Не горюй!, стр. 78

— Нет, Джеймс, нельзя. Я, во всяком случае, не смогу.

— Клэр, — взмолился он, — я сделаю все, что ты хочешь.

— Наверное, — печально сказала я. Мне надоело с ним препираться. — Джеймс, я вешаю трубку.

— Но ты подумаешь о моих словах? — спросил он.

— Подумаю, — согласилась я. — Но не слишком надейся.

— Я знаю тебя, Клэр, — сказал он. — Ты передумаешь. Все будет хорошо.

— Прощай, Джеймс.

Если честно, то я действительно некоторое время думала о том, что он сказал. Ради Кейт. Все «за» и «против» крутились в моей голове, как теннисные мячики. Но с одним аргументом я не могла спорить, и он мешал мне изменить решение. Я больше не любила Джеймса.

То есть я нормально к нему относилась. Не хотела, чтобы с ним стряслась какая-нибудь беда. Но я перестала его любить. Я не могла точно сказать, чем это было вызвано. Вряд ли я на самом деле не могла простить ему измены. Но он разрушил мое доверие к нему. Да еще пытался обвинить во всем меня же. Возможно, дело в том, что он оказался слабаком, не нашедшим в себе мужества признать свою вину и попросить прощения. И я перестала его уважать. Даже сейчас он отказывался признать, что виноват. Даже сейчас он выдвигал какие-то условия и пытался представить все так, будто он делает мне одолжение.

Он меня предал. И усугубил свою вину тем, что обращался со мной как с идиоткой.

А может, мне просто перестали нравиться невысокие мужчины?

Одно я знала точно: если любовь умерла, она останется мертвой. Никому не удастся вдохнуть в нее жизнь, если она испустила дух.

Через два дня я позвонила Джеймсу и сказала, что не буду с ним мириться.

— Тебе твоя гордость мешает, — сказал он. Будто его кто-то подучил.

— Ничего подобного, — устало возразила я.

— Ты хочешь меня наказать? — предположил он.

— Да нет, — соврала я. (Разумеется, приятно наступить кому-то больно на ногу.)

— Я буду ждать, — пообещал он.

— Пожалуйста, не надо, — ответила я.

— Я тебя люблю, — прошептал он.

— Прощай, Джеймс.

Он продолжал звонить по два-три раза в день. Проверял, не передумала ли я. Или, как он выражался, не взялась ли за ум. Я очень вежливо говорила с ним. Разве мне трудно? Он говорил, что скучает. Наверное, он действительно скучал.

Бесконечные звонки меня немного раздражали. Трудно было поверить, что всего три месяца назад я готова была убить кого-нибудь, лишь бы он мне позвонил. Теперь же я скорее была готова на убийство, если эти звонки не прекратятся.

Потом я перестала раздражаться, осталась лишь печаль.

Жизнь — довольно странное существо.

Не могу сказать, что я была счастлива. Но и несчастной я себя не чувствовала. Наверное, я просто была спокойной. Я смирилась с тем, что моя жизнь уже никогда не будет такой, как раньше, и такой, как я планировала. Мечты мои никогда не сбудутся. У меня уже не будет четверых детей от Джеймса. И нам не суждено стариться вместе. Хотя я всегда клялась себе, что мой брак будет прочным, я без особой сердечной боли поняла, что ошибалась.

Разумеется, я грустила. Мне было жаль ту романтичную дурочку, которая так много ждала от своего брака. Мне даже было жаль Джеймса…

Я на самом деле чувствовала, что стала старше и мудрее. И если я слышала, как кто-нибудь говорил: «Всему есть причина» или «Когда господь закрывает одну дверь, он отворяет другую», мне уже было не так трудно удержаться и не вмазать кулаком по физиономии говорящего. Совсем не трудно, по правде говоря.

Мне не казалось, что жизнь моя кончилась.

Изменилась — да, но не кончилась.

У меня нет мужа, зато есть прелестный ребенок. У меня прекрасная семья, хорошие друзья и работа, на которую я вернусь. Кто знает, вдруг наступит день и я встречу славного человека, которому буду нужна я вместе с Кейт. Или когда-нибудь Кейт встретит славного парня, который не будет возражать, чтобы я жила вместе с ними… А пока я буду жить спокойно, и, если мистер Идеал появится, я найду ему место в своей жизни.

