Трагический исход, стр. 33
– Итак, решено, – говорила старуха, – ты получишь двести франков, если пойдешь.
Горелка, который был почти в стельку пьян, отвечал картавя:
– Да, решено! Все решено! Я получу свою долю в двести франков… и я становлюсь соучастником в деле…
Тем же вечером ближе к полуночи Горелка откровенно поделился со своим неразлучным другом – Иллюминатором.
– Старина, – сказал он, – все карты нам в руки, так как у меня возникла мысль, что Гаду, вроде бы, посланница Фантомаса, поэтому я собираюсь работать на патрона!
Горелка был убежден, что он прав. Поэтому очень удивился, услышав ответ Иллюминатора.
– Старик, – уверенно сказал тот. – Я подозревал, что ты дурак, но не в такой же степени! Чтобы Гаду, да была сообщницей Фантомаса? Да никогда этому не бывать! Ну и насмешил же ты меня!
И поскольку Горелка пытался настаивать на своем, приводя доказательства, Иллюминатор стукнул кулаком по столу.
– Противная ты рожа, черт возьми! – грохотал он. – Перестань трещать, как сорока! Разуй свои глаза и не впутывай меня в свои дела… У тебя свои дела, у меня свои. Давай-ка выпьем по этому поводу!
Горелка больше не настаивал на своем предположении.
Глава 12
НЕОБЫЧНЫЕ ВИДЕНИЯ
– Скорее, скорее, поторапливайтесь!
– Вот так, так!
Жюв едва успел прыгнуть в вагон, прибежав на станцию метро. Кондуктор оказал ему любезность, задержав отход поезда на одну секунду. Состав шел в направлении Север-Юг.
Жюв был в плохом настроении.
В течение суток он три раза приходил на улицу Спонтини, чтобы вернуть баронессе де Леско ее кулон, так таинственно отосланный по пневматичке господину Авару. Однако обстоятельства складывались таким образом, что не давали Жюву добросовестно выполнить свой долг до конца.
Так уж случилось, что в первый день он запоздал в связи с обвалом на набережной, во время которого он обнаружил загадочного и непонятного человека, попавшего в яму, и вынужден был отвезти пострадавшего в больницу.
Начиная с этого момента, ему по-прежнему не везло и так и не удалось застать Валентину в ее особняке.
Два раза ему ответили, что молодая женщина вышла, и это тем более нарушало планы Жюва, что ему хотелось задать вопросы баронессе по поводу ее рассказа Фандору, так странно не соответствующего посещению журналистом и им самим особняка на улице Жирардон.
Проклиная все на свете, он так углубился в размышления, что вместо того, чтобы выйти на станции Аббес, недавно открытой и наиболее близко расположенной к улице Тардье, он продолжал ехать до конечной остановки – Жоффрэн.
В вагоне Жюв неожиданно вздрогнул, как и окружающие его люди.
Электрический свет вдруг погас. Состав, следующий в направлении Север-Юг, остановился.
«Понятно, – подумал Жюв, – мне, как всегда, везет, в перспективе четверть часа простоя!»
Жюв облокотился на окно вагона, безропотно покоряясь ожиданию и собираясь немного вздремнуть.
Но едва приняв небрежную позу, тотчас выпрямился, побледнел…
– Что за наваждение, – проворчал Жюв, – уж не сошел ли я с ума, случаем?
Тишина туннеля, в котором вынужден был остановиться состав, была нарушена внезапно возникшим музыкальным мотивом, который Жюв не мог слышать без содрогания.
– Это игра воображения, только и всего, – убеждал сам себя полицейский.
Но продолжая считать, что ему все это только кажется, он встал, подошел к двери вагона и слегка приоткрыл ее, чтобы стало лучше слышно.
Несомненно, Жюв не ошибался.
То, что ему удалось услышать, он различал отчетливо…
Это была музыкальная мелодия, медлительная и странная, загадочная и волнующая…
Спустя некоторое время Жюв уже машинально напевал вполголоса услышанные им музыкальные такты, затем, не в силах владеть собой, он воскликнул:
– Но ведь это так называемая мелодия «Страстно», черт подери! Та удивительная мелодия, о которой баронесса де Леско сообщила Фандору! Но что же это может значить?..
