Я - охотник, стр. 19
Поздний вечер. Дом на улице Речкалова, 67.
Мальчишки налопались на ночь и завалились спать на диване в зале — там, где отдыхал раненый Славка. Какое-то время возились, потом затихли, и Ленка, сунувшись туда по своей надобности, увидела, что они уже спят. На полу стояли собранные рюкзаки, за своим Серега сгонял домой, попутно объяснив, что заночует у Витька. На письменном столе около стопки кассет лежал конверт с написанным рукой брата адресом Катюхи — уже заклеенный. Ленка вдруг отчетливо-отчетливо представила себе, как через три или четыре дня возвращаются обеспокоенные молчанием детей отец и мать, входят в комнату, находят конверт…
«Что с ними будет, и что я, дура, делаю?!» — с ужасом подумала Ленка, в эту секунду готовая расплакаться и отказаться от безумной затеи с походом. Она выпустила конверт мимо стола, но тут же подхватила быстрым, невозможным движением — снадобье Славки продолжало действовать, и это успокоило Ленку: — А, все будет отлично. Зато я еще побуду с НИМ.»
С этой мыслью она отправилась на кухню — мыть свинячьи остатки на тарелках, с которых ели мальчишки. Дверь на улицу была открыта — приятно думать, что можно снова ничего не бояться… Пуская воду, Ленка подумала еще, что в больших городах люди безо всякой нечисти запирают двери на ночь…
Газовая колонка ровно гудела. Время от времени пробуя воду. Ленка переставляла тарелки и не заметила, как вошел Славка — он нес гитару.
— Хороший инструмент, — сказал мальчишка-нежить, перебирая струны — и те откликнулись тонким звоном. — Это брата?
— Не, Витьке медведь на ухо наступил, — мотнула головой Ленка. — Это отца. На даче у него попроще, а это настоящий «Стратокастер» фирмы…
— …«ФЕНДЕР», — с улыбкой закончил Славка. Снова перебрал струны — и вдруг полилась из-под его пальцев быстрая и бодрая мелодия, а Ленка удивленно вскинула глаза — Славка негромко, но задорно запел почему-то очень знакомую песню:
— Где-то я эту песню слышала, — заметила Ленка.
— Художественный фильм «Детство Терминатора», — с неожиданным пафосом объявил Славка.
— Че-го? — изумилась Ленка. Славка объяснил:
— «Приключения Электроника».
— А, смотрела, — вспомнила Ленка, — только плохо помню — про что. Песня хорошая, и поешь ты классно. Ты учился петь, да?
— У меня талант, — без особого напряжения или смущения объяснил Славка. — Первый раз я пел на берегу Дона перед переправой воинов великого князя Дмитрия Ивановича на Куликово Поле, — Ленка смотрела во все гла за, даже рот приоткрыла, — а учил меня петь только один человек. Иоанн Васильевич. Прозвище — Грозный, характер — неприятный, певческие данные — отличные. Профессия — первый русский царь. Ленка перевела дух.
— Тебя слушаешь — как сказку… — призналась она. — Если честно, я не верю, что ты их всех знал — Донского, Грозного…
— Донского я лично не знал, — поправил Славка.
— Ну, все равно… Это как кино или книжка фантастическая, вот что. Столько веков, столько людей — знаменитых и просто… людей, про которых мы и не знаем ничего — и ты! — она потрясла головой так, что волосы разлетелись. — Значит, ты не только с нечистью боролся, но и во всяких войнах и такое все участвовал?
— А это неразрывно связано, я же объяснял, — Славка присел на край стола. — Эти твари собираются туда, где людям хуже всего. Но вообще — конечно, участвовал…
— А ты за красных или за белых воевал?
— За зеленых, — усмехнулся Славка. — Нет, серьезно. Там такой разгул нечисти был, что на обычные бои времени не хватало, я так и не определился…
— А до этого? — Ленка напрягла память. — В эту… первую мировую ты воевал?
