Хранитель смерти, стр. 67

— Тебе нужна я. Отпусти мою дочь.

— А ты не изменилась, — изумленно пробормотал он. — Прошло столько лет, а ты осталась прежней.

— Так же, как ты, Джимми, — без намека на иронию ответила Медея.

— Он всегда хотел только тебя. Но так и не смог получить.

— Брэдли ведь нет в живых. Зачем ты делаешь все это?

— Это нужно мне. Чтобы заставить тебя заплатить.

Джимми прижал пистолет к виску Джозефины, и Джейн впервые увидела ужас, мелькнувший на лице Медеи. Если эта женщина хоть когда-нибудь испытывала страх, то боялась не за себя, а за свою дочь. Уничтожить Медею можно было лишь при помощи Джозефины.

— Моя дочь тебе ни к чему, Джимми. У тебя есть я. — Теперь Медея овладела своими эмоциями, замаскировав страх под личиной холодного презрения. — Ты забрал ее из-за меня, по той же причине играл в кошки-мышки с полицией. Что ж, вот она я. Отпусти ее, и я твоя.

— Неужели?

Джимми оттолкнул Джозефину, и та, споткнувшись, оказалась в безопасности. Теперь он нацелил пистолет на Медею. Даже когда на нее направили ствол, эта женщина казалась абсолютно спокойной. Она бросила на Джейн взгляд, словно говорящий: «Я его отвлекла. Остальное за вами». Медея шагнула навстречу Джимми, приблизившись к нацеленному ей в грудь пистолету. Ее голос теперь казался нежным, почти соблазнительным:

— Ты хотел меня не меньше Брэдли, верно? Когда мы впервые встретились, я прочла это по твоим глазам. Поняла, что ты хочешь сделать со мной. То же, что и с теми, другими женщинами. Ты трахал их, когда они были живы, Джимми? Или ждал, пока умрут? Потому что такими они нравятся тебе больше, верно? Холодными. Мертвыми. Навсегда твоими.

Он не проронил ни слова, просто наблюдал, как Медея приближается. Как дразнит его. Они с Брэдли много лет преследовали эту женщину, и вот теперь пожалуйста — можно дотянуться до нее рукой. Медея принадлежит ему и только ему.

Оружие лежало на земле всего в нескольких метрах от Джейн. Она по сантиметру продвигалась в ту сторону, в уме отрабатывая движения. Упасть на землю, схватить пистолет. Выстрелить. Придется сделать это, используя лишь одну руку — левую. Возможно, ей удастся выпустить всего одну пулю, от силы две, а потом Джимми начнет палить в ответ. Даже если я буду действовать очень быстро, мне не удастся вовремя сбить его. Сегодня кто-то из нас может погибнуть — либо я, либо Медея.

Медея по-прежнему приближалась к Джимми.

— Ты охотился за мной все эти годы, — тихо говорила она. — Теперь я здесь, но ты не торопишься разделаться со мной, так ведь? Тебе не хочется, чтобы охота заканчивалась.

— Но она закончилась. — Он вскинул пистолет, и Медея замерла на месте.

От этого финала она и бежала долгие годы — от финала, которого не изменишь ни мольбами, ни обольщением. Если Медея пришла сюда, полагая, что сможет управлять чудовищем, то теперь она поняла свою ошибку.

— Дело не в том, чего я хочу, — возразил Джимми. — Мне велели покончить с этим. Это я сейчас и сделаю. — Мышцы его предплечий резко напряглись: он приготовился стрелять.

Джейн кинулась к оружию. Но стоило ее левой руке сомкнуться на рукояти, в воздухе прогремел выстрел. Она развернулась, и ночь, словно в замедленной съемке, закружилась вместе с ней — сознание Джейн впитало сразу десяток деталей. Она увидела, как Медея в попытке защититься упала на колени, скрестив руки над головой. Ощутила треск и жар пламени, странную тяжесть оружия в левой руке. Она подняла пистолет, и ее пальцы напряглись, приготовившись к выстрелу.

Но, уже нажав на спусковой крючок, Джейн поняла, что Джимми Отто зашатался еще до того, как ее пуля поразила цель, что из него брызнула кровь от выстрела, сделанного чуть ранее.

Фигура Джимми, выделявшаяся на фоне пожара, начала валиться на спину; с выброшенными в стороны руками, будто бы в свободном падении, он напоминал обреченного на смерть Икара. Джимми рухнул спиной на капот полыхавшей машины, и пламя перекинулось ему на волосы, объяв голову огненным венком. Он с воплем отшатнулся от автомобиля. На нем загорелась рубашка. Покачиваясь, Джимми завертелся по двору в неистовом танце смерти и наконец упал.