Я проделала все скучные юридические процедуры, которыми должна была заняться давным-давно. Хотя вряд ли. Тогда я скорее всего была еще не готова. А сейчас как раз пришло время.

Я требовала опеки над Кейт. Джеймс сказал, что он возражать не будет, если он сможет видеть ее, когда захочет. Я обрадовалась, я хотела, чтобы девочка знала своего отца. Еще я понимала, что мне повезло. Джеймс повел себя разумно, хотя мог бы помотать мне нервы. Надо признать, он не стал этого делать.

Договорились мы и насчет квартиры. Решили ее продать. А пока он будет там жить.

Несмотря на то что именно я затеяла этот развод, я ощущала глубокую печаль. Мне было ужасно жаль, что все так повернулось. Но что случилось, то случилось.

Никто не высказывал особого интереса к нашей квартире. Впрочем, этому я даже была рада, потому что мысль о том, что кто-то будет жить в квартире, которую я считала своим домом, была нестерпима. Хотя, с другой стороны, пора было начать беспокоиться, так как с деньгами приходилось туго. Наверное, это Джеймс виноват в том, что квартира не продается. Он скорее всего мучает возможных покупателей долгими и скучными разговорами про налоги по закладным и так далее. Они наверняка засыпают, так и не добравшись до спальни! Но я опять злобствую. Он же хочет как лучше.

Я позвонила своей начальнице и сообщила, что выйду на работу в начале августа. Признаться, эта мысль меня не особенно вдохновляла. Если раньше я не чувствовала себя несчастной, то напоминание о том, что мне снова придется вернуться к работе, снова чуть не выбило меня из седла.

Может, у меня неподходящая работа? Или я просто слишком ленива. Короче, я не относилась к тем счастливым людям (хотя мне они всегда казались странными), которые получают радость от работы. В лучшем случае я относилась к работе как к средству для достижения цели, в худшем — как к геенне огненной. Не могла дождаться, когда можно будет уйти на пенсию. Ждать осталось всего тридцать один год. Разве только мне повезет и я умру раньше.

Шучу.

Итак, через пять недель мне придется вернуться, в офис. Семь часов в день, пять дней в неделю, сорок восемь недель в год бумажной работы…

Господи!

Почему я не богата?

Простите, я знаю, что не должна жаловаться. Это прекрасно, что у меня есть работа. Просто мне хотелось, чтобы кто-нибудь позаботился обо мне и Кейт. Можно ведь помечтать? Впрочем, даже если бы я осталась с Джеймсом, мне пришлось бы вернуться на работу. Просто все это напомнило мне, как я одинока, какая ответственность теперь лежит на моих плечах. Теперь я буду работать не только для себя. У меня ребенок на иждивении.

Я не говорю, что Джеймс жадный; я знала, что он обеспечит Кейт. К тому же у меня был очень дорогой адвокат, который об этом позаботится. Но дни, когда я могла потратить свою месячную зарплату на помаду, журналы и выпивку, давно прошли.

Я нашла для себя и Кейт квартиру в Лондоне.

Вернее, Джуди нашла: как я могла найти что-то в Лондоне, живя в Дублине? Если только не собиралась заплатить агентам сумму, равную национальному долгу.

Какой-то друг друга Джуди уезжал в июле работать в Норвегию и хотел, чтобы кто-нибудь присмотрел за его квартирой в течение девяти месяцев. Арендная плата была мне по карману, да и район неплохой Джуди квартиру видела и утверждала, что крыша, пол и стены имеются в полном наборе. Джуди наврала другу друга, что я аккуратная, чистюля и очень спокойная. Не уверена, что она вообще упомянула про Кейт.

Эндрю — так звали этого парня — позвонил мне, чтобы убедиться, что я не какой-то маньяк, который собирается облить его драгоценную квартиру бензином и поджечь, не успеет он еще добраться до второго терминала. По телефону я творила вежливо и сдержанно. Подчеркнула, что считаю чистоту одной из божественных добродетелей и что я за возвращение смертной казни для квартирных воров.

— Ну, возможно, достаточно публичной порки. Тогда они научатся уважать чужую собственность, — заметил он.