Клинок Уреньги, стр. 14
Маланьин спор
О дремучих лесах на уральских горах, возле озера Тургояк, когда-то девка одна жила. Маланьей ее звали.
Никто не знал, какого роду и племени она была. Много народу разного в те поры на Камень-горы бежало, от неволи спасалось.
Редкого ума Маланья была. Смелая, ловкая, любой работы не чуралась. Красоты же была несказанной.
Славили люди ее. Кто за ум, кто за смелость, а больше всего любили ее за привет к людям и за то, что верной дочкой отцу с матерью она была.
А Маланья любила свой рудник и горы-то синие, синие, что тургоякская волна, то хмурые, будто ночь в непогоду. Больше же всего ее зори манили.
Говорят, что заря от зари отличается сильно: вечерняя к отдыху зовет, а утренняя к труду поднимает. Маланье же обе сестры-зори были сродни. Вместе с народом трудилась она, в земле рылась, где люди медную руду добывали, а потом эту руду купцам продавали.
И чем больше Маланья трудилась и ее красота сильнее цвела, тем больше слава о ней по свету бежала.
То ли купцы ее разнесли, то ли ветер, что гулял над горами, только много, много женихов стало свататься к ней.
Были сваты и от бояр знатных, и от купцов из ближних и дальних стран, и от богатырей-воинов смелых. Но никого из них не любила Маланья — всем отказывала, сердце свое она давно отдала простому парню из рудника...
И вот как-то раз вздумал на Маланью поглядеть самый могучий богатырь во всем свете. Временем его звали. Сел он на коня, что летит быстрее эха, и помчался на Урал, на Камень-горы. У рудника, где работала Маланья, он остановился, подошел к народу и спросил:
— Где тут, добрые люди, Маланья живет?
А она в это время из шурфа выходила и большой кусок медной руды несла.
Люди ответили ему:
— Вон она, разве не видишь?
Посмотрел Время-богатырь на Маланью и ахнул. «Вот это красота!» — подумал он про себя и пошел к девке.
А Маланья, в это время, перекинув свою косу тяжелую с плеча на спину, положила руду на землю, распрямилась и весело посмотрела на богатыря, будто радость отдала.
«Не зря, выходит, люди про нее говорят: «Нашу Маланью по утрам солнышко целует», — усмехнулся про себя Время-богатырь.
— Тебе ли, Маланья, с такой красотой в земле рыться? Тебе в золоте только ходить, во дворцах богатых жить! — сказал он ей, кланяясь низко в пояс.
— Не ты первый про это говоришь, не ты первый золото сулишь, — ответила ему девка. — Только не надо мне этих богатств, я и без них проживу, а вот без родной земли зачахну я!
Удивился Время-богатырь, но не отступился. Отстегнул от пояса он саблю, украшенную самоцветами, и Маланье ее в руки подал.
— Погляди в рукоять моей сабли. Видишь, в ней камушек горит?
Взяла Маланья в руки саблю, поглядела на редкий изумруд и сказала:
— Вижу!
— Да ты лучше погляди, может, что и увидишь в камне! — настаивал богатырь.
Пригляделась Маланья в камень, а он заиграл, запереливался чисто живой в ее руке. Далекие страны она в нем увидала, белокаменные дворцы, моря и океаны.
Долго любовалась Маланья изумрудом. Весело смеялась над игрушкой и над тем, как знатные вельможи в собольих шапках с перьями кланялись ей из камня. Но вдруг брови ее в одно крыло слились. На глаза печаль легла.
— А кто этот чудесный камень гранил, чьи руки такую красоту земли открыли? — у богатыря Маланья спросила. Вспомнила она о людях, которые день и ночь в своих землянках при лучине камни гранили.
— Зачем тебе, Маланья, знать про это? Будешь и ты носить такие камни. А хочешь — подарю тебе я ключ от кладовки, где самоцветы горами лежат.
