Бангкок-8, стр. 22

Глава 22

У агента ФБР была отличная фигура, белокурые волосы, кожа — кровь с молоком, и от нее приятно пахло хорошим мылом. Никаких вам парижских духов. Она сообщила мне свое имя — Кимберли Джонс. Я решил, что ей около двадцати восьми лет и она неуверенный в себе человек. Немного сухопарая. Скорее всего из-за усиленной физподготовки.

Я лежал в больнице, какую раньше ни разу не видывал: отдельная палата была похожа на номер в пятизвездочном отеле. За окнами пальмы, банановые деревья, орхидеи, бугенвиллеи, гибискусы и непрестанное шипение автоматической системы поливки. Когда я наконец пришел в сознание, агент ФБР снова была рядом. Сказала:

— С возвращением. Вы потеряли много крови, мы подоспели как раз вовремя.

По тому, как она взбивала постель и время от времени щупала мне пульс, я решил, что она могла бы работать медсестрой.

Когда я в следующий раз поднялся из глубин забвения, где встречался с моим братом, то стул у моей кровати был занят не агентом ФБР, возле кровати сидел полковник.

— Отделался небольшой царапиной? Видно, Будда очень тебя любит.

— Как я выгляжу? — Я побоялся задать этот вопрос агенту Джонс.

— Без носа-то? Так тебе больше идет. — И на мой удивленный взгляд полковник быстро добавил: — Шучу, шучу. — Наклонился и доверительно спросил: — Объясни, обещаю, что никому не скажу, зачем ты убил пожилую даму? Она на тебя напала?

Я откинулся на подушки и снова впал в забытье — и как раз вовремя, чтобы рассказать Пичаю, какой вопрос мне задал наш командир.

Похоже, мать успела повстречаться с полковником в коридоре. Ее глаза поблескивали, когда она пододвигала стул.

— Очаровательный человек. И наверное, очень богат.

— Очень, мама.

— Он пригласил меня на яхту. Так это правда — целый корабль с командой, капитаном, купальной площадкой и прочим?

— Пожалуйста, не соглашайся.

— Я не из-за себя; считаю, что тебе это будет полезно. Ты заслуживаешь повышения больше, чем любой другой коп в полиции. А как продвинуться, если нет связей? Он даже намекнул…

— Если мне предложат повышение таким образом, я откажусь.

Нонг похлопала меня по руке.

— Тогда не говори, что я ничего не пыталась сделать. Ты такой правильный, не представляю, откуда в тебе это.

— Ты-то прекрасно знаешь, от кого во мне это, ведь явно не от тебя. А вот я не знаю, откуда у меня это, потому что ты мне не рассказываешь.

Нонг нервно рассмеялась и снова потянулась за «Мальборо».

— Когда-нибудь расскажу, дорогой. Дай мне немного времени.

Глава 23

Как выборочно действует память! Заповедный остров в Андаманском море, закрытый для всех, кроме копов с роскошными яхтами. Девушек больше, чем я могу сосчитать, они то и дело ныряли с купальной площадки, и от этого их тела все время сияли капельками воды (девушки от всей души наслаждались плаванием). Мы с Пичаем держимся в стороне, нам не по себе. Нас осуждают: не брать взятки — само по себе плохо, а отказываться от дармового секса — это прямой бунт. Плавание состоялось вскоре после пресловутой расправы над торговцами яа-баа, это был корпоративный кутеж с целью укрепления общего духа на случай, если кто-то оробел. Полицейские накинулись на девчонок, и мы с Викорном и Пичаем остались одни пить пиво и смотреть на звезды. Мне показалось, что на яхте среди бархатно-черной ночи полковнику стало спокойно, и, наверное, мы с Пичаем ему нравились. Он включил «Полет валькирий» — единственное произведение западной музыки, которое знал. В ходе убаюкивающего разговора Пичай спросил его о том, о чем любой другой никогда бы не решился:

— Что, черт возьми, для вас значит эта странная музыка?

И в самом пьяном виде полковник хранил в тайне свое военное прошлое. Даже если у него развязывался язык, в сознании оставалось нечто крепче алмаза, некая потайная комната, куда он не решался входить с другими. И в тот раз намекнул лишь отрывочными словами: «ТМ», «вороны», «01», «другой театр», «американский завтрак», «яйца», «Черный Пэт».

