Братья Кип, стр. 22

Глава XI

Порт-Праслин

Первым на борт взошел мистер Зигер, коммерсант с Новой Ирландии, торговавший с Хаукинсом. Этот человек обосновался в Порт-Праслине еще лет двенадцать тому назад и основал здесь торговый дом задолго до того, как остров получил название Новый Мекленбург, а группа островов стала называться архипелагом Бисмарка. Отношения между Зигером и Хаукинсом не ограничивались торговыми делами в Хобарте и Порт-Праслине. Мистер Зигер не раз приезжал в столицу Тасмании, где Хаукинс с удовольствием принимал его. Оба коммерсанта очень уважали друг друга. Нат Джибсон тоже не был безразличен Зигеру и его жене, которая часто сопровождала мужа в поездках. И с капитаном они были старыми друзьями, и теперь радостно пожимали друг другу руки.

Мистер Зигер, прекрасно говоривший по-английски, обратился к судовладельцу:

— Надеюсь, мистер Хаукинс, вы не откажетесь принять приглашение фрау Зигер и мое и посетите нас в нашем доме.

— Вы хотите, чтобы мы покинули судно?

— Разумеется, мистер Хаукинс.

— При условии, мистер Зигер, что мы не стесним вас…

— Ничуть, ваша комната уже готова, и есть еще одна для Джибсона с сыном.

Предложение шло от всего сердца, и невозможно было отказаться. Да к тому же мистер Хаукинс был непривычен к жизни в каюте корабля и с удовольствием сменил бы ее на комфортабельную комнату на вилле Вильгельмштаф. Нат Джибсон тоже с удовольствием принял это предложение, но капитан, как всегда, отклонил его.

— Мы будем ежедневно видеться, мой дорогой Зигер, но мое присутствие на корабле необходимо, я его никогда не покидаю во время стоянки.

— Как считаете нужным, Джибсон, но вы обещаете мне быть за моим столом утром и вечером…

— Договорились, с сегодняшнего дня вместе с Натон и мистером Хаукинсом с удовольствием буду принимать участие в ваших семейных обедах.

Когда Карла и Питера Кип представили мистеру Зигеру, он также выразил надежду видеть их у себя. Он не мог предложить им поселиться у него, но обещал, если они хотят, подыскать им приличную гостиницу.

— Наши средства весьма ограничены, ответил Питер Кип, вернее, их нет вовсе, и раз уж мистер Хаукинс принял нас пассажирами, нам лучше остаться на борту.

После недолгой беседы о товарах и сроках погрузки мистер Хаукинс, братья Кип и Нат Джибсон отправились на берег, оставив капитана заниматься своими делами.

Порт-Праслин очень удобен для стоянки, особенно для больших судов. Глубина бухты довольно постоянная, а между Бирарой (Новой Британией) и Томбарой (Новой Ирландией) она достигает тысячи четырехсот метров. Бриг стоял на якоре на глубине тридцати саженей, [112] где дно было твердым и прекрасно держало якорь.

В Порт-Праслине в это время жило около сотни поселенцев, в основном немцев, и несколько эмигрантов-англичан. Дома их располагались к востоку и западу от порта в тени прибрежной зелени. Дом мистера Зигера стоял выше по берегу, а магазины и торговые прилавки расположились на маленькой площади перед портом рядом с магазинами других торговцев.

Туземцы Новой Ирландии живут в стороне от поселенцев. Их деревни представляют собой беспорядочные группы лачуг, построенных большей частью на сваях. Они охотно бывают в Порт-Праслине и государственных учреждениях немецкой Меланезии. И хотя эти люди ленивы от природы и проводят целые дни ничего не делая, желание заработать несколько пиастров иногда овладевает ими. Нередко они нанимаются на разгрузку и погрузку судов. Их охотно нанимают, но при этом не спускают с них глаз, потому что они склонны к воровству.

