Сесквоч, стр. 8

Тварь чувствовала муки матери и дочери. Она. впитывала их заглушенные рыдания. Она чувствовала, как они трепещут. Возраст ее племени равнялся десяти тысячам лет. Сосредоточие зла, Черное Братство, правящее добром и злом. В течение шести часов она кружила по их семейному дому на колесах, иногда из любопытства царапая алюминиевую обшивку, иногда злобно качая машину, пытаясь опрокинуть ее. За два часа до рассвета пытка закончилась. Мандранго Бэсин Вэли выбросил наружу два тела и перерыл в поисках весь автобус.

Ничего.

Здесь не было невесты.

Пока не было.

Глава IV

У маньяков есть деньги

Луна спокойно сияла на небе. Она благосклонно улыбалась темноте, проливая свет на дела праведные и неправедные и посылая свои лучи в комнату Фенберга.

Фенберг спал в эту ночь один. С ним не было девушки. В кровати не было свернувшейся в ногах кошки. Не было Клиффорда, притащившегося в полусне потому, что ему было одиноко или хотелось пить. Фенберг спал с открытым ртом, лицом к лесу, забывшись в крепком сне. Он не видел огромной тени, плавно скользившей мимо окна.

Фенберг видел сон.

И хотя почти все сны были неприятными, это был единственный шанс встретиться с женой и ребенком.

Представление «Трейси Фенберг и ребенок».

Этой ночью Фенберг ехал вдоль океана.

Он сидел за рулем своей старой, послушной машины с откидным верхом, весь в счастливом ожидании и не заботясь ни о чем в мире. Прекрасная блондинка с длинным развевающимся шарфом улыбнулась и махнула ему из своего седана, промчавшегося в противоположном направлении. Она была так близко. Фенберг чувствовал, что мог протянуть руку и потрогать ее лицо. Океанская волна перехлестнула через капот его автомобиля, и он захлебнулся в соленой воде, песке и пене. Он попытался развернуться, но блок регулировки мощности, или что-то еще, работал с перебоями, и он с трудом мог управлять автомобилем. Он приложил большие усилия, чтобы развернуться и начать погоню за блондинкой. Что у нее была за машина? Он не мог вспомнить. Потом, совершенно неожиданно, он оказался в машине последней модели с закрытым верхом. Медленной, еле тянущейся. Скрежеща зубами, он изо всех сил жал на педаль газа, но машина не увеличивала скорости. Трейси ускользала. Ребенок смотрел в заднее окно, улыбался и махал рукой. Вскоре они исчезли из виду.

Огромная фигура снаружи нетерпеливо возилась с окном. Оно было закрыто. Тень, удлиненная до бесконечности лунным светом, двинулась вдоль дома, ломая азалии на клумбе. Потом она попробовала открыть окно Клиффорда.

Представление под названием «Трейси и ребенок» каждую ночь было разным. Фенберг беспомощно смотрел, как они падают с мостов, скал и небоскребов. Их уносила волна, или они тонули в морской пучине, а кругом мелькали плавники акул. Медведи уносили их из лагеря, индейцы стреляли в них стрелами. Правительство преследовало их за неуплату налогов. Его сон, если это можно назвать сном, был ужасен, и каждое утро Фенберг просыпался с мешками под глазами, одеревеневшей шеей и утром был более утомлен чем вечером, когда ложился спать.

Задняя дверь была не заперта.

Фенберг спал, заваленный множеством подушек. Запатентованный подушечный форт Фенберга. Он положил одну ногу на подушку, другая подушка защищала его спину. Слава богу, сны закончились, и он мог отдохнуть.

В доме был запах, незнакомый, острый.

Фенберг подсознательно ощущал, как что-то бесшумное двигалось за шкафом, за фотографиями жены и ребенка. В мозгу шевелилась мысль о беде, но Фенберг был измучен и не разглядел огромной, нависшей над ним тени, закрывшей свет и уставившейся на него.

Шея Фенберга была беззащитной. Кровать заскрипела под огромной тяжестью. Глаза уставились в темноту и как будто освещали комнату. На физиономии гостя появилась улыбка, подобная дыре. Две мощных руки медленно протянулись вперед. Они остановились в сантиметре от шеи Фенберга.

— Ах, черт, — сказал гость и опустил руки. — Кого я разыгрываю? Он убьет меня.

Гость вздохнул:

— Майкл? Дорогой?

