Никола и его друзья, стр. 2
Эд ничего не сказал, а спрыгнул со своего ящика и пошел в первый ряд. Альцест же пошел в последний. И тут вышла одна неприятность: проходя мимо Альцеста, Эд дал ему кулаком в нос. Альцест хотел пнуть его ногой, только Эд увернулся, он ведь очень ловкий, и пинок пришелся по Аньяну, к счастью не по очкам. Но Аньян все равно заплакал и стал вопить, что он ничего не видит, что его никто не любит и что он хочет умереть.
Учительница его успокоила, вытерла нос, причесала и наказала Альцеста — велела сто раз написать фразу: «Я не должен бить товарища, который не сделал мне ничего плохого и носит очки».
— Так тебе и надо! — крикнул Аньян.
Тогда учительница сказала и ему, какие строчки написать и сколько раз. Аньян так обалдел, что даже не заплакал. Учительница принялась наказывать направо и налево: каждому досталось написать уж не знаю поскольку строчек. А потом она сказала:
— Теперь попробуйте успокоиться. Если будете вести себя хорошо, я отменю все наказания. Ну-ка, быстро по местам, и все улыбайтесь, чтобы получилась хорошая фотография.
Учительницу мы огорчать не хотели и сделали все, как она сказала. Но с фотографией на память о школьных годах ничего не вышло, потому что мы вдруг заметили, что фотографа нигде нет. Он взял да и ушел. И даже никого не предупредил.
Ковбои
Я позвал ребят к себе домой после обеда играть в ковбоев. Они заявились со всем своим снаряжением. Руфус напялил форму полицейского, которую ему подарил его папа, — даже кепи. А еще у него были наручники, револьвер, белый жезл и полицейский свисток. Эд надел старую бойскаутскую шляпу своего старшего брата и пояс с деревянными патронами. Еще у него были две кобуры с классными револьверами. Рукоятки у них, похоже, были сделаны из такой же кости, как та пудреница, которую папа подарил маме после их ссоры из-за жаркого — оно пережарилось, и мама сказала, это все оттого, что папа пришел слишком поздно. Альцест был индейцем с деревянным томагавком и с перьями на голове. Ну прямо — толстая курица! Жоффруа, он ужасно любит наряжаться, ведь у него папа очень богатый и покупает ему все, чего он ни попросит, пришел в настоящем ковбойском костюме: кожаные штаны и жилет, клетчатая рубашка, огромная шляпа, пистонные револьверы и жутко острые шпоры. У меня на лице была черная маска, мне ее подарили на карнавале, а на шее красный платок — старый мамин шарф. И я взял ружье, которое стреляет стрелами. Выглядели мы классно!
Мы пошли в сад, а мама сказала, что позовет нас на полдник.
— Так вот, — сказал я, — я буду молодым героем на белом коне, а вы — бандитами, но в конце я с вами разделаюсь.
Только они заспорили. Вот ведь всегда так: играть одному — скучно, а ребята без конца спорят.
— Почему это ты будешь героем, а не я? — сказал Эд. — И потом, почему это у меня тоже не может быть белого коня?
— С такой башкой ты не можешь быть героем, — сказал Альцест.
— Ты, индеец, лучше помолчи, а то получишь пинок под гузку! — закричал Эд, он ведь очень сильный и часто дает ребятам кулаком в нос. А «пинок под гузку» меня сперва удивил, но тут я увидел, что Альцест и вправду похож на толстую курицу.
— Во всяком случае, — сказал Руфус, — я буду шерифом.
— Ты — шерифом? — возразил Жоффруа. — Прямо обхохочешься! Где это ты видел, чтобы шериф ходил в кепи?
Руфус разозлился, потому что его папа — полицейский.
— Мой папа носит кепи, и никто не обхохатывается.
— Над ним еще как обхохотались бы, оденься он так в Техасе, — сказал Жоффруа.
И Руфус как даст ему! Тогда Жоффруа выхватил из кобуры револьвер и закричал:
— Ты еще об этом пожалеешь, Джо!
После этого Руфус снова ему как врежет! Тогда Жоффруа плюхнулся на землю и пальнул из револьвера. Тут Руфус схватился за живот, стал строить рожи и свалился со словами:
— Твоя взяла, подлый койот, но тебе за меня отомстят!
В это время я мчался галопом по саду, подхлестывая себя рукой, чтобы быстрее скакать. Тут ко мне подбежал Эд.
