Мир под крылом дракона, стр. 44

— Конечно, полечу. Только помоюсь сначала. Я тоже тебя люблю, — она подняла руку и стряхнула сахар с моей щеки. — Тебе тоже не мешало бы умыться.

Мы услышали сдавленный смешок и оглянулись. В дверях стояли мои родители. Мама прикрывала ладонью рот, чтобы не засмеяться, а папа тянул её за руку.

— Простите, мы не хотели вас отвлекать, но вы так шумели! Если наша помощь не нужна, то мы лучше пойдем. Лиза, идем отсюда! — он дернул маму, пытаясь увести её.

Я посмотрел вокруг. Мы стояли в луже молочной лапши, пол покрывали осколки, соль, сахар, салфетки, ложки, а у плиты валялась серебряная крышка от супницы.

— А как мы отсюда выберемся? — поинтересовалась моя красавица.

Властелин, которому удалось оттащить жену на несколько шагов, услышал слова Линн и щелкнул пальцами. Веселый теплый ветерок, пробежал по кухне, восстанавливая разбитое и очищая грязное. Через минуту наши волосы, лица, одежда и оставшаяся на столе посуда засверкали чистотой. Даже сладкая яичница испарилась. Я схватил Линн за руку и потащил в столовую, где осталась моя сумка.

Линн смутилась, в столовой нас ждали, но мне нужны свидетели. Футляр с ожерельем, как всегда, оказался на самом дне.

Опустившись на колено, я протянул его Линн:

— Розалинда, ты будешь моей женой?

Линн протянулась за подарком, но я отвёл руку в сторону. Э нет, сначала ответ!

— Да, да, выйду!

Я отдал ей подарок и встал. Ради восторга на лице любимой я готов еще три дня издеваться над ювелирами. Золотистый свет камней отразился в зеленых глазах:

— Спасибо, Ри! — и она повисла у меня на шее.

Мама подлетела к невестке, ну, почти невестке, всплеснула руками:

— Какая прелесть! — и раздались охи, ахи и всхлипывания. Мы с отцом переглянулись и пошли к бару. Теперь можно и выпить. Не успели мы пригубить вино, как к нам подошли дамы с вопросом:

— Ри, а это эльфийские камни? — Пришлось рассказывать услышанную от Ларселя историю. Уникальность камней еще больше повысило цену ожерелья, ну, и мою, заодно.

Отец взял в руки украшение и долго рассматривал его. Изучал? Вспоминал брата? Никто не узнает. После того, как ожерелье вернулось к моей невесте, он еще некоторое время задумчиво смотрел в окно, не отвечая на наши вопросы.

Вечер мы провели вдвоем — улетели подальше от города. Купались в озере, а потом долго гуляли в вишневом саду, где ветер нес белые лепестки.

На следующее утро мы стояли на самой верхней площадке дворца Властелинов, в окружении друзей и родственников. У моей невесты оказалось много родни, еще бы, породниться с Властелином — не всем выпадает такая удача. Но это я вспоминаю сейчас, а тогда для меня не существовало ничего, кроме сияющих глаз моей любимой.

Я навсегда запомню: Линн в белом платье, ожерелье под цвет глаз, мои племянницы в венках из полевых цветов, мама вытирает слезы, брат выдает подходящие к случаю бородатые шутки. Ошарашенный Рон внимательно приглядывается к будущей мачехе. Алина, не успев переодеться, прибежала в походной одежде и теперь прячется за мамину спину, и улыбается во весь рот. Александра дергает мужа за рукав, когда он взял третий бокал с вином.

Отец провел церемонию, и затрубили кружащие в небе разноцветные драконы, приветствуя мою молодую жену.

Потом был праздничный обед, и поздравления, и смех, и танцы.

А ночью….

В суматохе я забыл отдать часы и, перед самым отлетом, пока Линн собирала вещи, вспомнил о них. Вся семья собралась вместе, чтобы пожелать нам счастливого пути. Мама очень обрадовалась, получив часы обратно, демонстративно поставила их на столик и сказала:

— Дин, я запрещаю тебе даже близко подходить к часам! Запомни — часы разбирать нельзя! Они от этого ломаются!

— Хорошо, хорошо, не буду. Только не нервничай дорогая, тебе вредно!

