Багажная квитанция №666, стр. 19
Пауза кончилась, снова прозвучал гонг.
Мы еще увидимся, — сказала Адмиральша и хотела уйти. Но тут со всех сторон на нее зашикали: "Садись!" и "Убери голову!". Адмиральша моментально присела на корточки, а потом, пригнувшись, пробралась в глубь зала.
Ура! Ура! Ура! — ревели "Красно-белые".
Давай! Давай! Жми! — кричали "асторианцы".
И тут произошло нечто неожиданное: Шериф нанес противнику удар прямо в подбородок.
Наконец-то! — возликовал господин Вин-кельман. — Вот это и есть хук! Снизу вверх!
Восхитительно, — согласилась мамаша Пфанрот.
Шерифа тем временем объявили победителем.
Правда, ему было не до поклонов: он помогал рефери оттащить своего противника в угол "Красно-белых".
Восемь-восемь! — воскликнул господин Винкельман, довольно потирая руки. — Исход борьбы решит ваш мальчик, фрау Пфанрот! Если он победит, мы на коне!
Я пошла, — сказала мамаша Пфанрот. — Не могу же я смотреть, как и моего мальчика сейчас тоже…
В случае чего можно отвернуться, — посоветовал господин Винкельман.
Пожалуй.
Давай! Давай! Жми! — кричал зал. Шериф, поклонившись, покидал ринг.
ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ПОБЕДИТЕЛЬ ПО ОЧКАМ…
— Твоя очередь, — сказал Мордашка в раздевалке.
Петер встал и набросил на плечи старенький купальный халат.
Ни пуха ни пера! — раздался в это время нежный голосок. А следом за голоском мимо Мордашки в приоткрытую дверь впорхнула и сама Адмиральша. — Говорят, надо плюнуть три раза на счастье. Поди сюда!
Только не в лицо, — пошутил Петер.
Плевать надо через левое плечо, — серьезно заявила Адмиральша и плюнула три раза подряд. Потом добавила — Ну, теперь порядок.
В дверях Петер столкнулся с Шерифом.
Поздравляю! — сказал Петер.
Восемь-восемь! — сияя от удовольствия, похвастался Шериф. — Вся надежда "Астории" теперь на вас, господин Пфанрот.
За мной не заржавеет, — ответил Петер и пошел в зал.
Ни пуха ни пера! — пропела вслед Адмиральша.
Здесь, наверное, мыши завелись, — буркнул Шериф. — Только что я слышал какой-то писк.
Адмиральша, гордо отбросив со лба белокурые локоны, громко хлопнула за собой дверью. А в зале тем временем стоял дикий шум.
Ура! Ура! Ура! — закричали "Красно-белые", приветствуя своего.
Давай! Давай! Жми! — заорали "асторианцы", когда папаша Куленкамп приподнял канат и пропустил в свой угол Петера.
Ринг свободен для первого раунда! — объявил голос из громкоговорителя. И сразу прозвучал гонг.
Конни! Конни! — подбадривали своего "Красно-белые".
И действительно, светловолосый парень сразу бросился в атаку. Петер вовремя уклонился от удара, иначе не спастись бы ему от молниеносного правого хука.
— Вот здорово! — воскликнул господин Винкельман и выпустил воздух из легких с таким шумом, как будто кто-то проколол шину.
Поединок развертывался стремительно. "Красно-белый" наращивал темп. Казалось, он намерен решить исход состязания уже в первом раунде.
Оба боксера были одинакового роста и сложены, как близнецы. Но светловолосый был более подвижен: когда Петер нацеливался, чтобы нанести удар, тот, пританцовывая, моментально отскакивал в сторону и миг спустя сам наносил удар. Когда прозвучал гонг, оба мальчика, тяжело дыша, разошлись по своим углам. Маленький Хорст Бушке просунул между канатами скамеечку, и Петер сел. вытянув перед собой ноги. Папаша Куленкамп поднялся к нему на ринг и стал массировать ему грудную клетку и ноги.
— Можете открыть глаза, — сказал господин Винкельман фрау Пфанрот. — Сейчас перерыв.
Она, конечно, не решилась сесть спиной к рингу, это выглядело бы слишком странно. Поэтому при первом же ударе гонга она просто закрыла глаза: эффект был тот же, но поведение ее никого не шокировало.
— Дышит, как паровоз, — констатировала фрау Пфанрот.
Гонг возвестил о начале второго раунда.