Фенберг застонал и повернулся спиной к нежно трясшему его гостю.

— Майк? Ну же, Майк…

Фенберг не пошевелился. Зажегся свет.

— Майкл, — прошептал гость. — Это я, твоя мертвая жена. Я вернулась, чтобы навестить тебя. Проснись, милый…

Фенберг улыбнулся и довольно зачмокал губами.

Гость облизал указательный палец и осторожно вставил его в ухо Фенбергу. Тот вскрикнул и, подскочив, перешел в сидячее положение.

Гость устроился на краю постели Фенберга и терпеливо ждал, когда Фенберг успокоится. Наконец-то.

— Я всю ночь проблуждал в лесу. Гулял. Ночь была такой темной. Можно сказать, для души.

Фенберг прерывисто дышал, затем его дыхание несколько успокоилось, стало тяжелым. Приложив руку козырьком, он загородился от слепящего верхнего света и сощурился, пытаясь сфокусировать взгляд.

Это был его брат, Джон Туберский.

У Джона Туберского, раньше носившего имя Норвуд 3. Фенберг, были такие же смеющиеся серые глаза, волнистые волосы и приятная внешность, как у всех братьев Фенберг. Но на этом их сходство и заканчивалось. Как будто его ДНК была перепутана самым причудливым образом. Туберский был похож одновременно на Кэри Гранта и жену Пупея — Блуто. Джон был ростом почти семь футов, весил 291 фунт, но голова у него была слишком маленькой для такого тела. Он был президентом местного отделения Клуба фанов Фэб Кейтс, где частью его официальных обязанностей, а также единственным случаем неспровоцированного насилия, было заставлять братьев Магоногонович, которые были вторым и третьим хулиганами в Бэсин Вэли, а может, и не только там, писать длинные письма похожей на ангела голливудской звезде. Он никогда не замерзал и никогда не платил подоходного налога. Он был лишен предрассудков и вообще редко отдавал долги. Если что-нибудь казалось Туберскому очень смешным, он сотрясал зал басистым утробным смехом, хотя чаще обходился своей туповатой пустой ухмылкой и коротким о'кей.

— После долгих душевных поисков я пришел к важному выводу, — сказал Туберский.

— О Иисус, — ответил Фенберг. — Он сидел, схватившись за сердце и покачиваясь из стороны в сторону, как наркоман.

— У маньяков есть деньги, — произнес брат Фенберга. Он улегся рядом, положив руку под голову.

— Что?

— У тебя мешки под глазами, — заметил Туберский. — Я только сказал, что у маньяков есть деньги.

Фенберг заморгал. Он все еще автоматически держал руку козырьком, как бы приветствуя брата. Затем Фенберг с трудом повернул голову в сторону дубового ночного столика, стоявшего в углу. Он искал глазами, просвечивающими все насквозь, как рентгеновская установка, какое-нибудь оружие — револьвер или хоть что-нибудь. Затем смутно вспомнил. Из-за Клиффорда и Злючки Джо он не держал дома оружия и взрывчатых веществ. Электронные часы показывали точное время: 03:00.

— Чего ты хочешь? — спросил Фенберг.

— Я хотел поговорить с тобой насчет того, как бы съездить на сафари.

— Я запретил тебе приходить в мою комнату.

— Мне это показалось важным.

— Что случилось с твоей майкой?

Туберский сам выполнял всю домашнюю работу. Однажды он справился с целой бандой мотоциклистов. Он взглянул на свою обычно идеально выглаженную белую майку. Она была вся в крови и еще в каких-то непонятных пятнах, вся разорвана. На его бицепсах остались следы царапин.

— Вероятно, подрался, — сказал Туберский. — Хочешь чаю?

Фенберг все еще сидел.

— Уходи.

— О'кей, — ответил Туберский, но вместо того чтобы уйти, он взбил подушку и подложил ее под руку.

— Убирайся с моей кровати, — вспылил Фенберг. — Убирайся из моей комнаты. Пожалуйста. Я ненавижу тебя.

Туберский репетировал весь вечер. Он посмотрел брату в глаза и выдержал паузу для эффекта.

— В мире, где не осталось больше тайн, где из любого города и любого местечка можно попасть куда угодно, и где сказки показывают детям по телевизору, а не читают у постели, мне приятно сознавать, что там, — Туберский сделал рукой жест в сторону леса, — где-то по ту сторону тени, окружающей цивилизацию, живет гигантский отшельник.