Красные следопыты (Повести и рассказы), стр. 42

Пожарный Сергей Антонович нес вахту не только тогда, когда бодрствовал, но и тогда, когда спал. Недаром, говорится, пожарный и во сне на посту.

Раз ночью Сергея Антоновича, пожарного, разбудил звук колокола. Проснувшись, он не стал спрашивать, где что случилось. На это у него просто не было времени. Он быстро влез в несгораемые штаны, натянул несгораемую куртку, напялил железную каску, прицепил топорик и вскочил в пожарную машину. Ух, как она помчалась! Улица, проложенная на сваях посреди моря, прямо-таки ходуном заходила...

Мчались недолго. Тормоза взвизгнули, будто поросенка зарезали, и машина остановилась. Сергей Антонович вылез из красного ящика, в котором прячутся пожарные, когда едут на пожар, и не то что большого — самого малюсенького огонька нигде не обнаружил. Вот так штука, зачем же их сюда привезли?

Сергей Антонович не долго терялся в догадках. Он услышал сильный шум: будто надули воздушный шар, а потом стали выпускать воздух сквозь малюсенькую щелочку. Так оно почти и было. Только вместо воздушного действовал земной шар, а «щелочкой» была нефтяная скважина, точнее, труба, из которой со злым гусиным шипением вырывался нефтяной газ.

«Газ прорвал трубу», — подумал Сергей Антонович, и сердце у него похолодело. Он знал, какой бедой это грозит. Труба, по которой летит газ, и песчинки, которые летят вместе с ним, это вроде кремня и кресала. Достаточно кресалу ударить по кремню, высечь искру и...

События опередили мысль Сергея Антоновича. Могучий сноп огня и дыма взметнулся к небу и озарил Нефтяной остров багровым светом. В ту же минуту, сверкнув, как сабли, выхваченные из ножен, забили струи воды.

Сергей Антонович горько усмехнулся. Гасить газовый фонтан водой было все равно что сражаться булавками против слона. Однако ничего другого пока не оставалось, и Сергей Антонович, сжав ствол пожарной кишки, как солдат со штыком наперевес, пошел в атаку...

За первой атакой последовала вторая, за второй — третья, за третьей — четвертая, пятая... А потом Сергей Антонович вообще потерял счет времени и атакам. Да разве только это потерял он? Вид человеческий потерял Сергей Антонович, сражаясь с огнем, и сам стал похож на горящую головешку, от которой с шипеньем отскакивали струи воды...

Огонь бушевал не стихая. Он, как рассерженный хищник, кидался из стороны в сторону и пожирал все, что попадало ему на зуб.

Надо было спасать деревянную опалубку Нефтяного острова. Загоревшись, она могла привести огонь к другим скважинам.

Сергей Антонович обвязался веревкой и по-пластунски с топориком в руках пополз туда, где бушевал огненный вулкан.

Неожиданная и злая мысль пришла ему в голову: стать великаном и так дунуть на вулкан, чтобы он погас, как спичка в руках у «Пол-Сережи». Сергей Антонович улыбнулся, вспомнив друга. «Где он сейчас?»

Он не дополз до места. Веревка натянулась и поволокла его обратно.

— Всем в укрытие, — приказал командир отделения, не объяснив причины.

Сергей Антонович посмотрел вокруг и увидел башенный кран, неведомо когда и как появившийся на острове. Кран на острове? Зачем он? Ведь здесь не строили многоэтажных зданий.

Кран развернулся и понес стрелу навстречу пожару.

— Всем в укрытие! — еще раз крикнул командир отделения. Сергей Антонович пренебрег приказанием. Он продолжал наблюдать за краном. Из-за дыма, окутавшего Нефтяной остров, трудно было определить, какое сейчас время суток: не то утро, не то день, не то вовсе вечер. Но свету хватало, и Сергей Антонович разглядел ящик, подвешенный на стреле крана.

В ту же секунду из ящика, подвешенного на стреле, сверкнула молния и грянул гром. Сергей Антонович невольно втянул голову в плечи и зажмурил глаза. Когда же снова открыл их, то не увидел ни ящика, ни огня. Лишь струйки пара клубились на том месте, где бушевало пламя.

Что же произошло? «Взрыв убил огонь», — догадался Сергей Антонович. Сердце у него ликовало. Ах, если бы рядом был Сергей Николаевич...