— Ну-ка слезай, — скомандовал он, — это мои белый конь!
— Ну уж нет, — ответил я, — это мой дом и белый конь тоже мой!
Тут Эд дал мне в нос, а Руфус засвистел в полицейский свисток.
— Ты — конокрад, — сказал он Эду, — а в Канзас-Сити конокрадов вешают!
К нему подскочил Альцест и закричал:
— Постой-постой! Ты не можешь его повесить, шериф я, а не ты!
— С каких это пор, цыпленок? — спросил Руфус.
Альцест, который вообще-то не любит драться, схватил свой деревянный томагавк и рукояткой — бац — по голове Руфуса, а тот совсем этого не ожидал. Хорошо, что у Руфуса на голове было кепи.
— Кепи! Ты испортил мое кепи! — заорал Руфус и погнался за Альцестом.
А я опять понесся галопом по саду:
— Эй, ребята, постойте! Чего я придумал! Мы будем хорошие, а Альцест — племя индейцев, и он попробует захватить нас в плен. И возьмет одного пленника, а мы придем и освободим его и победим Альцеста.
Нам всем это очень понравилось, ведь он правда здорово придумал, но Альцест уперся.
— Почему это я буду индейцем? — сказал он.
— Вот дурак, да потому, что у тебя перья на голове! — ответил Жоффруа. — А если тебе не нравится, можешь вообще не играть, ты и так нам надоел!
— Ах так, тогда я больше не играю, — заявил Альцест и, надувшись, ушел в угол и начал жевать булочку с шоколадом, которая лежала у него в кармане.
— Нет, пусть играет, — сказал Эд, — ведь он у нас один индеец. А если он откажется, я его ощиплю!
Альцест сказал, что так и быть, он согласен, только при условии, чтобы в конце оказаться хорошим индейцем.
— Ну ладно, ладно, — сказал Жоффруа, — какой же ты все-таки зануда!
— А пленником-то кто будет? — спросил я.
— Конечно, Жоффруа, — сказал Эд. — Привяжем его к столбу бельевой веревкой.
— Еще чего! — завопил Жоффруа. — Почему это я? Не могу я быть пленником, я лучше вас всех одет!
— Ну и что? — ответил Эд. — Я же не отказываюсь играть из-за того, что езжу на белом коне.
— Это я езжу на белом коне! — закричал я.
Эд разозлился, он сказал, что белый конь — это он, а если я не согласен, он еще раз даст мне в нос.
— Только попробуй, — сказал я.
Ну он и попробовал.
— Ни с места, подлый бандит! — закричал Жоффруа и стал стрелять из револьвера в разные стороны.
А Руфус все время свистел в полицейский свисток и повторял:
— Ага, я — шериф, ага, я вас всех арестую.
Тут Альцест стукнул его томагавком по кепи и объявил, что берет в плен. Руфус разозлился, потому что его свисток укатился в траву. А я плакал и говорил Эду, что это мой дом и я больше не желаю его здесь видеть. Все орали, просто здорово!
А потом из дома вышел папа. У него был недовольный вид.
— Дети, что у вас за шум? Неужели вы не можете играть спокойно? — спросил он.
— Это все Жоффруа, мсье, он отказывается быть пленником, — сказал Эд.
— Схлопотать захотел? — спросил Жоффруа, и они снова сцепились, а папа стал их разнимать.
— Хорошо, дети, — сказал он, — сейчас я вам покажу, как надо играть. Пленником буду я!
Мы жутко обрадовались. Папа у меня лучше всех! Не успели мы привязать его бельевой веревкой к дереву, как увидели, что к нам в сад через забор перепрыгнул мсье Бельдюр. Это наш сосед, и он очень любит дразнить папу.
— Я тоже хочу играть, — сказал он, — я буду краснокожий вождь Вздыбленный Бык!
— Катись отсюда, Бельдюр, тебя никто не звал! — сказал папа.
Мсье Бельдюр выглядел классно: он встал перед папой, скрестив на груди руки, и произнес:
— Пусть бледнолицый попридержит свой язык!
Папа изо всех сил старался отвязаться от дерева, а мсье Бельдюр плясал вокруг него и испускал боевой клич.
Мы бы с радостью остались посмотреть, как играют и дурачатся папа и мсье Бельдюр, но не смогли, потому что мама позвала нас на полдник, а потом мы пошли в мою комнату и я показал ребятам свою электрическую железную дорогу.