Никола и его друзья, стр. 45

Мы строимся по отрядам. Мой отряд называется «Рысий глаз». В нем двенадцать человек, у нас отличный вожатый и наш девиз: «Отвага!» Вожатый собирает всех нас вокруг себя и говорит:

— Вот что, ребята, я требую, чтобы вы были очень осторожны. Вы должны держаться вместе и не слишком удаляться от берега. Свисток — и вы возвращаетесь на пляж. Я хочу вас всех видеть. Плавать под водой запрещается. Тот, кто недисциплинирован, будет лишен купания. Понятно? Ну, бегом, все в воду!

Наш вожатый громко свистит, и мы вместе с ним идем в воду. Море холодное и волны. Какая чудесная вода! А потом мы увидели, что купаются не все. Один мальчик остался на пляже и плакал. Это был Полен, он все время плачет и говорит, что хочет домой к папе и маме.

— Эй, Полен! Иди сюда! — крикнул наш вожатый.

— Нет, — ответил Полен, — я боюсь! Я хочу к папе и маме! И он начал кататься по песку и громко-громко кричать, что он несчастен.

— Вот что, — сказал вожатый, — держитесь вместе и не двигайтесь. Я пойду за вашим товарищем.

И вожатый вышел из воды и направился к Полену.

— Эй, дружок, не надо бояться!

— Нет, надо! — закричал Полен. — Нет, надо!

— Это совсем не опасно, — сказал вожатый. — Пойдем, дай мне руку, мы вместе войдем в воду, и я буду рядом.

Полен плача дал ему руку, и вожатый повел его в воду. Но едва Полен намочил ноги, как закричал:

— У-у, у-у! Холодно! Ой, боюсь! Ой, умру! У-у!

— Да я же тебе говорю, что это не… — снова стал повторять вожатый, но тут он широко открыл глаза и закричал:

— Кто там плывет к буйку?

— Это Крепен, — сказал один мальчишка из отряда, — он здорово плавает и поспорил с нами, что доплывет до буйка.

Вожатый выпустил руку Полена и бросился бежать к воде, а потом поплыл, крича: Крепен, сюда, немедленно! Он свистел, но от воды свисток захлебывался. Тут закричал Полен:

— Не оставляйте меня одного! Я утону! У-у! Папа!! Мама! У-у!

А вода едва доходила ему до щиколотки, и было ужасно смешно на него смотреть.

Вожатый вернулся с Крепеном, и тот очень злился, потому что ему велели выйти из воды и сидеть на пляже. Потом вожатый начал нас считать, и это было непросто: в то время как его не было с нами, мы все разбрелись в разные стороны. А так как вожатый потерял свой свисток, пока плавал за Крепеном, ему пришлось кричать:

— Отряд «Рысий глаз»! Ко мне! Отряд «Рысий глаз»! Отвага! Отвага!

Потом пришел вожатый другого отряда и сказал:

— Послушай, Жерар, не ори так сильно. Мои парни не слышат моего свистка.

И в самом деле было очень шумно, потому что вожатые одновременно свистели, кричали, звали. Наконец вожатый пересчитал нас, увидел, что все на месте, и отослал Гальбера к Крепену на берег, потому что Гальбер был в воде по горло и кричал:

— Я попал в яму! Спасите! Я попал в яму!

Но на самом деле он просто присел в воде. Ну и смешной же этот Гальбер!

Потом вожатые решили, что на этот раз купаться достаточно, и закричали, засвистели:

— На линейку по отрядам! На пляж!

Мы построились, и вожатый нас пересчитал.

— Одиннадцать, — сказал он. — Одного не хватает.

Не было Полена. Он сидел в воде и не хотел выходить.

— Я хочу остаться в воде, — кричал он. — Если я выйду, то замерзну! Я хочу остаться!

Вожатый, видно, начал терять терпение, он вытащил его на пляж за руку, а Полен кричал, что он хочет вернуться к папе и маме или в воду. А потом, когда вожатый нас еще раз пересчитал, он увидел, что опять одного не хватает.

— Нет Крепена, — сказали ему.

— Он что, снова побежал в воду? — спросил вожатый, побледнев.

Но тут вожатый соседнего отряда сказал:

— У меня на одного больше. Случайно это не твой?

И это был Крепен, он просто пошел поговорить с мальчишкой, который держал в руке плитку шоколада.

