Сесквоч, стр. 14
Фенберг потряс головой. С утром было покончено.
Глава VI
Сесквоч пришел обнаженным
— Черт, — выругалась Элен Митикицкая, с отвращением швыряя тряпку на радиатор. Она опаздывала уже на шесть часов.
«Вега» 1971 года зашипела и забулькала. Клубы грязного пара, густого и едкого, поднимались в холодном утреннем воздухе.
Митикицкая сердито расхаживала около машины, положив руки на бедра и не отрывая глаз от мотора.
— Черт, черт побери! — ругалась она, подняв камень и прицеливаясь в «Бегу». Но в последнюю минуту благоразумие взяло верх, и Элен запустила камнем в видавший виды дорожный знак:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
В БЭСИН ВЭЛИ, КАЛИФОРНИЯ на родину «Могущественных Пум»,
Чемпионов штата по футболу и баскетболу 19..
Кто-то стер дату и написал «в лучшие годы».
— Пумы, ух ты, — равнодушно сказала Митикицкая.
Она скучала по отцу. Как ни странно, именно по нему. Он поднялся с ней до рассвета и помог закрепить брезент и натянуть багажные веревки, как это умеют делать только отцы. Он обнял ее и сказал какие-то прописные истины.
Элен всегда думала, что мистер Митикицкий недолюбливал ее.
Она не могла видеть его глазами маленькую девочку в плохо сидящей юбке, покачивающуюся в такт музыке. Движения ее тоненьких рук изображали какой- то непонятный язык знаков, который не смог бы расшифровать никакой таитянин. Она не знала, что ему нравится, как она смеется — всем телом, как ребенок. И что у него разрывалось сердце, когда он слышал, как она плачет после очередного развода. И что он так ценил, что она никогда не забывала поздравить его с днем рождения и Днем Отцов. И хотя он занял из-за нее тысячи, с какой гордостью он отдавал каждый цент. Она не могла видеть его любовь в тот момент, когда он настойчиво звал ее, а она сосредоточенно танцевала твист под дешевый патефон, или выглядывал из окна, чтобы застукать костлявую, беззубую второклассницу, свалившую соседского мальчишку и целующую его, в то время как он отчаянно кричал. Знамение будущих взаимоотношений.
Последним советом, который мистер Митикицкий дал Элен, был посчитать до пятнадцати и только потом выходить замуж. Он слегка вздрогнул, когда захлопнулась дверца машины. У отца Элен было предчувствие, что он больше никогда не увидит свою дочь.
Два дня она тащилась на машине с прицепом через маленькие городки по проходящим по побережью дорогам, слушая маломощные местные радиостанции, но ощущение приключения оттого, что она впервые покинула дом, все не ослабевало. Она в первый раз была, черт возьми, одна. Дорога была долгой, без происшествий, если не считать, что мотор перегревался каждые пятьдесят миль.
Митикицкая подняла очередной камень.
Тут она услышала вой сирен.
Из слабого он постепенно превратился в оглушительный. Примерно в полдень мимо нее пронесся ревущий караван, направлявшийся в противоположном направлении. Пара патрульных машин калифорнийской скоростной дороги, три зеленых машины шерифа округа Бэсин и две скорых помощи.
— Как насчет воды? — спокойно спросила Митикицкая вслед удаляющимся машинам.
«Наверное, авария», — подумала она. Элен уселась на гладкий камень спиной к лесу. Она подтянула ноги и положила подбородок на колени. Опаздывает она или нет, все равно ничего не оставалось делать, как только ждать, чтобы мотор остыл. Стояла зима и воздух обжигал на высоте восемь тысяч футов над уровнем моря. Солнце скоро зайдет, и появится луна.
Митикицкая прислушалась. Шум?
Элен была в шортах, и ноги у нее покраснели от холода. Нет, тихо. Просто показалось. Она яростно потерла ноги и прошлась, потом снова прислушалась.
— Ух, — сказала она сама себе и продолжала ходить. Но что это? Элен достала из сумки бинокль и встала повыше. Теперь она могла видеть на расстоянии трех миль.
Иногда мужья Элен следили за ней.
Митикицкая была красива. Ее черные волнистые волосы опускались до пояса. Она была гибкой, длинноногой, как Уилма Флинстон, с лицом цвета слоновой кости, розовощекой и голубоглазой. С ее лицом и улыбкой можно было безнаказанно совершать любые преступления.