Глава 24

Как только Нонг ушла, вернулась хмурая агент ФБР. Она не понимала по-тайски, но, видимо, заметила в коридоре, как мать заигрывала с полковником. Может быть, страдала от культурного шока? Я уже понял, что она не сработается с Викорном.

Она сказала, что привезли компьютер Брэдли, и через несколько минут стала обустраивать на кровати столик и тянуть провода, даже соединение с Интернетом. Кимберли Джонс не заигрывала, я даже подозреваю, что она прослушала в Квонтико специальный противофлиртный курс, и теперь, поминутно наклоняясь надо мной, держалась чрезвычайно напряженно. Когда установили и включили компьютер, положение стало еще хуже: ее грудь то и дело оказывалась у моего лица, и она от этого краснела. Неужели американская культура откатилась лет на сто назад? Мне казалось, американские фильмы эпохи вьетнамской войны демонстрировали более раскрепощенных людей. Хотя это не имело никакого значения. Мы открыли файлы Брэдли, и нас охватил профессиональный азарт.

Вскоре присоединившиеся к нам Розен и Нейп тоже уставились в монитор. Все шло весело и в дружеской атмосфере, пока я не спросил:

— Этот Сильвестр Уоррен — его кто-нибудь знает?

Коллеги моментально умолкли. Я перехватил взгляд Кимберли Джонс, она отвела глаза. Розен кашлянул.

— Отдаю вам должное, детектив, вы умеете брать быка за рога.

Ему на помощь пришел Нейп:

— Понимаете, нам бы не хотелось, чтобы стало известно даже о том, что мы читали электронные письма Уоррена. Во всяком случае, если не обнаружится ничего конкретного.

Розен энергично закивал:

— Именно. Если то, что случилось, — месть на почве вражды между наркодельцами, мы не хотим втягивать в это дело Уоррена. Если все его участие заключается только в том, что он обменивался с Брэдли информацией о некоторых неясных вопросах в торговле нефритом.

Я, приняв самый благостный и скромный вид, переводил удивленный взгляд с одного на другого. Нейп усмехнулся:

— Уоррен — большая шишка. И здесь, и в Нью-Йорке. Он каждый месяц наведывается в Бангкок, его приглашают на приемы в посольство, он вращается в здешнем высшем обществе, особенно в китайской диаспоре. Уоррен — ювелир, торговец произведениями искусства, человек большого размаха. Имеет магазины в Манхэттене, Лос-Анджелесе, Париже, Лондоне и здесь. Неудивительно, что он вступил в контакт с Брэдли, — ведь тот в его деле оказался талантливым любителем, к тому же американец постоянно живет в Таиланде.

— У вас поразительно демократическое общество, если обыкновенный сержант морской пехоты запросто общается с таким воротилой, как этот Уоррен.

Все трое уставились на меня, стараясь понять, не смеюсь ли я. Но я говорил совершенно серьезно. В итоге возникла неловкая тишина.

— У американцев принято разговаривать друг с другом. Эта традиция сохраняется до сих пор. Особенно если разговор приносит выгоду.

Я решил, что ухватил суть, и воспользовался программой, чтобы выбрать некоторые из писем Уоррена и ответы на них Брэдли. Американцы беспомощно молчали, когда я зачитывал тексты вслух:

Я прервался и обвел взглядом склонившиеся над кроватью лица.

— Скажи ему, — повернулся Розен к Нейпу.

Тот прокашлялся.

— Сильвестр Уоррен — человек с большими связями. Он знаком с сенаторами и конгрессменами. Благодаря своему дару находить дизайнеров он обеспечивает драгоценностями не менее тридцати процентов самых богатых женщин и большую часть богатейших мужчин Америки. Знает каждого, у кого водятся большие деньги, жертвует огромные суммы Республиканской партии, чуть меньше — демократам. Время от времени его приглашают в Белый дом. Он знаком с судьями и высокопоставленными юристами. ФБР много лет за ним следит, подозревая в махинациях с произведениями искусства. Но он слишком хитер, и его не удается поймать за руку. Мы не знаем обо всех специалистах по нефриту, но он, безусловно, один из ведущих мировых экспертов. Это его хобби, его страсть и профессия. Уоррен — тот еще плут, обирает только богатых, а богатые не хотят признаваться, что их обобрали. Учитывая сегодняшние приоритеты, Бюро не имеет возможности бросать на подобные дела значительные ресурсы.