— Нет! — Страдальческий стон Кэрри Отто не был похож на человеческий, он напоминал гортанный крик умирающего животного. Она медленно и мучительно ползла к брату, оставляя на гравии черный кровавый след.

— Не покидай меня, малыш! Не покидай меня!.

Кэрри взобралась на брата, отчаянно пытаясь потушить огонь и словно не замечая, что пламя опасно и для нее.

— Джимми! Джимми!

Даже когда загорелись ее волосы и одежда, даже когда огонь начал жечь ей кожу, она в безумном объятии по-прежнему прижималась к брату. Так они и лежали, вцепившись друг в друга, пока их плоть сливалась воедино, пока их поглощало пламя.

Медея, целая и невредимая, поднялась на ноги. Однако ее взгляд был направлен не на горящие тела Джимми и Кэрри Отто, — она пристально смотрела в лес.

На Барри Фроста, который бессильно оперся на дерево, по-прежнему сжимая в руках пистолет.

36

Звание героя не слишком гармонировало с обликом Барри Фроста.

Сидя на больничной койке в тонюсенькой сорочке, он скорее выглядел сконфуженным, чем неустрашимым. Два дня назад его перевели в Бостонский медицинский центр, и с этого момента в его палату устремился нескончаемый поток почитателей, включавший всех — от комиссара полиции до служащих кафетерия Бостонского полицейского управления. Придя к нему в тот вечер, Джейн обнаружила трех посетителей, засидевшихся в джунглях цветочных композиций и майларовых воздушных шаров с надписью: «Выздоравливай!» И дети, и женщины — все любят Фроста, подумала Джейн, заглянув в палату из коридора. И она понимала причину. Он тот самый бойскаут, которой с радостью расчистит ваш тротуар, «прикурит» двигатель вашей машины и, забравшись на дерево, снимет вашего кота.

«И даже спасет тебе жизнь», — пронеслось у нее в голове.

Джейн подождала, пока уйдут другие посетители, и только потом вошла в палату.

— Еще один визит выдержишь? — осведомилась она.

Фрост слабо улыбнулся.

— Привет. Я очень надеялся, что ты появишься.

— Похоже, тут самое оживленное место. Чтобы попасть сюда, мне пришлось отбиваться от твоих группи. — На правую руку Риццоли наложили гипс, а потому, придвигая стул и усаживаясь возле койки, она чувствовала себя ужасно неуклюжей. — Господи, ты только посмотри на нас, — проговорила она. — Что за жалкая парочка раненых вояк!

Фрост начал было смеяться, но тут же осекся, поскольку движения разбудили боль в области живота, на месте лапаротомического разреза. Он съежился, и на его лице появилась страдальческая гримаса.

— Я позову сестру, — сказала Джейн.

— Нет. — Фрост ухватил ее за руку. — Я могу потерпеть. С меня хватит морфия.

— Кончай изображать мачо. Я тебе говорю: прими лекарство.

— Не хочу быть под кайфом. Сегодня вечером мне нужна ясная голова.

— Это еще зачем?

— Ко мне придет Элис.

Больно было слышать нотку надежды в его голосе, и Джейн отвернулась, чтобы Фрост не смог прочесть жалость в ее глазах. Такого мужчину Элис не заслужила. Он был добряком, порядочным парнем, а потому его сердце будет разбито.

— Может, мне стоит уйти? — предложила она.

— Нет. Не сейчас. Прошу тебя. — Опасливо откинувшись на подушки, он принял прежнюю позу и осторожно выдохнул. А потом, стараясь выглядеть радостным, добавил: — Расскажи мне последние новости.

— Все подтвердилось. Дебби Дьюк и вправду оказалась Кэрри Отто. Если верить госпоже Виллебрандт, Кэрри заявилась в музей в апреле и предложила свою помощь на общественных началах.

— В апреле? Это ведь вскоре после того, как на работу взяли Джозефину.

Джейн кивнула.

— Кэрри понадобилось всего несколько месяцев, чтобы стать необходимым сотрудником. Наверняка это она украла у Джозефины ключи. Возможно, именно она оставила пакет с волосами на заднем дворе доктора Айлз. Она предоставила Джимми полный доступ к зданию. Брат и сестра во всех смыслах были командой.