Где ты, маленький "Птиль", стр. 15
— Да, был, — сказал я, но как-то строго сказал.
— А она была красивее меня?
— Она не «была», а есть, — сказал я.
— И ты ее по-прежнему любишь?
— А чем ты занимаешься? — спросил я.
— Я заканчиваю технициум первой ступени.
— И кем ты хочешь стать? Или кем будешь?
— Философом и биопсихологом в промышленности. А ты?
— Учусь в школе. Буду конструировать межпланетники.
— Колоссально! Говорят, что ваши корабли до нас дотянуть не могут. Вас довез Карпий.
— Может быть, твой папа, Орик, просто еще не успел тебе ничего рассказать? Твоя информация — по стереовидению, да?
— Да. И из печати.
— И ты — философ? Ты лучше расспроси Орика, конечно, если ты не болтлива. Или наоборот — болтай, рассказывай всем.
— А что болтать-то? Я рассказал ей правду.
— Какая гадость! — сказала Оли. — Почему же папа…
— Мог не успеть. Или это правительственная тайна.
— Ну… тайна, — вдруг как-то очень грустно и по-взрослому сказала Оли. — Политоры вполне могут не доверять Горгонерру вообще, к тому же так приятно считать, что вы гости. — Вдруг она резко сменила тему: — У вас с собой кольво, да? А где он?
— Принести? Я забыл его взять с собой наверх.
— Ой, и не надо. Он же ядовитый. Зубастый!
— Да ну, какой он там ядовитый. Кольво как кольво.
— Лучше не надо! (И вдруг.) Ты хочешь меня поцеловать?
«Инопланетянку?» — почему-то с ужасом подумал я.
— Я — не знаю, — прошептал я. — Я… ну я…
— И ты не боишься меня обидеть?! — надменно спросила Оли. — Он, видите ли, не знает!
— Да, боюсь. Или нет, не знаю, не знаю… — забормотал я. — У нас, на Земле, это, ну, я не знаю…
— У вас это по-другому, да? — обрадовалась она. — Да?
— Да, — сказал я. — Не так сразу, что ли, я не знаю…
— Ну, хорошо, — сказала она. — Я не очень-то поняла, но я не сержусь. Если ты захочешь, ты скажешь, да? Скажешь?
— Да, — сказал я, на полчаса — так мне показалось — опустив голову. И тут же нас пригласили вниз.
Я взял на руки Сириуса, чтобы Оли не боялась, зажал ему мордочку ладонью, и она его погладила, касаясь рукой моей руки. Ее рука была теплой и очень гладкой. Нежной.
— Митя, — сказал Орик. — Завтра никаких официальных встреч не будет: в стране легкий бунт, но я не тот человек, которого мечтает видеть Горгонерр, к тому же я ваш гид. Подумай, как нам лучше провести время.
— Спасибо, уль Орик, — сказал я. — Мне бы хотелось с утра сходить в планетарий.
— Отлично, — сказал он. — Я прилечу к концу завтрака. Мы с папой проводили их до лифта, они залезли в кабину, и, уже уезжая вниз, исчезая, Оли успела погрозить мне пальцем, я покраснел, но папа не заметил.
— С вашего разрешения я задержусь, — сказала Пилли. — Приберусь чуть-чуть… И есть мысль.
— Конечно! — сказал папа. — И уборка ни при чем.
— Спасибо, — сказала Пилли. — Мысль тяжкая, но… Я почти убеждена, окажись у нас годное для вас топливо, так что вы и сами могли бы добраться до Земли, квистор бы вам его не дал. Он даст задание тому же Карпию, и тот опять внутри своей машины «довезет» вас до той точки, где он вас любезно принял на борт. А дальше варианты: покончить с вами там, в космосе… или…
— Вы опасный человек, Пилли, — сказал папа. — Добрый…
— Наиболее вероятно, что Карпий выпускает вас, милое прощание, и вы уходите к Земле, а Карпий — чуть обратно. Но на расстоянии, когда вам никак будет не прощупать Карпия, он легко прощупает вас, и курс на Землю станет для него очевидным.
— Это серьезно. Дальше, Пилли, — сказал папа.
— Один из наших кораблей-гигантов садится на Землю, вы его тепло принимаете, начинаются дружеские отношения, переходящие в деловые; земляне скоро поймут, что на них давят по линии их ресурсов, и я не знаю, как вам это понравится. Но вы в вежливой форме узнаете также, что по договоренности с нашими двадцатью кораблями, оставшимися в космосе, корабль, сидящий на Земле, обязан каждый час выходить с ними на связь. Достаточно одного срыва связи, и корабль, наш, сидящий на Земле, если успевает — уходит в космос, а летающие двадцать атакуют Землю, от которой ничего не останется. Еще раз: я слушала, что вы говорили Горгонерру на беседе в доме правительства. Судя по вам — земляне отчаянные и гордые… люди, и вы не потерпите давления экипажа севшего к вам этого, первого, корабля. Вот почему я бы очень не хотела, чтобы Горгонерр, отпустив вас, узнал дорогу на Землю.