Здешние туземцы небольшого роста, в среднем пяти футов, желтокожие, а не черные, как негры, с довольно большим животом, хрупкие. Волосы у них обычно падают на плечи мелкими локонами, какие носят женщины в более цивилизованных странах. Следует заметить, что у них низкий лоб и приплюснутый нос, большой рот с плохими, испорченными бетелем [113] зубами. Нос и уши проколоты, и в них вставлены небольшие палочки, с которых свисают зубы и перья животных или просто предметы быта. Они совсем недавно сменили одежду из коры на повязки из ткани. Эта небогатая одежда дополнена разрисовкой различных частей тела. Они раскрашивают щеки, лоб, плечи и грудь охрой, растворенной в кокосовом масле. Узоры татуировки не накалывают, а процарапывают острыми камнями или ракушками. Но вся эта раскраска, несмотря на бесконечные масляные втирания, которыми они пользуются, не может скрыть следов проказы и шрамов, полученных в частых схватках с соседними племенами Бирары. Нет никакого сомнения в том, что эти дикари были людоедами, да, возможно, ими и остались. Правда, в последнее время о случаях людоедства почти не слышно благодаря миссионерам, которые поселились на острове Рун, к юго-западу от Новой Британии, или Новой Померании.

Среди туземцев, собравшихся на берегу, не оказалось ни женщин, ни детей, только мужчины. Женщин и детей можно было встретить лишь в деревнях, где они заняты полевыми работами.

— Мы совершим несколько экскурсий в глубину острова, — сказал Зигер, — и вы сможете понаблюдать местных жителей.

— С удовольствием! — одобрил Хаукинс.

— Но сейчас я хотел бы поскорее показать вас госпоже Зигер, которая ждет нас с нетерпением…

— Идем, идем, — ответил судовладелец.

Дорога, которая вела к Вильгельмштафу, проходила по берегу в тени деревьев. Плантации, террасами уходившие в глубину острова, доходили до самых прибрежных скал. Справа до самых пиков Лану простирались густые леса. Если путник сворачивал с дороги на тропинку, он сразу попадал в густой лес с великолепными арековыми пальмами, [114] панданусами, [115] барингтонами [116] и баньянами. [117] Сетки лиан, с ослепительно желтыми цветами, обвивали стволы до самых верхушек.

Господин Зигер не уставал наставлять своих гостей:

— Будьте внимательны, остерегайтесь колючек, иначе вы придете почти голыми, что не очень прилично даже в Новом Мекленбурге!

Разнообразие этих новоирландских лесов действительно восхищало.

Повсюду росли гибискусы, листья которых напоминают липу, пальмы, обрамленные вьющимися растениями, калофиллумы, [118] стволы которых достигают тридцати футов в диаметре, ротанговые [119] и саговые пальмы [120] — из мякоти их стеблей туземцы изготовляют нечто вроде хлеба, панкрациумы, [121] увенчанные белыми шапочками, в листве которых гнездятся скарабы — вовсе не птицы, а улитки. Вся эта богатейшая лесная флора выглядела здесь гораздо пышнее, чем на других островах Тихого океана, а выходящие наружу корни многих деревьев образовывали естественные хижины, где могли спокойно поместиться пять-шесть человек. Лесные опушки были окружены высоким кустарником и изобиловали прозрачными ручейками, воды которых использовались в земледелии. На полях работали туземки, старательно выращивая сахарный тростник, батат [122] и таро.

Ни хищные звери, ни ядовитые змеи не водились в этих краях, где фауна гораздо беднее флоры. Иногда попадались дикие свиньи, гораздо менее опасные, чем кабаны, да к тому же почти одомашненные, собаки, которых томбаринцы называют «пул», двуутробки [123] и множество мелких крыс. Многочисленные термиты, или белые муравьи, развешивали свои гнезда на деревьях, а между ними тянулись сети паутины, сотканной множеством ярко-красных и голубых пауков.