Жюв еще не успел прийти в себя от удивления, как состав тронулся.
– Мне все приснилось, несомненно, все приснилось, – повторял он.
Но он хорошо знал, что говорил неправду, и был уверен, что отчетливо слышал этот странный мотив.
Жюв был по-прежнему очень взволнованным, когда состав прибыл на станцию.
– Жоффрэн! Конечная остановка! Все выходят! – объявил проводник.
Жюв вышел из вагона совершенно автоматически. Он быстро поднялся по ступенькам и только на улице вздохнул свободно.
– Только бы скорее на воздух! Я там внизу задыхаюсь, – шептал он.
И затем без колебаний сыщик стал подниматься в гору.
Когда он приблизился к совершенно пустынной в этот поздний час улице Жирардон, он принял кое-какие меры предосторожности, чтобы его не заметили те редкие прохожие, которые могли встретиться. Он одел на свои ботинки большие мягкие калоши, чтобы заглушить шаги по мостовой, поднял воротник куртки, чтобы скрыть белизну рубашки. Затем снял мягкую шляпу и спрятал в карман куртки, заменив ее каскеткой, чтобы походить на бродягу, который в этом районе выглядит менее подозрительно, чем хорошо одетый человек.
Вскоре темным силуэтом на звездном небе возник перед ним загадочный особняк на улице Жирардон.
Жюв долго и внимательно рассматривал его.
Особняк определенно выглядел совсем покинутым, пустынным, молчаливым. Ни одна полоска света не пробивалась сквозь окно, не было слышно ни малейшего шума. Этот дом не подавал признаков жизни, в нем не было и не могло быть ни одной живой души!
И к этому дому подошел Жюв. Он разглядел большую водосточную трубу вдоль фасада здания, идущую от карниза крыши до земли и упирающуюся в тротуар.
– Именно по ней я и заберусь, – решил он.
Он остановился на мгновение, затаив дыхание, услышав отдаленные шаги какого-то прохожего. Затем улица погрузилась в тишину, и Жюв, убежденный, что он здесь совершенно один и никто не сможет его увидеть, решил предпринять рискованный подъем.
Полицейский зацепился за трубу, плотно обхватив ее руками и коленями, затем с ловкостью и живостью умелого гимнаста он долез до конька кровли здания и почти у цели остановился на несколько секунд, прильнув к трубе.
Жюв огляделся вокруг себя, стараясь отыскать на этой узкой обветшалой кровле место, где бы он смог скрыться или удобно устроиться.
Он разглядел почти ровную площадку рядом со слуховым окном, через которое освещался чердак и в котором единственное стекло было разбито.
Инспектор расположился как раз напротив слухового окна и, застыв на некоторое время неподвижно, выжидал.
Прошел почти час, и Жюву уже надоело находиться в таком положении. Вполне вероятно, что баронесса де Леско солгала, рассказав Фандору о необычных приключениях, случившихся с ней в особняке на улице Жирардон.
Жюв уже уверовал в свое предположение, но внезапно вздрогнул, подавив проклятие. Он насторожился и почувствовал, как кровь отливает от его лица.
Казалось, что из глубины особняка доносились, плыли к нему звуки нежные и волнующие. Как будто кто-то сдержанно жаловался, рыдания смягчались скрипкой… Затем мелодия усиливалась, становилась более взволнованной, уверенной.
И инспектор полиции узнал раздававшуюся в вечерней тишине мелодию.
– Бог ты мой, – произнес удивленно Жюв. – Это та же мелодия, которую я только что слышал в метро при вынужденной остановке электрички. Они исполняют музыку под названием «Страстно».
Сделанное Жювом открытие было столь странным, что несколько секунд он оставался неподвижным, вслушиваясь, не смея довериться своим ощущениям, словно сомневаясь, не является ли он жертвой какой-либо ошибки.
Тем не менее, Жюв был очень активным человеком, он привык быстро принимать решения, причем, бесповоротно.
– Следует разобраться в двух вещах, – сказал он ворчливо. – Или я сошел с ума, или внутри дома находятся люди, играющие эту проклятую мелодию, о которой рассказывал Фандор и которая постоянно преследовала баронессу де Леско. По всей вероятности, это сигнал!