— Черт знает что такое! — Папа резко встал.
— Черт? — спросила Пилли. — Что он знает?
— Ай, ладно. Потом. По логике получается, что если так и будет и нас повезет Карпий, то просто лучше, чтобы нас с Митькой не стало, но и не стал бы известен курс на Землю. Этак можно не столько убийства бояться, сколько думать о самоубийстве.
— Перестаньте! — сказала Пилли. — Перестаньте!
— Перестал. Извиняюсь.
— По-моему, вы изрядно устали и вам пора поспать, и основательно. Так что, до встречи утром.
— Вы на машине? — спросил папа.
— Да, — сказала Пилли, и мы проводили ее вниз.
Пилли взлетела, сделала разворот невысоко над нами и, не выбрасывая защитный купол над машиной, сделала (в пику мне) мертвую петлю, потом быстро снизилась и медленно пролетела мимо нас, улыбаясь; я показал ей большой палец. Кивнув, она врубила двигатель на полную катушку и исчезла.
ЧАСТЬ 2
1
Столько разных впечатлений навалилось на нас, что я просто не мог поверить, что все это произошло за считанные часы. Какая-то необычно стремительная дружба с Ориком и Пилли (и я им верил); меня поражало, с какой легкостью и скоростью они вошли в наше положение, вдруг став не приятными собеседниками, а просто друзьями. Второе ощущение, как бы даже философское: подумать, так нам даже повезло, что нас очевидно взяли в плен. Сумей Карпий наладить с нами контакт в космосе, уговори он нас залететь в гости на Политорию и поддайся мы этим уговорам, — мы бы точно были в неведении о положении дел. А чего стоили одни эти неясные моро — потомки обезьян, и кто их, спасая, привез на Политорию? А геллы? А Латор? Летающие люди, у которых украли половину эмоций и превратили в рабов. В наше отсутствие «Птиль» был тщательно изучен. Как именно, если тщательно? А если они, попав внутрь, нашли и вскрыли потайной ящик с картами — это же полный завал. Как быть с мамой, как? Фантастично — но вдруг мы сумеем дать о себе весточку Славину, весточку-инструкцию? Мама уже дома, а он каждый день передает ей от нас приветы. Но что это за приветы, если нас нет больше месяца? Ладно, мы что-то обнаружили на своей планетке и с согласия Земли ведем расследования (редкий металл). Тогда эту «утку» он должен подкинуть газетчикам, все же знали о нашем отлете. Но начальству-то надо будет сказать правду, а им — молчать? А вдруг что-то да просочится?!
Заснул я с трудом и, засыпая, увидел, нет, не сон, конечно, а какую-то предсонную приятную белиберду: чужая планета, инопланетяне — слизняки со щупальцами и мерцающим глазом, но добрые, добрые, и музыка, музыка…
…Мы «плыли» над Политорией на двух машинах: в одной — Орик и Пилли, в другой — папа, Оли, я и Сириус. Полет к моро решился за завтраком, который я проспал, и присоединился к остальным уже в самом конце. Утром звонил Горгонерр и сказал, что все меняется, и попросил папу провести короткую пресс-конференцию с учеными и газетчиками. Мы на пару часов разделились: папа — на пресс-конференцию, я — в планетарий. Еще по дороге к планетарию я связался с папой по маленькому коммуникатору и попросил его на время выступления свой не отключать, чтобы я мог все слышать. Замысел Горгонерра был понятен: отказаться от пресс-конференции (как он думал вчера) было бы неверно, это значило придать огромное значение протесту укрывшихся в скалах политоров. До конференции папа сгонял с Ориком на «Птиль» (тот так и стоял внутри Карпиева корабля) и забрал с собой кое-какую одежду, фотоаппараты, слайды и проектор (в космос их брали обязательно — для борьбы с ностальгией), кое-какую баночную еду — для угощений, ну, и конфетки там разные… Конференция была курам на смех. Папа постоянно «соскальзывал» на быт: семья, дети, обучение, разные языки и народы, культура, искусство, спорт и прочее. Всем дико понравились слайды. Жизнь на них чем-то напоминала политорскую (разве что старомодные роллеры и обычные машины вызвали тактичный смех), растительность была вовсе не похожа, и тем более дома, огромные небоскребы. Всех поразило количество людей в городах и особость наших животных. Поговорили о третьем глазе, об обезьянах (наконец-то они их увидели). О космотехнике папа говорил почти открыто, раз уж ясно было, что она ниже политорской. Всех, однако, поразили межпланетные станции (спутники у политоров были, а меж-планетки — нет). Папа пояснил, что станции эти расположены довольно далеко от Земли и используют свои конкретные космические условия для работы. Там в основном лаборатории, ну и «местные жители», конечно. Станций очень много, объем каждой невелик, и на большом расстоянии они не «прощупываются» и совсем не видны, но сами обладают мощной аппаратурой слежения и мощным оружием.