Ты у меня один..., стр. 23

— Тебе-то хорошо, — зло влепила она Роберту. — Никто бы о тебе хуже не думал… из-за того, что случилось. А для меня все не так… Зачем только это случилось? — с горечью произнесла она, чуть не плача.

— Тебе в самом деле непонятно почему? — грубо сказал Роберт. — Все вышло из-за этого, Шарон… Из-за этого… — И тут он обнял ее и начал целовать, впиваясь в ее губы.

Ее поразило, как все ее тело ответило на этот полный исступленной жажды поцелуй — ответило жадно, нетерпеливо, с бесстыдной готовностью, требуя еще и еще, подталкивая и возбуждая его…

Шарон в ужасе почувствовала его руку у своей груди. Как только он начнет ласкать ее, у нее не останется никакой надежды на отступление. Она не сможет остановить этот пугающий, разнузданный натиск чувств, распирающих ее. Шарон попыталась вырваться из его объятий, но ее уже поглощало знакомое с последней поры головокружение, мешавшееся со слабостью и тошнотой.

Не в силах избежать этого, она прикрыла глаза и тихо застонала.

— Шарон, Шарон, что с тобой? — услышала она обеспокоенный голос Роберта. Она рухнула прямо на него. Когда он подхватил ее, с нежностью прижимая к себе, головокружение стало проходить. К счастью, с ним отступала и тошнота.

— Давно это с тобой продолжается? — взволнованно спросил Роберт. Он все еще обнимал и бережно поддерживал ее. Непонятно почему, но стоять, прижавшись к нему, Шарон было легче, чем заставить себя отойти. Она все еще ощущала близость обморока и никак не могла выбросить из головы тот страх и чувство беззащитности, которые испытывала сегодня в отсутствие Роберта, то радостное оживление, которое охватило ее, стоило ему лишь появиться в гостиной.

— Что давно со мной продолжается? — едва шевеля губами, откликнулась он.

— Ты ведь знаешь, что я имею в виду. Ты беременна? Ты носишь моего ребенка?

Беременна от него?! Шарон бросило в жар, когда до нее дошло все значение этих жутких слов.

— Нет, что ты, конечно нет… Каким образом? Я не могу быть беременна, Роберт, — жалобно причитала она, — не могу…

— Ты, наверное, не хочешь быть беременной, — не постеснялся он и сейчас уколоть ее.

Ребенок? У нее? Ребенок Роберта… Нет, этого, конечно, не может быть. Не может? Она наспех подсчитала в уме недели, прошедшие после их возвращения из Италии. Потом еще раз — медленнее, стараясь не сбиваться, вплоть до последнего дня. На лбу и висках Шарон проступил холодный пот. Она-то думала, что это просто задержка, сбой цикла… Но для простого сбоя уже слишком много времени прошло.

— Шарон, так что же? — нетерпеливо вернулся к прерванному допросу Роберт.

— Я… Я не знаю, — прошептала она онемевшими губами. Ужас охватывал ее. Как безумная Шарон твердила:

— Роберт, не может быть, что я беременна, не должно быть…

— Пожалуй, хорошо, что мы ненароком всех предупредили, что собираемся пожениться, — резко подвел итог он. Роберт уже не обращал внимания на ее бессвязное нытье, пытаясь трезво, безошибочно определить подлинную причину ее истерического состояния.

— Мы не можем пожениться, — с остекленевшими от потрясения глазами сопротивлялась Шарон.

— Мы не можем не пожениться, — хладнокровно исправил ее Роберт. — Особенно в такой ситуации.

— Но вдруг я не беременна? — спросила вслух себя Шарон. — А если и беременна…

— И что, если? — желчно подхватил недосказанное Роберт. — Если ты беременна, то скорее убьешь моего ребенка, чем?..

— Нет, — пылко возразила Шарон, — я такого никогда не смогу сделать… никогда.

— Значит, у нас нет другого выбора, верно? Если ты носишь под сердцем моего ребенка, нам придется пожениться.

— Да… — покорно прошептала Шарон, зная, что это правда. Если бы они не были родственниками, если бы совсем не знали друг друга, может быть, она и подумала бы о том, чтобы растить малыша самостоятельно, но в сложившихся обстоятельствах…

— Возможно, я все же не беременна, — по инерции повторила она, но в своем голосе не слышала и подобия убежденности, прекрасно понимая, что Роберт уловил это с полузвука.