Он, вероятно, так сильно желал этого, что в первую минуту даже не удивился, увидев Сергея Николаевича. Потом все же удивился: «Сергей... Что он здесь делает?»

Этот же вопрос он задал самому Сергею Николаевичу, когда заключил друга в могучие объятия.

— Его высочество сопровождал, — ответил тот, кивнув на кран. — Помнишь, когда великан дунет...

— Так это ты? — вскричал Сергей Антонович.

Пиротехник виновато улыбнулся.

— Великан! — Сергей Антонович одернул куртку, опаленную огнем, вытянулся и отдал другу честь.

ВЕСЕЛЫЕ РАССКАЗЫ

ГИПНОТИЗЕРЫ

Я никогда не видел живого гипнотизера. А мой друг Павка видел. И обещал показать мне.

Я места себе не находил, ожидая обещанного. Наконец, Павка сказал: «Смотри» — и уставился на меня, как портрет на зрителя.

— Видишь? — спросил Павка.

— Кого? — удивился я.

— Гипнотизера, — сказал Павка.

— Нет, — признался я.

— Он здесь, — сказал Павка.

— Где же? — засуетился я.

— Перед тобой.

— Ты? — опешил я.

— Точно, — сказал Павка. — Думаешь, вру?

Павка — гипнотизер... Это было так неожиданно, что я рассмеялся. Но Павка не обиделся. Даже обрадовался.

— Не веришь?.. — сказал он. — Сейчас поверишь. Хочешь спать?

— Нет, — сказал я.

— Сейчас захочешь, — сказал Павка и стал угрожающе размахивать руками.

Я подумал, что Павка хочет подраться, и, чтобы угодить другу, принял боксерскую стойку и стукнул его слегка по носу.

Но Павка неожиданно обиделся:

— Ты чего дерешься?

— А ты чего?

— Я не дерусь.

— А что же?

— Делаю пассы.

— Делаешь... что?

— Пассы... Стараюсь тебя усыпить.

Вон оно что! Теперь я знал, как себя вести. Сел на диван, привалился к спинке и притворился спящим. Павка был доволен. Я чувствовал это по его голосу. Он пугал меня крысой и ликовал.

— Вы спите... Спите... А крыса — черная, страшная — вылезла из норы и хочет укусить вас за ногу... Вы в страхе вскакиваете и в ужасе закрываете лицо руками...

Увы, я не знал, как ведут себя загипнотизированные. Павка не предупредил меня об этом. Поэтому я не вскочил, не закрыл в ужасе лицо руками, а как лежал, так и продолжал лежать, посмеиваясь в душе над Павкиной крысой. Стану я пугаться всякой твари!...

Это, видимо, насторожило Павку. Он-то знал, как ведут себя загипнотизированные. Поэтому, чтобы проверить мой сон, Павка вооружился вязальной спицей и... И если ему не удалось проткнуть меня насквозь, то только потому, что я вовремя открыл глаза.

— Ты разве не загипнотизирован? — удивился Павка.

— Загип... Загип... — поспешил я утешить друга, косясь на вязальную спицу. — А что?

— Тогда ничего... Тогда ты не должен чувствовать боли, — сказал Павка, снова берясь за спицу и прицеливаясь. — Загипнотизированные не чувствуют.

Вон оно что! Я, как ванька-встанька, вскочил на ноги и, на всякий случай, опять принял боксерскую стойку.

Павка удивился:

— Ты что? — спросил он. — Разгипнотизировался?

— Разгип... Разгип... — обрадованно закричал я. — Спал, спал и — вдруг разгип...

— Бывает, — вздохнул Павка и с сожалением воткнул спицу в бабушкин клубок.

Я вздрогнул.

Павка снова стал размахивать руками. Но я — дудки! — больше не пожелал притворяться спящим.

Я думал, Павка огорчится, а он — нет, наоборот, обрадовался. Сказал: «Молодец!» — и с уважением пожал мне руку. Как оказалось, за железную волю. За то, что моя собственная воля не поддается влиянию чужой воли.

Это меня прямо обрадовало. Я и не подозревал, какая у меня воля. Да с такой волей я... Но сколько я ни ломал голову, так и не мог придумать, что мне делать с моей железной волей. А Павка сразу придумал. Посмотрел мне в глаза и посоветовал стать... гипнотизером.