Сломанный меч Империи, стр. 97

Он напоминал Оковалкову прежнего царского офицера, который сочетал войну с пытливым узнаванием земель и народов, оставлял после себя в военных академиях атласы стран, описи нравов, исследования по языку и ботанике. Там, где вставали их полки, завязывался сложный невоенный союз с местным людом. У стен гарнизона рядом с луковкой православного храма возносилась мечеть или пагода».

Разумовский погибает, охотясь вместе с разведгруппой за ракетой «Стингер». Но именно он, такие как он, могли стать аристократией нарождавшегося Третьего Рима. Тысячелетней Империи.

Его образ сродни Великим Русским, расширявшим страну, ставившим крепости, ведшим сложнейшие переговоры с ханами и эмирами, тянувшими нити железных дорог.

В прежней, царской России, был такой тип людей. Которые могли в течение одной короткой жизни своей успеть побывать и дипломатом, и покорителем крепостей, и разведчиком, и полярным исследователем. Их трудами и поднималось величественное здание Державы.

Октябрь 1917-го не извел начисто такой тип сверхлюдей. Они были и в преемнице Белой Империи — СССР. Увы, легион их остался в безвестности, и лишь коротенькие строчки в малотиражных книгах скупо говорят нам о тех, благодаря кому мы смогли родиться и вырасти.

Что мы знаем, например, о старшем лейтенанте Иване Турганове? О том, кто в 30-е сражался с басмачами, был тяжело ранен и награжден орденом Красного Знамени, стоившем тогда столько же, сколько потом — Звезда Героя? 0 том, кто в июле 1941 года, командуя бронепоездом 77-го полка НКВД у реки Збруч, что у Тернополя, дрался с немецкими танками и пикирующими бомбардировщиками? О том, кто сумел потом прорваться из окружения? Всего лишь несколько абзацев в книжке тиражом в десяток тысяч экземпляров. Об Алле Пугачевой, например, написано раз в тысячу больше, не говоря уж о сказанном с телеэкрана.

Система, созданная КПСС к 70-80-м годам, отодвигала воинов на задний план, в безвестность. Нет, их не уничтожали физически — ведь кто-то должен был сражаться с душманами и наводить ракеты в войнах на Ближнем Востоке, тянуть линии газопроводов и создавать атомные крейсеры.

Но на первый план выдвигалось племя комсомольских активистов — людей без отваги, но с гибким позвоночником, не блиставших талантами воинов или инженеров, зато умевших ублажить начальство банькой, девочками до водкой. Людей, умевших грести к себе. Они и ныне правят нами. Твари, которые легко, словно бросовый товар, продали плоды вековых усилий целых поколений русских.

Рядом с ними было иное племя — племя капитанов разумовских. Обветренных, покорявших враждебные пространства на узких, как ладьи варягов, боевых машинах пехоты. Коротко стриженых, волевых и энергичных. Ведавших искусство бойцовских единоборств. Начинавших осознавать себя как новое рыцарство. И были еще люди, создававшие лучшее в мире оружие, величайшую на планете научно-промышленную мощь.

Какие настроения рождались в среде этих мужей Меча и Молота? Разумовский клянет тупость кремлевских бонз и думает о будущем:

«Плохо готовились воевать! Страну не знаем, языка не знаем, нравов не знаем. Царские офицеры — они знали Восток, знали ислам. А мы вслепую воюем. А зачем вообще здесь воевать? Я готовился действовать на европейском театре. Вот этими руками могу штаб дивизии уничтожить, узел космической связи, разведывательно-ударный комплекс! На кой ляд мне бежать за верблюдами вдоль пакистанской границы? По кишлакам крестьянское тряпье ворошить! Разве это дело для армии?

… Разумовский, внучатый племянник маршала, выросший в вельможной семье, знал и видел такое, что для Оковалкова оставалось тайной. Глухо недоговаривая, темнея от ненависти лицом, он говорил о продажных мерзавцах, захвативших власть, о гнойниках, которые нужно вскрыть. Рассуждал о союзе молодых офицеров, которые, достигнув высоких званий, получив округа и армии, очистят страну от мерзавцев…»

Субпассионарная чиновно-партийная мразь понимала, что ей грозит. Она опередила разумовских. Если до 1985 года она просто задвигала их в тень, но худо-бедно бросала им какие-то материальные блага, то после герои оказались и вовсе нищими. Поинтересуйтесь-ка, каково жалованье у наших героев — командиров разведрот в Чечне!

