Чужаки, стр. 79
...В ворота приемника позвонили. Белая крашеная железная дверь распахнулась, и Влад услышал за своей спиной детский голос:
— Дядя Влад, здравствуйте!
Он обернулся, и на его лице появилась улыбка. Глаза светились радостью и добротой.
— Здравствуй, Максимка! — воскликнул Влад.
Максимка вырвался из рук инспектора и побежал ему навстречу. Влад подхватил его и прижал к себе.
— А ну-ка, быстро иди сюда! — раздался властный голос инспектора.
— Он уже никуда не пойдет, — спокойно и уверенно сказал Влад, — он теперь всегда будет со мной! Да, Максимка?
— Да, папа, — и Максимка нежно и трогательно прижался к щеке Влада.
1989—1990 гг.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
На колени!
— Мама, а че Артемка маленькие пельмени делает? — укладывая очередной пельмень на лист, пожаловался матери Денис, двенадцатилетний мальчуган со светло-русыми вьющимися волосами и большими лазурными глазами.
— Маленькие, зато вкушные, — с деловым видом заметил Артемка, младший брат, очень похожий на Дениса, только глаза у него были ярко-голубые.
— Он же только учится, — мягко ответила мать старшему сыну, продолжая раскатывать скалкой тесто. Ее всегда печальные серые глаза светились нежностью и добротой.
— Я учуш, понял? — хитро улыбаясь и блестя глазенками, сказал Артемка.
Мать перевернула раскатанный лист теста и улыбнулась сыновьям, любуясь ими.
— Ма, спой «березку», — попросил Денис.
— Ты видишь, у меня руки заняты, — с хитринкой в голосе ответила она.
— Но ты ведь не руками петь будешь? — улыбаясь, настаивал Денис.
Мать откинула выбившуюся из-под косынки прядь волос и тихо запела:
Денису нравилось слушать, как пела мама. В этот момент она вся преображалась, светилась каким-то внутренним светом, становясь моложе и красивее. Ее ровный, мягкий голос завораживал и успокаивал. На душе становилось хорошо и светло.
...Вдруг в прихожей сильно хлопнула дверь, и песня резко оборвалась. Мать с сыновьями замерли, увидев вошедшего в кухню изрядно подвыпившего сожителя. Пошатываясь, он подошел к «урчащему» холодильнику и дернув за ручку, распахнул дверцу.
— Валюха, паскуда, опять водку не купила, — недовольно прохрипел он.
— Не было водки, Сергей. Завтра обещали, — в испуге, прижав руки к груди, ответила мать.
— А меня это колышет? — спросил он, зло уставившись на нее, — что, к Клавке нельзя было сходить?
— Ты видишь, чем мы занимаемся.
— Ах, вы занимаетесь! Жрать захотели? Я покажу вам пельмени... — он схватил со стола нож и со всего размаху ударил им по открытой лампочке, висевшей над столом. Мелкие осколки засыпали все тесто и готовые пельмени.
— Сережа, что ты делаешь? Это же... — закричала мать, прижимая к себе Артема.
— Что, не нравится, сука?! — ревел он в ярости, метаясь по кухне.
— Сережа, не надо, дети ведь смотрят, — плача, умоляла она, выводя Артема из темной кухни.
Он схватил ее за волосы и наотмашь ударил по лицу. Мать отлетела в сторону и ударилась о висящее на стене зеркало. Осколки посыпались на пол. На расколовшемся зеркале остался кровавый след. Сергей подскочил к матери и ударил ногой в живот. Она вскрикнула от ужасной боли.
— Не трожь маму, гад! — накинулся на сожителя Денис.
— Что ты сказал, выродок? — взревел Сергей и, припечатав ладонь на лицо Дениса, толкнул его на пол. Злобно выругавшись, он вышел в коридор, сорвал со стены куртку и выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.
Плачущие мальчишки склонились над матерью, помогли ей подняться и уложили ее на кровать. Денис принес бинт и перевязал ей разбитую голову. Она прижала Артемку к своей груди и горько, навзрыд заплакала. Денис подобрал с пола разбитые осколки зеркала, поднял опрокинутые стулья, ввернул новую лампочку. Его взгляд остановился на мелких осколках, усеявших весь стол, и пальцы невольно сжались в кулаки.
