Пятый уровень.The fifth level, стр. 56
— Серебряная стрела!
— Вы уверены? — Боуд затаил дыхание, как впрочем и остальные.
— Абсолютно! Похоже, здесь всё оружие сделано из серебра! Это огромное богатство!
— Богатство не здесь, оно немного дальше, — раздался голос отца Джонатана.
На какое-то мгновение о нём забыли. А сейчас все снова повернулись к нему. Лишь Боуд осмелился спросить о том, что подумали все.
— Часовня?
Казалось, у всех остановилось дыхание, пока голова отца Джонатана медленно клонилась вниз, подтверждая догадку, высказанную Боудом.
— Идите за мной!
Отец Джонатан уверенно двинулся между всех этих столов, мехов и наковальней. Никто не отставал от него ни на шаг. Отец Джонатан свернул налево и вскоре вошёл в одно из многочисленных ответвлений, что имело это помещение. Они прошли сквозь полукруглую арку без дверей и оказались в каком-то коридоре. Они миновали его и увидели два ответвления. Отец Джонатан уверенно двинулся по правому от них ответвлению и спустя несколько минут они попали в круглую комнату, у которой не было другого выхода, за исключением того, через который вошли они. В который раз за сегодняшний день все застыли, чувствуя дрожь в теле и не в силах отвести взгляда от четырёх красных пятен на одной из стен. Отец Джонатан прошёл туда.
— Во имя отца, сына и святого духа!
Пальцы отца Джонатана дотрагивались до кровавых пятен, как и положено при крещении. Все замерли, ибо наблюдали, по меньшей мере, чудо.
Послышался лёгкий звук, а вслед за ним часть стены начала уходить назад, освобождая проход.
— Нужен свет! — раздался чей-то хриплый голос.
— Там есть свет! — последовал ответ отца Джонатана. А вслед за этими словами он вошёл в освобождённый стеной проход. Вслед за ним вошли все остальные. Помещение, в котором они оказались, было небольшим по размеру. Здесь так же не было ни окон, ни дверей.
Все сразу увидели стол, покрытый красной материей. На столе стоял старинный подсвечник с тремя свечами. Свечи ярко горели, освещая толстую книгу и сложенную рядом груду стекла. В нескольких шагах от стола, почти посередине зала, была сооружена маленькая часовня, в которой тоже ничего не было, кроме низенькой двери. Никто не мог пошевелиться. Все смотрели на это чудо, не в силах поверить своим глазам. Лишь профессор Коэл подошла к столу и дрожащими руками взяла книгу. Увидев надпись, сделанную на книге, она не смогла сдержать крик. На глазах у профессора Коэл появились слёзы.
— О господи, о господи, — только и могла повторять она.
— Что? — охрипшим от волнения голосом спросил Боуд, что там написано?
— История Генриха V, божьей милостью короля Англии, написана им собственноручно!
Едва прозвучали эти слова, как отец Джонатан подошёл к часовне и распахнул дверь.
В глаза бросилось пламя свечей. Всех мгновенно прошиб холодный пот. На каменном пьедестале лежал человек, в точности описанный отцом Джонатаном и в точности соответствующий изображению на картине. Он был словно живой. Даже цвет лица не изменился.
Рядом с пьедесталом, на каменном полу, стоял кубок. В него с указательного пальца этого человека капала кровь.
ГЛАВА 8
1418 год от Рождества Христова!
Утром того памятного дня, что перевернуло всю мою жизнь, — я был счастлив как никогда.
Ко мне в палатку пришёл мой кузен — герцог Бедфорд и на коленях поднёс ключи от города Руана. Город, который, ожесточённо сопротивлялся много месяцев, — сдался. Голод принудил жителей Руана отворить ворота города. Осада закончилась полной победой.