Покачала головой Маланья и богатырю обратно саблю подала.
— Пойми, богатырь, меня. Мои еще деды говорили: «Дымок родной избы дороже чужого огонька». — И, отвернувшись от богатыря, бровью повела.
Удивился Время-богатырь, но не отступился.
— Пожалеешь ты, Маланья, о богатствах, да поздно будет. Об заклад буду биться, что пожалеешь.
Засмеялась Маланья и сказала ему в ответ:
— Давай поспорим! А уговор таков. Ежели ты проспоришь, то останешься с нами и будешь работать у нас. Ты ведь сильный. Захочешь — горы перевернешь, моря осушишь. Красавицу в старуху превратишь. Многое тебе подвластно, только в одном ты не силен: моего отца и матери моей тебе не одолеть, хотя они и не в золото одеты.
Задумался богатырь, но согласился на уговор. Ударились они по рукам, как полагалось при споре. Потом богатырь сел на коня — и быстрее эха умчался в дальние края... А Маланью в недолгих днях мать замуж отдала. И такую им народ справил свадьбу, что по сей день люди об этой свадьбе сказки говорят.
Прошли годы. И как-то раз вспомнил Время-богатырь про Маланью и снова в Камень-горы прискакал. Проверить решил он, не проспорила ли она? Смотрит: где землянки были, улочки домов стоят. Спросил у прохожей бабки, где Маланья тут живет? Бабка показала на крайнюю избу у моста. Богатырь пошел к избе.
Зашел он во двор, а навстречу из избы к нему Маланья выходила. Улыбнулась приветливо богатырю и весело сказала:
— Я знаю тебя, ты Время-богатырь. Моя бабка спорила с тобой. Ты бился с ней об заклад: если она проспорит, то станет твоей женою, а ежели ты, Время-богатырь, то останешься с ней...
— Верно, верно, поспорили мы с Маланьей, — ответил богатырь.
— Так слушай, — девушка сказала. — Перед смертью бабка мне говорила: «Ежели придет Время-богатырь к нам сюда и спросит, не жалела ли я, что отказалась от богатств, ответь ему: ни разу даже в думках не пожалела».
— А ты Маланья тоже? — Время-богатырь ее спросил.
— Маланья тоже, У нас уж так в роду ведется: первая дочка Маланьей зовется.
— Ты так же прекрасна, как и твоя бабка была! — сказал ей Время-богатырь. — Откуда же берется ваша красота? Дозволь спросить.
— Откуда, говоришь, берется наша красота? — улыбнулась в ответ Маланья. — Когда пьешь воду из родника, ты думаешь, откуда он берет начало? Так вот пойдем. Покажу я тебе этот родник!
И они пошли. Долго, долго они по шахтам, рудникам и дудкам бродили. Видели, как трудились люди, как руду и самоцветы добывали, как работали в лесу.
— Кто же они?—спросил Маланью богатырь.
— Это мой народ. У нас с ним один отец. Трудом его зовут. А теперь пойдем — поглядишь на мать.
И они опять пошли. Поднялись на самую середину хребта, на высокую вершину горы, что с незапамятных времен Юрмой зовется. Зашли.
Поклонились речушкам, горам и долинам, поклонились солнцу и ветрам. Заре, спустившейся на землю, и людям, что копались в земле. Полюбовались дальними кострами по берегам озер и рек, лесами зелеными, как море. И воскликнул Время-богатырь:
— Ежели бы ты и не сказала, кто твоя мать, все равно я бы догадался. Ее Жизнью зовут.
— Верно, богатырь, ты угадал. Жизнь — наша мать. Теперь ты понял, где родник красоты человечьей?
Ничего не ответил богатырь. Только снова, как и прежде, с пояса меч он отцепил и Маланье в руки его отдал.
— Проспорил я, Маланья, а потому остаюсь с тобой. Я буду работать с вами!
И остался навсегда...