В ней была та непредсказуемая смесь очарования и упрямства, которая так нравится мужчинам.
Печально, но Элен Митикицкая была привлекательной лишь для неординарных.
А ей это вовсе не нравилось.
Как будто в поисках вражеских самолетов, Элен водила биноклем из стороны в сторону, выискивая знакомую машину или лицо за рулем.
Неординарные мужчины.
Пока их не видно, но туг ничего нельзя сказать заранее.
Элен сделала глубокий вздох. Воздух был морозным, но бодрящим. Первый раз в этом году Элен чувствовала себя хорошо. Сама по себе. Нет больше терапии. Покончено с жизнью в родительском доме,
— Черт возьми! И очень хорошо чувствую себя, большое спасибо, крикнула она.
Эхо ее крика откликнулось и затихло. Митикицкая улыбнулась. Она не замечала птиц. Что-то они перестали чирикать. И лес был таким тихим.
Элен подняла бинокль и осмотрела близлежащие красоты. Она заметила что- то, и это что-то не было машиной. Это был ручей, может, в четверти мили отсюда. Ручей. Вода. Вода для радиатора.
Элен бросила несколько камешков. Потом потерла руки, покрывшиеся гусиной кожей. Она подошла к машине, чтобы сменить свитер на лыжную куртку и поискать емкость для воды.
Пальцы с желтыми ногтями раздвинули кусты прямо позади нее. Налитые кровью глаза наблюдали за удаляющейся фигурой Элен.
Заросли кустов были густыми. Холод обострил ее чутье. Элен думала, что ручеек был гораздо ближе к дороге. А он был далеко. Элен склонилась над ручьем, набирая воду. Тут она услышала шелест ветвей и заметила тишину.
Она размышляла над своим путешествием. Неуклюжие служащие станций обслуживания, улыбающиеся и машущие руками шоферы грузовиков, оба клерка в мотеле. Все они понимающе смотрели на Митикицкую:
— Вот едет девушка со счетом один к трем и одна.
Элен потрясла головой и пробормотала:
— Ну давайте, хватайте.
Митикицкая вздохнула и снова принялась набирать воду.
В сорока ярдах от нее, а может быть, и меньше в кустах что-то зашуршало. Элен быстро привстала:
— Эй!
Молчание.
— Здесь кто-то есть? — Элен прислушалась. Муж? Элен приняла все предосторожности по выезде из города. — Норман?.. Луис?., если это вы, то, клянусь, я убью вас. Ну же. Вы меня пугаете.
Тишина.
Митикицкая быстро закрутила бак и пошла к машине. В лесу, в тени деревьев было темно, и она заметила, что пришла сюда какой-то другой дорогой.
Элен услышала хрюканье и посмотрела в сторону кустов. Целую минуту она стояла в оцепенении, глядя широко раскрытыми глазами в темноту леса. Потом она увидела и в ужасе побежала. Кто-то или что-то, очень большое, очень сильное, ломилось за ней сквозь кусты.
Элен Митикицкая, петляя, бежала сквозь густые кусты. В голове у нее крутились сумасшедшие воспоминания о старых фильмах, в которых женщину преследуют в лесу, она спотыкается и вывихивает коленку. Элен не хотелось падать. Ветки трещали за ней. Она ясно слышала тошнотворный, мускусный запах животного. Митикицкая вскарабкалась на дорожную насыпь.
— Черт! — закричала она, поскользнувшись на гравии. Огромная, мозолистая рука схватила ее за коленку. Митикицкая закричала и вырвалась.
До машины было двадцать пять ярдов. Задыхаясь, Митикицкая закрыла окна и двери.
— Черт!
Капот был все еще открыт. В радиаторе по-прежнему не было воды. И поднималась луна.
Элен Митикицкая, тяжело дыша, сидела в заглохшей машине. Окна запотевали. Она сжала живот и быстро раскачивалась назад и вперед.
Хотя Элен в то время ни о чем не подозревала потратила несколько дней на втором курсе, читая о своем преследователе в обязательном курсе антропологии. Он был определенного рода знаменитостью, время от времени украшая обложку реклам того или иного супермаркета. Он также был таинственным главным героем в некоторых дешевых документальных фильмах спекулятивного типа.