, даже если это на самом деле правда. Но на следующей неделе было много тех, кто также считал меня простофилей.

Действительно, уже на следующий день моему руководству пришлось все начинать с начала, прямо с утра, после того, как меня… выставили за дверь. После того, как накануне Николь и ее сообщники… обчистили магазин «Галереи Моды», за которым я должен был наблюдать, более чем на восемьсот тысяч долларов. Они провернули это дельце в то время, пока я оттягивался вместе с парочкой, занимавшейся любовью в примерочной.

В газетах пестрели заголовки типа: «Обманутый наблюдатель из службы безопасности».

Это произошло в понедельник 17 октября.

Да… Никогда ничего не происходит по понедельникам…

Вопрос чести

Клод вынужденно подслушивал разговор за соседним столиком – тем самым, за которым еженедельно проходило «заседание молодых, разведенных и обиженных».

Уже не в первый раз его уши ловили порой шокирующие, порой смешные, порой патетичные откровения женщин, упивающихся своими же байками. По воле случая, они всегда располагались за соседним столиком. Неизвестно, встречались ли они еще в течение недели, но в пятницу вечером они неизменно располагались рядом, так что было легко – слишком легко – следить за ходом их беседы.

Четыре сплетницы и не догадывались, насколько удобно и заманчиво следить за их невероятными приключениями, подобными сериалу. О, они не бездействовали, эти разведенные и обиженные! Клоду казалось, что каждую неделю, по крайней мере, у одной из них случалась какая-нибудь история (как правило, с кошмарной развязкой), достойная того, чтобы рассказать о ней на этом собрании.

Однако, что больше всего задевало Клода, это были истории, многочисленные и разнообразные, касающиеся, как правило, одного и того же – мужчин и их хронической неспособности по-настоящему удовлетворить женщину. Согласно их опыту, мужчины были либо слишком озабочены тем, чтобы показать свою выносливость, и «накачивали» их, не заботясь об их удовольствии, либо наоборот, «извергались» слишком рано. Да и вообще, они утруждали себя лишь несколькими поцелуями и – оп! – сразу в койку! Более того, никто из них, казалось, и не подозревал о таких понятиях, как «предварительные ласки» или «ласки клитора». Послушать их, так все мужчины были убеждены, что лишь их крайняя часть тела способна доставить удовольствие женщине, и при этом совершенно неважно, как вести себя с женщиной.

До Клода доносились как тонкие, так и грубые шутки.

– Этот козел не потрудился даже снять сапоги! И когда он в четвертый раз отдавил мне ноги, я должна была изобразить восторг оттого, что он, наконец, кончил!

– Ну, с моим это произошло еще до того, как он спустил брюки. Он был так унижен… Напрасно я повторяла, что нет ничего страшного, что мы все равно можем получить удовольствие, и что в следующий раз все получится. Как же! Он же считал своего самого лучшего друга непобедимым!

– А у моего последнего он был такой маленький, что сначала я подумала, будто это его палец. Я решила: «Вот человек, который что-то умеет!», но нет, это был его пенис, которым он двигал туда-обратно три минуты, почти не двигаясь сам, затем встал, надел брюки и предложил мне выпить.

Клод посчитал все это печальным. Конечно, можно допустить, что подобные характеристики относились к значительному числу мужчин. Одни были бестолковыми, другие – просто невежами, третьи – чистыми эгоистами. Но обобщать и клеймить весь мужской род – слишком несправедливо. Ведь есть среди них и те, кто искренне старается! Несомненно, эти женщины стали жертвами несчастного стечения обстоятельств, что было весьма прискорбно.

Эта последняя мысль пробудила в его голове одну идею. Она мало-помалу приняла более четкие очертания. Еще один стаканчик – и Клод отправился домысливать ее в постель, в полном одиночестве.

Две недели спустя четыре «разведенные и обиженные» судачили на том же месте, что и обычно.

Для Вероник разговор казался чем-то вроде шумового фона. Напрасно она пыталась сосредоточиться на словах, ничего не выходило. Она лишь на краткие мгновения отводила взгляд от двери, чтобы убедить подруг в том, что она участвует в беседе, и тут же поворачивалась обратно в пустой надежде увидеть Клода.

Стройный силуэт обрисовался против света, и заставил вздрогнуть сердце Вероник. Это он? Тот немного странный молодой человек, который провел с ней незабываемую ночь? Нет, этот слишком стар и крепок. Ее разочарование было мучительно.

Маловероятно, чтобы он пришел после того, что произошло… Известно ведь: «Все мужики – сволочи!». Это была еще один лозунг их «клуба», появившегося на свет около года назад, члены которого решили встречаться каждую неделю, независимо от погоды. За одним и тем же столиком они перемывали косточки мужчинам, которые заставили их страдать. Хотя они знали, что это не залечит старых ран и ничего не изменит, этот ритуал доставлял им огромное удовольствие.

Этим вечером Вероник вполне могла позволить себе пропустить пару шуток, так как они касались все того же – мужчин и их тупости. Она, в общем, разделяла мнение своих товарок – трех молодых женщин, которые были очень разными, но все они были симпатичными, умными, образованными, щедрыми и веселыми, связавшимися в свое время с четырьмя кретинами, также очень разными, но которые все были трусами, эгоистами, лжецами и потребителями. Единственная голова, которой они пользовались (и это еще вопрос!), находилась на конце предмета их мужской гордости, хотя… это вовсе не означает, что все мужчины – мерзавцы. Возьмем, например, Клода. Она ясно отдавала себе отчет в том, что на самом деле ничего о нем не знала, кроме того, что он был нежным, терпеливым, чувственным, и что это был единственный мужчина, который довел ее до оргазма три раза подряд, не потребовав ничего взамен! Он, казалось, желал секса, наслаждался им, но совершенно не так, как все остальные мужчины, которых она знала до этого. Он проявил такое старание, такую сосредоточенность во время занятия любовью, что она не могла не изменить свое суждение о мужском роде. Занимаясь с ней любовью… – нет, это не слишком точное выражение, подумала она – доставляя ей удовольствие – это будет точнее, так как он не стал вторгаться в нее, сказав, что хочет увеличить желание к следующему разу. Возможно, у него были какие-то проблемы? Ее цинизм и презрение к мужчинам побуждали ее думать, что здесь что-то не так. Но даже простое воспоминание о том удовольствии, которое он ей доставил, подняло внутри горячую волну, которая опалила живот и заставила покраснеть щеки.