Когда вожатый вернулся с Крепеном и снова всех пересчитал, то увидел, что нас тринадцать.

— Кто здесь не из отряда «Рысий глаз»? — спросил он.

— Я, мсье, — сказал какой-то паренек, мы его не знали.

— А ты из какого отряда? «Орлят»? «Ягуаров»?

— Нет, — ответил он, — я из гостиницы «Бельвю и пляж». Вон мой папа спит на молу.

И он закричал:

— Папа, папа!

Спящий господин поднял голову и не спеша подошел к нам.

— Что еще случилось, Бобо? — спросил он.

Тогда наш вожатый сказал:

— Ваш сын пришел поиграть с нашими ребятами. Наверное, в лагере ему интересно. А папа мальчика ответил:

— Да, возможно, но я никогда его туда не пошлю. Я не хочу вас обидеть, но у меня такое впечатление, что когда нет родителей, дети у вас живут без всякого присмотра.

Мыс Бурь

Вчера после обеда мсье Рато, начальник лагеря, куда меня отправили папа и мама, — и, оказалось, это здорово! — собрал нас и сказал:

— Завтра мы отправляемся на экскурсию на Мыс Бурь. Пойдем пешком, через леса, с рюкзаком за спиной, как настоящие мужчины. Для вас это будет прекрасной прогулкой и увлекательным испытанием.

И мсье Рато сказал, что мы выйдем очень рано утром и что мсье Жну, заведующий хозяйством, выдаст нам перед уходом еду на дорогу. Тогда все прокричали три раза: гип, гип, ура! — и, взволнованные, отправились спать.

В 6 часов утра вожатый пришел нас будить, что было нелегко.

— Надевайте походную обувь и возьмите с собой свитер, — сказал он. — Не забудьте рюкзаки, положите туда завтрак и захватите волейбольный мяч.

— Вожатый, вожатый, — спросил Бертен, — можно мне взять с собой фотоаппарат?

— Конечно, Бертен, — ответил вожатый. — Вот ты нас всех и сфотографируешь на Мысе Бурь. Будет замечательная фотография на память!

— Эй, ребята, ребята! — крикнул Бертен, он ужасно возгордился. — Вы слышали, я буду фотографировать!

— Ну ты и воображала со своим фотоаппаратом, — ответил Крепен. — А я плевал на твой аппарат и не дам меня фотографировать. Я пошевелюсь, и все!

— Ты так говоришь, потому что завидуешь, — сказал Бертен, — просто у тебя нет фотоаппарата!

— У меня нет фотоаппарата? Это у меня-то? — сказал Крепен. — Ха-ха-ха! У меня дома есть еще лучше, чем твой, понял?

— Ты врун и дурак, — сказал Бертен.

И они начали драться, но перестали, потому что вожатый сказал, что если они будут продолжать валять дурака, то не пойдут на Мыс Бурь.

А потом вожатый велел поторопиться, чтобы не опаздывать на линейку.

Мы позавтракали и построились друг за другом перед кухней, где мсье Жну выдавал каждому бутерброды и апельсины. Это заняло довольно много времени, и мсье Жну начал уже нервничать. Особенно когда Полен приоткрыл бутерброд и сказал:

— Мсье, здесь жир.

— Ну что же, тебе придется его съесть, — сказал мсье Жну.

— А дома, — ответил Полен, — мама мне не разрешает есть жир, и потом я его не люблю.

— Ну, тогда ты его оставишь, — сказал мсье Жну.

— Но вы же мне сказали, чтобы я его съел, — возразил Полен, — а так нечестно! Я хочу к папе и маме.

— И он заплакал.

Но все обошлось, потому что Гальбер съел жир на своем бутерброде и поменялся бутербродами с Поленом.

Мы вышли из лагеря. Мсье Рато шел впереди, а все остальные по отрядам, с вожатыми, следовали за ним. Настоящий парад! Нам велели петь, и мы спели очень много песен, старались изо всех сил, потому что очень гордились собой. Жаль, что это было рано утром, и никто не мог на нас посмотреть. Особенно когда мы шли мимо гостиниц, где жили отдыхающие. Но все же одно окно открылось, и какой-то господин крикнул:

— Вы что, с ума сошли, горланить в такую рань?

Потом открылось другое окно, и другой господин тоже закричал:

— Это вы, мсье Патен, так вопите? Может, довольно с нас того, что мы весь день терпим ваших отпрысков?