— Мама? Это то, что я думаю? — спросила Алина, подходя ближе. Дар закатил глаза, Александра захлопала в ладоши и засмеялась:

— Вот это да!

— Что я могу сказать! Вы выросли и разлетелись. Нам с папой стало скучно!

Глава 16

День Перемен

— Отец! Почему Вы здесь? Один?

Мой сын, мой мальчик, не дело тебе выслушивать жалобы старого отца. Керто легким шагом подошел ближе и наклонился, чтобы рассмотреть, что стоит передо мной на столе.

— Что это?

Я достал из шкатулки цветок: лиловые брызги лепестков, синие тычинки. На века застывший в первозданном виде, он казался сорванным только вчера, даже капли росы еще не высохли и поблескивали в свете настольного светильника. Когда-то, еще до того, как мой народ пришел в этот мир, ведомый Великим Светлокрылым Драконом Альдиниром, иллины пользовались посудой, созданной с помощью магии из цветов и листьев. После перехода секрет изготовления подобной красоты был утерян, на смену растениям пришло стекло. Используя его пластичность, мастера-стеклодувы создают настоящие шедевры, но даже они не могут затмить совершенство живой природы. Я осторожно вложил в протянутую руку сына дивный цветок.

— Позволь рассказать тебе историю. Тысячи лет назад мы жили в другом мире. Родной мир иллинов погибал: небо почернело от пепла, горели леса, и плавился камень, земля тряслась и огненная лава изливалась из трещин. Наш народ приготовился умирать: казалось, спасения нет. Но Великий Дракон указал нам путь, открыв портал в этот мир. Измученные, полуживые от голода и холода иллины перешли в Динир. У них не было времени на сборы — каждый взял самое дорогое. Мой пра-пра-прадед захватил этот цветок, и теперь он — одна из немногих реликвий старого мира.

— Он чудесен, но, отец, в этом мире есть множество других, столь же прекрасных, — Керто отдал цветок и улыбнулся. Эту историю он слышал уже много раз, но, из вежливости, не стал перебивать меня. — Почему Вы достали его именно сегодня? Оставьте воспоминания, идемте со мной — праздник скоро начнётся, нас ждут на Священном поле, и уже горят костры. Вы видели, какого дракона мы соорудили? Все говорят, что это самый большой дракон за последние пятьдесят лет!

— Иди, Керто, веселись. Я скоро приду. Уберу шкатулку на место, переоденусь и присоединюсь к вам. Ты прав, сегодня праздник, День Перемен, в этот день более шести тысяч лет назад наш народ пришел в этот мир. Великий день!

— Тогда я побежал? — немного неуверенно спросил Керто, но в голосе также слышалось нетерпение.

— Конечно, беги, празднуй, тебя ждут друзья.

Сын отошел от стола, слегка поклонился и вышел. Тайлы, стоявшие с двух сторон двери, серыми тенями последовали за ним. Я ещё раз полюбовался на застывший в безвременье цветок и положил его обратно. Я не смог сказать сыну действительную причину, по которой достал шкатулку: на дне, под слоем когда-то золотистой, а теперь потемневшей за тысячелетия, ткани, лежали гранулы яда. Никак не решусь принять его.

Я устал. Мой сын не знает, что я не его отец. Я бесплоден. Моя любимая ушла, оставила меня одного, когда её жизнь потеряла смысл. Я не смог удержать, моей любви оказалось недостаточно, чтобы перевесить груз разочарования на весах судьбы. Слишком долго мы живем, слишком много несбывшихся надежд, забытых лиц, потерь и неудач приносят прожитые годы. Когда тебе восемьсот лет, уже поздно искать смысл жизни. Наши северные соседи, люди, живут в десять раз меньше, но при этом умудряются радоваться каждому дню. Они живут — а мы?

Моя вторая жена, Аминдаринель, была уже беременна, когда, по совету её старшего брата, моего главного советника, я взял её в жены. Я люблю сына, как родного, но о том, кто его отец, не имею понятия. Аминда давно живет своей жизнью, я благодарен ей за сына, но никогда не испытывал к ней никаких чувств.

Нас осталось столько же, сколько пришло сюда шесть тысяч лет назад: немного больше сорока тысяч. Мы вымираем. Как глупо, как бездарно!