Субпассинарные партийные верхи наглухо закрыли доступ военным к гражданским должностям. Был уничтожен царский институт генерал-губернаторов, соединявших в своих руках военную и гражданскую власть в самых опасных районах, в самых горячих точках Империи. Таких, как Кавказ, Средняя Азия или Дальний Восток.

Серые чиновные крысы, они боялись героев, боялись их славы, боялись тех, кто может взять реальную власть. На словах противостоя Западу, они последовательно проводили его принцип — разделения гражданских и военных властей. Так, чтобы за безответственность правящих крыс и трусов платили герои. Которых потом, использовав, выбрасывали прочь. Так было в Афганистане, так есть и в Чечне.

Впрочем, «тихое» уничтожение героев-пассионариев началось уже до 1985 года. Умер в 1980 году отец экранопланов-«каспийских» Ростислав Алексеев, устав от пятнадцатилетней борьбы с чиновной косностью. Майор Константин Попов, дивизион ракет коего в августе 1970 года сбил над Суэцем четырех израильских стервятников, конечно, получил звезду Героя. Да вот только написал жене: ничего купить домой не смогу — надо «обмыть» награду. Их героизм и титаническую энергию использовали, сжигая людей, словно дешевые дрова. Тогда, когда и мизинца их не стоившие номенклатурные крысы имели благ в сотни раз больше.

Да, советская система к 1985 году, идеология и практика марксизма-ленинизма не обеспечивали отбор и выдвижение к власти пассионариев. Более того — губили их, заставляя массу низших боготворить антигероев — торгашей и «умеющих жить» субпассионариев, выродков. Оттого у власти в 1985-м оказались разрушители и предатели.

4

Нам надо было отказаться от марсксистско-ленинской идеологии. И даже на словах прекратить проповедь равенства людей. Записав на каменных скрижалях совершено иное:

«Люди не равны между собой. Нельзя поставить на одну доску пьянь у пивного ларька, бухгалтера, манекенщицу — и человека, который сжигает себя, создавая чудеса техники, сверхоружие Империи. Рубщик мяса в магазине и таксист — не ровня тому, кто ведет бронеколонны сквозь кишащие врагом ущелья иди добровольно бросается в огонь боев за Грозный.

Люди делятся на ранги. И вверх должны идти лишь те, кто жизнью своей служит укреплению Империи. Ибо разделить людей по количеству денег у них — это привести к власти тварей без чести и совести.»

Править Империей могут лишь хранители высокой духовности, Великой цели — священники, монахи-аскеты по складу своему. Опираясь на аристократию из воинов. И каждый, кто хочет подняться по ступеням иерархии вверх, должен заслужить на то право. Учением, подвигами на поле боя, научным подвижничеством, изобретениями.

Мы должны записать на своих скрижалях: «Пусть на Западе голос наркомана и проститутки приравнивается к голосу героя войны или выдающегося конструктора. Бог отнял у них разум.

В нашей Империи человек, поднимаясь по ступеням иерархии, будет получать больше голосов».

Надо покончить с обожествлением «мнения народа». Ибо его нет — миллионы людей не способны мыслить логически, живя тем, что вкладывается им в голову из телевизора или бульварной газеты.

Народ — часто неразумное дитя. Ведь мы же не даем детям порнографические журналы и взрослые книги, не ставим детей на посты директоров или президентов.

Почему же мы спрашиваем мнение масс на референдумах, когда решаются тысячелетние проблемы, судьбы держав, сложнейшие вопросы геополитики и стратегии?

Наука до сих пор не знает, почему и как образовались нынешние государства. Почему Савойя вошла в состав Франции, а не Италии, например. Или почему Русская держава не развалилась еще в шестнадцатом веке — ведь экономически мы не должны были быть тогда единым целым. Государства — организмы куда более сложные, нежели человеческий. И если мы не делаем неразумных детей врачами, если мы не лечим болезни, спрашивая мнение большинства встреченных на улице, а доверяем все одному знающему врачу, то почему судьбу державы должна решать масса? Масса, в которой теряются голоса героев и знающих?