Маруся. Книга 2. Таежный квест, стр. 29
— Нет у меня никаких способностей!
— Я же говорю — не знаю, вот Бунин…
— Так позвони Бунину! — крикнула Маруся, отступая от Ильи на шаг. — Давай звони, что смотришь? Да-да, я хочу с ним поговорить! Мне НАДО с ним поговорить! Ну?
Илья хмыкнул, снова достал коммуникатор, громко отдал приказ речевому анализатору:
— Проф!
— Соединяю, — пискнуло из динамика. Проползала томительная секунда, за ней другая — и Маруся услышала короткие гудки.
— Занято, — растерянно произнес Илья.
— Ладно, пошли, — устало махнула рукой Маруся. — Спустимся с этого водораздела, устроим привал, поедим. Там и позвонишь.
— Договорились, — улыбнулся Илья.
— А чего ты все время лыбишься? — неожиданно для себя сказала Маруся. — Весело тебе?! Весело, да?
— Успокойся, все нормально, — Илья отшатнулся от девочки, выставил руки. — Я просто пытаюсь быть дружелюбным.
— Не надо!
— Что «не надо»?
— Ничего не надо!
2
Они еще с полчаса шли по Мертвому, точнее, полумертвому лесу. Видимо, здесь, на восточном склоне, загадочное излучение уже не было таким сильным, как наверху — среди сухих деревьев то и дело попадались зеленеющие кусты кедрового стланика, под ногами шелестела трава, да и галлюцинации больше не мучили Марусю.
Лес кончился неожиданно, точно обрубленный огромным топором. Солнце перевалило за середину дня, но до вечера было еще далеко. Перед путниками раскинулся луг, поросший травой. Если начистоту, лугом он, конечно, был бы где-нибудь под Рязанью или Калугой, а здесь, в тайге, это место называлось пустошью. «Комариная пустошь», — вспомнила Маруся.
Всю дорогу девочка молчала. Илья, быстро нашедший общий язык с ехху, беспечно болтал с ним о чем-то, пару раз брал в руки пулемет, прицеливаясь в деревья. Маруся брела за ними повесив голову и сквозь русую челку время от времени бросала злые взгляды на своих спутников. В голове ее ворочались тяжелые, безрадостные мысли.
«Может, и Уф все знал с самого начала? Точно! Он же ждал меня! Сидел и ждал. Все подстроено, все! Верить никому нельзя. Ни Бунину, ни Алисе, ни Илье, ни Уфу, ни отцу, ни маме… Маме? Интересно, а какую роль во всем этом играет она? Подожди, подожди. А с чего ты взяла, что мама вообще жива? Кто сказал тебе об этом? Никто. Двенадцать лет назад она ушла к Синей Горе. Все. Точка. Больше никто ничего о ней не знает. Может, спросить Илью?»
— Моя пуф-пуф, — басил впереди ехху, потрясая пулеметом. — Рофомаха падать, земля фаляться. Уф… Страфный зферь!
— Да уж, — оглядываясь через плечо на Марусю, кивнул Илья. — Весело тут у вас.
«Ничего не стану спрашивать, — стиснула зубы девочка. — Дойду до конца и сама все узнаю. Теперь вот точно — дойду! И никто меня не остановит».
Они отшагали уже треть Комариной пустоши, когда их накрыл яростный рокот вертолета. Следом за звуком из-за зубчатой кромки леса вынеслась и сама винтокрылая машина. Она шла очень низко, едва не задевая верхушки деревьев черным блестящим брюхом.
— Кто это? — Илья растерялся, смотрел то на вертолет, то на Марусю.
— Чен! — уверенно ответила она, хотя понятия не имела, кто на самом деле скрывается за эмблемой с морским коньком.
— Чен?! Откуда?
— Оттуда же, откуда вы все взялись. От верблюда, — грубо ответила Маруся.
Вертолет резко изменил направление полета и, наклонив тупоносую кабину к земле, двинулся обратно: очевидно, пилоты заметили на пустоши людей.
— Ложись! — крикнул Илья, первым падая в сухой бурьян. Уф опередил его — сказалась нечеловечески быстрая реакция ехху. Маруся спряталась последней — ей вдруг стало все равно, увидят ее люди в вертолете или нет.
Кажется, медики называют такое состояние апатией.
Ничего не хочется, ничего не страшно.
Никто не нужен.
Даже Илья.