Шарон закрыла глаза, и ей живо вспомнилась та ночь: их сплетенные, соединившиеся в одно целое тела, ее исступленное торжество от того, что он — там… Она даже не сознавала тогда, что значит это ощущение. А следовало бы. Нужно было купить в аптеке какой-нибудь тест на раннюю беременность или сходить к семейному врачу, в унынии подумала она.

— Я никогда не хотела, чтобы это случилось. — Шарон угрюмо уставилась на Роберта. — Никогда не хотела…

— Меня или моего ребенка? Нет, я знаю, что я… Не сомневаюсь, ты бы скорее вообразила, что это ребенок Фрэнка, так же как тебе нравилось воображать, что это он тебя любит. К несчастью для нас обоих, это был не он. Шарон, ты слышишь меня? Тебе говорю, взбалмошная кукла! Да будь оно все проклято… Провались все к чертовой матери! Слышишь или нет? Это был я!

7

«Шарон, мне необходимо поговорить с тобой…»Голос Роберта, оставившего для нее короткое сообщение на автоответчике, звучал как-то отстраненно, и Шарон зябко поежилась, вспомнив прежнюю атмосферу их долгой разобщенности.

На ее счастье, вот уже три дня как он был в деловой поездке, а ей сегодня не нужно было на работу, поскольку она взяла трехдневный отпуск. Сегодня она намеревалась пообедать с Лорой, тридцатилетней мачехой Джейн, и своей закадычной подружкой Линдой. Еще три месяца назад в день свадьбы Джейн и Фрэнка, Линда взяла с них клятву устроить этот девичник.

Припоминая свой тогдашний пыл и наивную категоричность в уверениях никогда, ни за кого не выходить замуж, Шарон совсем приуныла. Прошлое, настоящее и будущее — все сливалось в ее воображении в тусклую, гнетущую безысходность.

О, если бы она не была такой безвольной тряпкой, она отбрила бы Роберта по первое число. Отказалась бы выйти за него и воспитывала бы их ребенка — своего малыша — самостоятельно. С того момента, как врач подтвердил беременность и надежд благопристойно выкрутиться уже не оставалось, в изощренную на фантазии голову Шарон безостановочно вкрадывались самые невероятные идеи. Например, побег. Сколько раз она обыгрывала эту мысль в самых различных вариантах. Убежать… Исчезнуть… Уйти, любой ценой уйти от того, что ее ожидает. Все равно кругом сплошная ложь.

Но как она могла так поступить? Для родителей ее отъезд накануне свадьбы, даже под каким-нибудь благовидным предлогом, станет ударом. И кроме того, куда бы она ни скрылась, от себя никуда не деться, не спрятаться от того, что сама натворила, став рабой собственной похоти.

Как бы то ни было, но пока Шарон не могла заставить себя встретиться с Робертом, хотя чувствовала, с каким неослабным вниманием наблюдает за ней мать, и подозревала, что та очень скоро догадается, в чем истинная причина приступов слабости, которые день ото дня все труднее становилось скрывать.

Конечно, выход пока еще есть, устало думала Шарон, собираясь на встречу со своими эмансипированными приятельницами. Но она никогда не позволила бы себе поступить подобным образом. Хотя появление бэби никак не входило в ее планы — не говоря уже о ребенке от Роберта, — она начинала чувствовать свою причастность к таинству новой жизни. Шарон бережно приложила к животу ладонь. Нет, она не способна на такое. Будь что будет. И хотя она никогда не отличалась особой набожностью, в это мгновение ее осенила вера, что Господь не оставит помощью, если будет невыносимо тяжело.

Шарон, конечно же, догадывалась, зачем Роберт звонил ей. Бедняга. Наверное, сейчас места себе не находит, беспокоится. Ему пришлось уехать по делам совершенно неожиданно, он не успел разыскать ее, спросить, чем закончился ее визит к врачу. Теперь-то она понимала, как Роберт тогда был прав — они действительно скованы одной цепью.

Меньше всего Шарон хотелось сегодня тащиться на этот обед. Разговоры будут вертеться вокруг их близкой свадьбы. Да, ей всегда была симпатична элегантная умница Лора, такая проницательная, такая отзывчивая. А ближе Линды у нее вообще никого нет. Неужели даже они, как ее родители и родственники, станут притворяться, что у нее с Робертом в самом деле любовь? Что все годы любви к Фрэнку ничего не значат, потому что это просто детская влюбленность?