Вместо ответа Славка положил гитару на колени, склонил голову, секунду помедлил, поднял руку и… струны с надрывом заплакали, а мальчишка, потряхивая головой, пропел:
Он оборвал пение и резко наклонил голову: — Честь имею представиться: прапорщик Его Императорского Величества Ахтырского гусарского полка Ярослав Охотник!
— Прапорщик?! — Ленка звонко рассмеялась, потом покосилась на дверь, ведущую в комнату. — Ты был гусаром, как в кино?!
— Был, только не как в кино, — покачал головой Славка. — Таких гусар в это время уже не было — и форма другая, и война… Осталось только название. Я к ахтырцам в 1914 году прибился, в Польше — соврал, что родные погибли и лет себе прибавил, я же рослый… Ходил в разведку. Потом офицеров стало не хватать — отправили в школу прапорщиков. Должен был корнета получить, но тут революция, фронт рухнул…
— А что ты пел? — полюбопытствовала Ленка, окончательно забыв про посуду и включенную колонку.
— «Молитву русского офицера», — нехотя ответил Славка. — Я дальше не буду, она грустная… Знаешь, Лен, я на той войне убил своего же, охотника.
— Убил? — замигала Ленка. — Случайно?
— В том то и дело, что нет, — покачал головой Славка, — ничего случайного… Мы отступали из Волыни, немцы — на плечах. Я только-только из школы вернулся, но уже прослыл везунчиком. Командовал арьергардом полка. Арьергард — это отряд прикрытия. Зима, метель вовсю… Со мной было человек десять, уже не помню точно, все — старше меня, конечно. В метель даже я хуже вижу — и вдруг прямо по нам в упор из двух пулеметов: р-р-раз! Я сперва думал — на звук. Двое, кажется, что сзади ехали, успели ускакать, а нас всех вместе с лошадьми кучей повалило. Меня навылет тремя пулями. Лежу, слышу — идут, разговаривают. Четверо с двумя пулеметами на салазках остановились подальше, еле видно за метелью. А еще четверо подходят ближе — пруссаки…
— Кто? — переспросила Ленка, слушавшая с напряженным вниманием.
— Немцы, — мимолетная улыбка показалась на губах Славки. — Их тогда так называли… Четверо, трое солдат и офицер. Слышу — докалывают наших, там двое раненых было.
— Я думала, это только в последнюю войну так делала, — поморщившись, сказала Ленка. — А дальше?
— Что дальше? У меня на ремне было три гранаты, осколочных. И пистолет трофейный — «маузер», большой такой, ты, может, в кино видела. Пока они шли, я кобуру расстегнул, крышка там откидывается так, вытащил его. Подошли они ближе — я во всех четверых в упор, а потом — две гранаты в пулеметчиков. Осел снег, я на ноги вскакиваю, а меня по руке прикладом — шарах! Гляжу — их офицер.
— Он и был охотник?! — догадалась Ленка. Славка кивнул:
— Лари Веттерман. Мы с ним до этого виделись раз двадцать, он старше меня лет на триста… был. Я-то вроде говорить хотел. А он в меня штыком — еле увернулся! Я — за шашку. Ну и… — Славка махнул рукой, щелкнул по гитаре, виновато добавил: — Мы ведь знаем, как нас же убивать. И такое иногда случается. Появись в тот момент какая нечисть — мы бы вместе на нее напали. А так — он немец, я русский. И все дела.
— Ты рассказываешь, как взрослый, — задумчиво сказала Ленка. — Как настоящий взрослый.
— Лен, — мягко прервал ее Славка, — ты не забывай, что видишь только мою внешность. А мне сотни лет. Я не просто взрослый — я… даже названия не подберешь. По опыту, понимаешь. Войны, религиозные гонения, интриги придворные, эпидемии, великие открытия, революции — я все это видел. Я во всем этом участвовал. Так что не удивляйся тому, как я рассказываю…