Хотя как раз он-то, может, и нужен. Маруся уже сильно жалела, что нагрубила парню. Он такой приветливый: и поздоровался, и про дела спросил; улыбается, пытается помочь. На два года старше, а ведет себя с Марусей, как с равной.
И Уфу Илья явно «нрафится», а уж ехху не проведешь, он не головой, он сердцем чует, кто хороший, кто плохой.
Сделав несколько кругов над тем местом, где прятались путники, вертолет улетел.
— Надо бы побыстрее слинять отсюда, — тревожно озираясь, сказал Илья.
— Давайте пойдем ближе к лесу, — согласилась Маруся. Ей теперь вообще хотелось во всем соглашаться с Ильей. — Если что, спрячемся под деревьями.
— Может, просто свернем в лес?
— Нам эту Комариную пустошь так и так пересечь придется, — все же Маруся нашла в себе силы поспорить. — Другого пути нет.
Илья развел руками — мол, ничего не имею против.
— А почему она Комариная?
Тут уж пришел черед Маруси пожимать плечами: ответа на этот вопрос девочка не знала.
Но ответ обнаружился сам, причем буквально через несколько минут. Ответ висел в воздухе и издавал пронзительный, тонкий вой на одной ноте.
Комар.
Комар величиной с курицу. Но только не труп в паутине, а вполне себе живая тварь с полуметровым хоботком-жалом. Суперкровопийца, крылатый вампир. Маруся побледнела. Конечно, у нее есть ящерка, но все же перебороть отвращение к жуткому порождению аномальной зоны она не могла.
Илья тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Медленно обходя двигающегося рывками комара, он как заведенный приговаривал:
— Ну, ничего себе, ну, ничего себе…
Не растерялся один Уф. Перехватив пулемет за ствол, ехху попытался сбить огромное насекомое. Комар возмущенно запищал, рванулся в сторону, и тотчас из травы ему на подмогу поднялась целая стая — не меньше двух десятков — крылатых собратьев.
— Бежим! — крикнул Илья, схватил Марусю за руку и потащил к лесу. За их спинами раздалась пулеметная очередь — Уф стрелял прицельно, но попасть в вертких летунов ему не удалось.
Треща прозрачными крыльями, комары настигали маленький отряд. «Нам бы сейчас теннисные ракетки», — отрешенно подумала Маруся. Снова прогрохотал пулемет. На этот раз Уф стрелял почти в упор, и несколько пуль нашли цель, буквально разорвав комаров на части.
Выиграв десяток метров, путники сумели добраться до спасительных зарослей и укрылись под ветвями лиственниц.
— Если тут такие комары, то как выглядят здешние осы? — с дрожью в голосе спросил Илья. Он по-прежнему держал Марусю за руку.
— Лучше не знать, — сказала девочка.
Обиженно стрекоча, комары покружили у опушки и улетели. Стало тихо. Уф опустил пулемет в траву, уселся рядом, достал из короба рюкзак с продуктами.
— Моя куфать.
— Да, подкрепиться не мешает, — улыбнулся Илья. — Что у нас на обед?
— Тушенка и галеты, — Маруся протянула ему банку. — Извини, ничего другого нет.
— Ты хотела поговорить с Буниным… Набрать?
— Давай.
На этот раз профессор оказался доступен.
— Алло, Илья? Как дела?
— Все нормально, Степан Борисович. Тут вот Маруся хочет с вами пообщаться.
После некоторой паузы Бунин осторожно произнес:
— Хорошо.
Маруся взяла из рук Ильи коммуникатор, включила видеотрансляцию. На экране возникло лицо профессора. Он улыбался самой доброжелательной из всех возможных улыбок.
— Здравствуй, Маруся, здравствуй! Страшно рад тебя видеть…
— Не надо, — попросила девочка, кривя губы. — Если бы вы оказались на моем месте, вам было бы просто страшно, без радости.
— Извини, но у каждого человека в жизни свой путь. Этот — твой, — профессор стер с лица улыбку. Теперь он говорил серьезно, глядя Марусе прямо в глаза.
— Я уже поняла это. У меня вопрос.
— Слушаю.
— Моя кровь… Что с ней не так?
— Это долгий разговор, — ответил Бунин. — Долгий и сложный.
— И все же?
— С твоей кровью все так. Точнее, все слишком «так». Она особенная. Уникальная. Ты — сосуд, наполненный драгоценнейшей жидкостью, за которой охотятся люди и нелюди.
— Я — человек! Человек, а не сосуд! И это моя жидкость.