Все не так страшно, как вы думаете, — успокоил ее господин Винкельман.
Ладно, я попробую, — ответила фрау Пфанрот и решила сидеть с открытыми глазами.
— Ура! Ура! Ура! — орали "Красно-белые".
Блондин опять атаковал. Он был еще быстрее и подвижнее, чем в первом раунде. Туловище его вертелось, как резиновое. Кулаки работали не переставая.
— Конни! Конни! — кричали болельщики "Красно-белых", заражая весь зал.
— Давай! Жми! — вопили "асторианцы".
Один только господин Винкельман выкрикнул:
"Петер! Петер!" И вдруг онемел: сидевшая рядом с ним фрау Пфанрот во всю мочь закричала:
— Хук! Хук давай!
Последовал хук. Но нанес удар, к сожалению, блондин, и Петер пошатнулся. На секунду он даже упал на канат. Теперь в зале стоял настоящий бешеный рев: "Конни! Конни!" — подбадривали болельщики блондина. Похоже было, что Петер уже не оправится.
Судя по всему, "красно-белый" так и подумал. Подбадриваемый залом, он, забыв о всякой осторожности, ринулся на противника в черной майке. Левой — правой — правой — левой… И вдруг Петер совершенно неожиданно стал наносить молниеносные ответные удары. "Красно-белый" попытался защититься, но опоздал на долю секунды. Петер левой нанес ему в подбородок сильный прямой удар. Теперь блондин пошатнулся и отступил. Он схватился за канат, чтобы не упасть. Петер уже не отпускал его. Однако и блондин оказался таким же стойким, как до того его противник. Он снова ринулся в бой. Но Петер нанес ему целую серию ударов. Однако, когда Петер на какой-то миг ослабил напор, блондин снова перешел в наступление. Зал бушевал от восторга.
Это самый потрясающий поединок сегодня! — восхитился господин Винкельман.
Кошмар какой-то, — возразила мамаша Пфанрот. — Но теперь я начинаю понимать, почему Петеру так нравится бокс.
На сей раз зал не успокоился даже во время перерыва.
— Третий и последний раунд! — объявил голос в громкоговорителе.
Удар гонга — оба боксера ринулись друг на друга. Сначала они стояли нога к ноге, только кулаки мелькали. Потом Петер внезапно отскочил в сторону. Не для того, чтобы уклониться от удара, а чтобы снова атаковать. Блондину пришлось отступить на один-два шага. Этого-то Петер и добивался. Он сразу же настиг "красно-белого" и уже не дал ему устоять на ногах. Шаг за шагом он оттеснял его, не переставая наносить удар за ударом. Левой — левой — правой. Левой — левой — правой… Петер работал кулаками, как в тренировочном зале, когда колошматил мешок с песком. Пригнувшись, он напирал на противника все больше.
Петер! Петер! — кричали "асторианцы".
Давай! Давай! Жми! — подключился зал.
Конни! Конни! — пытались перекричать всех "Красно-белые".
Петер загнал блондина в нейтральный угол. Теперь тому некуда было деться — его буквально пригвоздили к канату. "Красно-белый", защищаясь, прикрыл голову. Петер принялся наносить удары по туловищу. В отчаянии блондин рухнул вперед, прямо навстречу ударам Петера. Он тяжело дышал, пытаясь выбраться из угла. Это решило дело. В момент, когда блондин оторвал руки от лица, Петер нанес удар левым кулаком. "Красно-белый", удивленно оглядевшись, медленно осел на доски, словно в удобное клубное кресло.
— Давай! Давай! Жми! — бушевала публика в зале.
Петер вернулся в свой угол.
…два, три, четыре… — отсчитывал рефери на ринге.
Конни! Конни! — отчаянно кричали "Красно-белые". Блондин постепенно приходил в себя. Но при этом оглядывался вокруг так, словно только что проснулся в собственной постели.
…шесть, семь…
Конни! Конни!
Тут блондин, кажется, понял, что произошло и что поставлено на карту.
— …восемь…
"Красно-белый", словно наэлектризованный, вскочил на ноги, прижал кулаки к груди и неожиданно набросился на Петера прежде, чем тот вышел из своего угла. Он хотел спасти то, что еще можно было спасти, и молотил кулаками, совершенно забыв о защите.
— Он убьет его! — еле выдохнула мамаша Пфанрот и снова закрыла глаза.
Зал взорвался.
Конни! Конни! — Ура! Ура! Ура!