...Шел урок биологии. Алла Ивановна объясняла тему и вдруг бросила взгляд на предпоследнюю парту, где, положив голову на руки, спал Денис.
— Росин, я кому объясняю? — раздраженно спросила она. — Я тут распинаюсь, а он, видите ли, спит! Тебе что, дома времени поспать не хватает? Свинья!
С последней парты поднялся ученик и заметил:
— А если дома отчим алкаш — ни спать, ни жить не дает?
Денис обернулся в сторону непрошенного заступника и прокричал со слезами:
— Тебя что, просили, да? Просили?! — сорвавшись с места, он выбежал из класса.
— Росин! Куда? Вернись! — закричала ему вслед учительница.
Денис выскочил на лестницу. Навстречу ему поднималась Галина Михайловна, учительница алгебры. Она положила руку на перила, пытаясь остановить его. Денис с разбега налетел на нее, и она, неловко повернувшись, ударилась о стену. Денис опрометью бросился вниз. Добежав до первого этажа, он остановился, но потом спустился по лестнице, ведущей к закрытой двери склада завхоза, и, закрыв руками лицо, дал волю слезам. Неожиданно он услышал голоса и, не успев опомниться, почувствовал, как двое старшеклассников подхватили его под руки и потащили наверх.
Его втолкнули в учительскую и подвели к учителю литературы, единственному мужчине-педагогу. Рядом с ним сидела в кресле и плакала Галина Михайловна. На стоявшем у стены столе лежали ее разбитые очки.
— Ты что, Росин, совсем озверел? — обратился к Денису Юрий Алексеевич. — На учителей бросаешься!
— Я не хотел, — еле слышно проговорил Денис.
— Ничего себе не хотел, чуть голову человеку не разбил!
— Извините, я правда не хотел...
— Что ты мямлишь — «извините». Ты, Росин, скажи это громко, чтобы все услышали. Молчишь? Тогда ты на коленях будешь просить прощение, а нет — поедешь в колонию, — он приподнял голову подростка за подбородок, — колония — вот твое место: тебя в школе держать стало опасно.
Денис посмотрел на учителя — не шутит ли он? Но в его глазах он увидел лишь неприязнь и злобу.
— Я не встану на колени, — решительно произнес Денис.
— Что? Не встанешь? — Юрий Алексеевич задохнулся от негодования.
— Может, не надо? — заступилась за Дениса Галина Михайловна. — Ведь это непедагогично, — сказала она с сомнением.
— Непедагогично? Сегодня он вас на лестнице сбил, а завтра он вам вообще голову расшибет, — не успокаивался Юрий Алексеевич. — Нет, это как раз очень даже педагогично! На колени, я сказал!
— Что за шум, а драки нет? — в дверях с широкой улыбкой на лице появился темно-русый парень в белой рубашке и пионерском галстуке.
— Драка уже была, — резко отозвался учитель, — на колени, я говорю!
— Не встану, — сжав губы, упрямо твердил Денис.
— Вы что тут совсем с ума посходили — пацана на колени ставить? — не совсем понимая, что происходит, воскликнул пионервожатый.
— Да он чуть учителя не убил! — объяснил ему Юрий Алексеевич.
— Понятно. А зачем же на колени ставить?
— Послушайте, Влад Алексеевич, — повернулся к парню учитель, — вы — пионервожатый, вот и занимайтесь своими пионерами и пионерскими делами. Вы — не педагог!
— Да, я не педагог, я вожатый, и это мой пионер, — твердо ответил Влад. — Да, я не закончил института, но я никогда не буду ставить подростка на колени. Вы-то сами хороший педагог в этом случае? Пошли, — он взял Дениса за руку и вывел его из учительской.
Учитель литературы хотел было что-то сказать, но Влад, едва сдерживаясь, выпалил:
— Успокойтесь, а иначе вас успокоят!
В пионерской комнате Денис рассказал вожатому обо всем. Выслушав его, Влад посмотрел в окно на веселившихся во дворе пацанов. В окошко просунулась взъерошенная голова девятиклассника.