Я разбил французскую армию при Азенкуре, а сегодня принудил покориться Руан. Дорога на Париж была свободна. Я уже видел себя королём Франции, ибо знал, что нет силы, способной остановить мою 40-тысячную армию. В честь этой победы я на три дня отдал город в руки моих солдат, позволив им делать все, что они захотят. Я считал, что они заслужили это право, ибо сражались доблестно и умело. Днём, я устроил пир в честь победы. В мою палатку были приглашены все военные начальники, которые сопровождали меня в походе на Францию. Мы пировали до самого вечера, а когда стемнело, я оставил пирующих и в сопровождении двух стражей отправился на близлежащий холм. Взобравшись на него, я с гордостью смотрел на мой лагерь. Сотни палаток, тысячи огней. Везде шум и радостные крики. Я видел перед собой и стены Руана. Но это было уже не то затишье, как раньше. Город был ярко освещён пламенем многочисленных пожаров. Отблески огня поднимались далеко ввысь. До меня доносились крики помощи. Но я лишь радовался. Участь Руана была решена в тот день, когда они отказались добровольно сдать город. Что ж, пусть же теперь пожинают плоды своего упрямства. Я провёл несколько часов на холме, наслаждаясь зрелищем горящего города, и уже глубокой ночью вернулся обратно в палатку. Никого уже не было. Все ушли. Я выпил вино и собирался лечь спать, когда неожиданно увидел рядом с собой… женщину с младенцем на руках.
Я был удивлён тем обстоятельством, что стража пропустила её внутрь.
Женщина как-то странно смотрела на меня… а что более всего поразило меня…, так это грудной младенец. Мне показалось, что он смотрит на меня с укором.
Я протёр глаза, считая, что выпил слишком много вина, но услышал голос женщины.
— Генрих, — сказала она, не повышая голоса, — останови зло.
— Генрих? Даже моя супруга не смела обратиться ко мне таким образом.
Я был в гневе и громко позвал стражу. На мой зов прибежали четыре человека с мечами наперевес. Я указал им на женщину с младенцем и приказал немедленно вывести её из палатки. Я был удивлён тем обстоятельством, что мой приказ остался невыполненным. Стражи из моей личной охраны, которые за много лет ни разу меня не ослушались, — бездействовали.
Я пришёл в ярость. И ещё раз очень громко и ясно приказал вывести женщину с младенцем из палатки. При этом я указал пальцем на неё. Головы стражей повернулись в её сторону, но они по-прежнему бездействовали. Более того, у всех четырёх стражей появилось на лице растерянное выражение, словно они не знают, как поступить. Я гневно обратился к ним.
— Вы, ничтожества, отказываетесь выполнить мой приказ?
— Ваше величество, — осмелился ответить один из них, мы выполним любой ваш приказ, даже если он будет означать для нас смерть, но этот не можем.
— Почему, — спросил я у них.
Ответ, который я услышал, просто поразил меня.
— Ваше величество, мы не видим здесь никакой женщины с младенцем!
— Как не видите, — вскричал я, а это кто? Я снова показал на стоящую рядом со мной женщину с младенцем.
— Простите, ваше величество, но рядом с вами никого нет!
На этот раз ответ стражей прозвучал более уверенно. Я замолчал, пытаясь ясно осмыслить происходящее. Либо я выпил слишком много, либо я схожу с ума, либо стражи решили надо мной подшутить…, ничего другого в голову не приходило. Я искоса посмотрел на женщину. В ответ она мягко улыбнулась и произнесла:
— Генрих, они не видят нас и не слышат!
— А почему тогда я вас вижу? — спросил я у женщины.
— Ваше величество, с кем вы разговариваете? — раздался осторожный голос одного из стражей.
Я повернулся к нему и раздражённо ответил:
— С женщиной, с кем же ещё!
— Но, ваше величество, здесь нет никакой женщины!
— Нет, нет, — повторяя это слово, я протянул указательный палец и дотронулся до руки младенца.
— Вот младенец…
Едва я произнёс это слово, как все четыре стража одновременно рухнули на колени передо мной и молитвенно воздели руки. Я услышал шёпот, который звучал словно молитва.
— Ваше величество, перед вами богоматерь, а младенец, до которого вы дотронулись — Христос!
Я взглянул на свою руку. Палец, который коснулся руки младенца, — кровоточил.
Едва я осознал, кто передо мной стоит, как увидел ещё одно чудо. Младенец сошёл с рук матери и подошёл ко мне. Я опустился перед ним на колени. Младенец положил передо мной груду стекла и сказал: