Дело антикварной мафии, стр. 5

— Тогда, я думаю, на этом мы можем завершить нашу беседу, — сказал Осетров. — Мы и так безбожно задержали Виталия Яковлевича. Давайте поблагодарим его и отпустим. А все детали «практического занятия» окончательно обсудим завтра, перед выходными.

Из еженедельных отчетов высшему руководству полковника Осетрова Валентина Макаровича, начальника кадетского училища:

«…Итак, я счел инициативу кадетов интересной и достойной внимания и решил, что поддержать такую инициативу важно и нужно со всех точек зрения: и с педагогической, поскольку это поощряет самостоятельность и развитие творческого, нестандартного мышления, и с практической, поскольку это — то, что можно назвать «учениями в полевых условиях».

Таким образом, я сам помог им составить детальный план операции и взял на себя общее руководство, а следовательно, и всю ответственность.

Самым главным на начальном этапе был вопрос деления на группы. Насчет первой группы вопросов, разумеется, не возникало. Ее составили Карсавин, Конев, Угланов и Шлитцер, как идеально сработавшаяся четверка. Им был доверен район Тверской улицы, поскольку этот район им уже известен и они легче и быстрее других смогут сориентироваться по обстановке.

Далее, я выстраивал группы по принципу «противовесов». Скажем, к несколько склонному на авантюры и любящему порой пускать пыль в глаза Вельяминову я присоединил спокойного, уверенного в себе, не любящего красоваться и влезать в рискованные предприятия Абраменко. Я исходил из того, что Абраменко всегда удержит Вельяминова от излишне опрометчивых действий, но и Вельяминов может где-то подстегнуть порой чрезмерно осторожного Абраменко.

К этой паре, представлялось мне, лучше всего подходит Саврасов. Спокойный парень, не без чувства юмора, умеющий разрядить шуткой напряженную обстановку. Он вполне мог сыграть роль «центра».

Этой тройке достался Арбат. Я посчитал, что для Арбата вполне достаточно трех человек, потому что хотя на Арбате бывает очень много туристов, три человека вполне могут взять под наблюдение всю улицу, особенно места, где находятся антикварные и художественные салоны.

По четыре человека я отрядил на объекты, занимающие большую площадь: на ВДНХ и в парк Измайлово, где идет активная торговля произведениями искусства на свежем воздухе. «Старшим» на ВДНХ я назначил Юденича, присоединив к нему Астафьева. Во-первых, потому что Астафьев дружит с Юденичем. Астафьев — парень из бедной многодетной семьи с семью детьми (он — четвертый по счету). Видимо детьми там не очень занимались. У него имеются и хулиганские замашки, и некое благоговение перед деньгами. В этом смысле Юденич с его спокойным и рассудительным отношением к миру действует на Астафьева очень положительно и благотворно.

К этой группе я присоединил порывистого и бывающего несдержанным Сухарева и спокойного Гущина. Они дополняют друг друга и вместе составляют такой тандем, который всегда поддержит неоправданный риск, но и выступит против риска неоправданного…

…Четвертую группу, направленную на ВДНХ, я строил вокруг Дегтярева. Этот парень умеет быть лидером. К тому же у него есть нюх на опасность и он всегда сумеет проявить необходимую осторожность. Есть у него и чувство ответственности за тех, кто вверен его руководству. Его недостатком можно считать недостаточную терпимость к чужому мнению. Он привык к тому, что последнее слово должно оставаться за ним. Нежелание Дегтярева считаться с чужим мнением вполне могут компенсировать упрямый Егупкин, насмешливый Стасов и не очень позволяющий садиться себе на шею, но при этом очень дружелюбно ко всем расположенный Боков. Здесь тоже возникают очень удачные «противовесы», позволяющие добиться нормального психологического климата внутри группы, и главное, того, что группа сможет быстро и четко принимать правильные решения и действовать по обстановке…

…Пятую группу, которую я несколько условно называю «группой поддержки», составили Вартанян, Валиков и Ипатьев. Вартанян артистичен и может практически с любым завязать разговор, расположив к себе. Подвижный как ртуть Валиков всегда сумеет легко и просто разрядить напряженную обстановку. Дотошный и солидный Ипатьев почти идеально, по моему мнению, дополняет этот треугольник…»

Из записки генерала Волкова Бориса Андреевича полковнику Осетрову Валентину Макаровичу:

«Дорогой мой Валентин Макарович!

Ты с такой же тщательностью распределил ребят по группам, как раньше планировал серьезнейшие и важнейшие операции, с такой же страстью и вниманием к мелочам. Впрочем, так, наверно, и надо, и у кадетов с самого начала не должно быть «игрушечных» дел. По твоему отчету видно, насколько ты увлечен своими ребятами и как готов хлопотать над ними, будто наседка над цыплятами…»

Глава третья

Субботний дозор

В пятницу вечером мы разъехались по домам: Незадолго до этого Осетрову позвонил Виталий Яковлевич. Осетров сообщил нам, что у Виталия Яковлевича особых новостей нет. Он проверил кое-какие данные по иконам, вывозимым за границу в последнее время или в последнее время украденным, и кое-что нашел интересное, но ничего такого, что позволило хотя бы косвенно связать это со старушкой и с теми, кто предположительно за ней стоит. В общем, он считал, что за старушкой стоит группа поддельщиков икон, которые никому не приносят особого вреда, и мы, мол, в этом скоро убедимся.

Итак, в субботу мы должны были выйти на задание заранее оговоренными группами. Естественно, наша четверка — я, Жорик, Илюха и Лешка Конев — пошла дежурить на Тверскую.

Второй группе, состоящей из Вельяминова, Абраменко и Саврасова, достался Арбат. В Измайлово поехали Юденич, Астафьев, Сухарев и Гущин. На ВДНХ — Егупкин, Боков, Дегтярев и Стасов.

А Вартанян, Валиков и Ипатьев должны были повертеться вокруг храма Христа Спасителя, а если там ничего не засекут, переместиться к Крымскому Валу. И еще они должны были постоянно поддерживать связь с «центром», чтобы, если возникнет необходимость, прийти на подмогу другим группам.

Вот такая у нас была, что называется, диспозиция. И мы, счастливые и гордые, что проводим настоящую полномасштабную операцию, да еще под руководством нашего директора, двинулись в субботу утром на свои «боевые посты».

Единственное, что чуть-чуть опечалило, например, Жорика, что нельзя выйти в город в мундире, ведь надо «конспирацию соблюдать». Но даже Жорик с этим смирился. Ради захватывающего приключения, решил он, можно разок пожертвовать возможностью щегольнуть.

На Тверской наша четверка была около десяти утра, и мы стали не спеша прогуливаться.

— Смотри! Вон она, та самая старушка! — вдруг показал Илюха. — И на том же самом месте!

Из предосторожности, мы шли по другой стороне улицы, чтобы не привлечь ненароком внимания старушки и чтобы обзор был лучше.

— Все точно! — согласился Жорик. — Ну, что, подойдем к ней?

— А если она нас запомнила? — засомневался я.

— Вероятность этого ничтожно мала, — серьезно возразил Лешка. — Мы ж прошли мимо нее буквально за секунду, и ровно неделю назад. А если даже запомнила, что с того? Мало ли пацанов болтается по Тверской каждые выходные?

— Да, но тогда и я, и Илюха были в мундирах, — напомнил Жорик. — А ты знаешь, как наши мундиры привлекают внимание. Все на нас таращатся и старушка могла запомнить. И, представь себе, ребята, которые неделю назад были в кадетских мундирах нашего ведомства, теперь подходят к ней в штатском и хотят поглядеть икону… Она вполне может заподозрить неладное, да еще и по всей цепочке звонок пустить: мол, проверьте, не следят ли и за вами.

— Так в чем проблемы? — прогудел Илюха. — У нас ведь бинокль с собой, вот и давайте в бинокль вести наблюдение, с этой стороны.

Но Алешка покачал головой:

— Биноклем сейчас пользоваться нельзя. Здесь, на центральной улице, пацаны с биноклем сразу привлекут внимание. И потом, поглядите, какой сегодня яркий и солнечный день. Даже старушка может заметить блик солнца от бинокля с другой стороны улицы, и забить тревогу. Нет, надо подойти к ней. Вопрос, кому и как это делать.