Школа Детективов, стр. 11

— Мы будем очень сдержанны! Обещаю вам… Они вернулись в типографию.

Я лично считаю, нужно рассказать людям все, что тебе известно, — начал Робер.

Еще лучше было бы сообщить им что-нибудь новенькое. К сожалению, они все уже знают — из местной прессы. Читателей привлекают только огромные заголовки, и я не думаю…

Ладно, потом видно будет! Главное сейчас — это собрать команду, начать работу и напечатать номер к субботе. Мы раздадим ее интернатским, когда они будут разъезжаться на каникулы.

Если не возражаешь, Боб, команду собирай ты. А я пока подготовлю материал. Я в последнее время не люблю ходить по улицам: люди смотрят на меня как на какого-то дикого зверя…

Понимаю. Только одолжи мне велосипед, чтобы я мог передвигаться быстрее. Я заеду в гараж к Антуану, и он придет к нам, как только освободится…

Леону Баверу не везло. В последний перед пасхальными каникулами четверг он получил "ноль" по математике, и после обеда ему пришлось вернуться в коллеж; еще хорошо, если он не просидит там все три часа.

Еще неприятнее было, что в компании оставленных после уроков он оказался один из класса: остальные были малыши. Кое-как сделав дополнительное задание, выделенное ему в виде наказания, он сидел, мучаясь без дела. Воспитатель, которого перспектива провести вторую половину дня в школе радовала не больше, чем учеников, решал кроссворд в газете. Пока шум от разговоров не превышал допустимого уровня, он не обращал никакого внимания на оболтусов, вверенных его попечению.

От скуки Бавер попросил разрешения выйти. Во дворе он заметил сынишку привратника, мальчика лет десяти, который играл в мяч, заколачивая голы в стену мастерской.

— Эй, Жанно, подойди-ка сюда! — позвал Бавер. Тот послушался.

— Я дам тебе жвачку, а ты принеси мне каких-нибудь журналов. Буду уходить, верну… Мы там подыхаем от скуки.

Жанно потребовал плату вперед и убежал. Вскоре он притащил целую кипу журналов; Бавер спрятал их под курткой и вернулся в класс.

Воспитатель, услышав стук в дверь, на секунду поднял голову и тут же снова погрузился в кроссворд. А Бавер принялся за чтение. В пачке, которую принес Жанно, было пять иллюстрированных еженедельников и два журнала для любителей работать руками. Бавер сначала перелистал иллюстрированные, потом, за неимением лучшего, углубился в "Умелые руки".

Он быстро проглядел статьи о том, как из старого мотоцикла сконструировать мини-трактор и из деталей велосипедного насоса изготовить весы для писем; последнее особенно поразило его воображение. "Ну и дела!" — качая головой, думал он.

Он уже собирался бросить это пустое занятие, как вдруг его внимание привлекла статья, отчеркнутая черным карандашом. Она называлась "Гравирование для всех". Особенно позабавил его рецепт приготовления "необлезающего лака": оказывается, чтобы сделать этот лак, нужно взять пятьдесят граммов стеарина и смешать его с тридцатью граммами смолы в слезах!

"Жаль, тут не объясняется, — сказал он себе, — как заставить смолу плакать…"

Но скоро его тихое веселье сменилось острым любопытством. После того как он поломал голову над тем, что такое "сирийский асфальт", и прочел про неочищенную азотную кислоту, используемую, чтобы протравливать медь, он вдруг вспомнил сцену, как Лори объявил об исчезновении целого литра азотной кислоты. Потом ему вспомнилось и другое… Лулу, который выходит из класса, чтобы выслушать приказ о своем исключении… Ему стало не по себе.

— Ведь это же мне Нибаль, скотина, сказал… — пытался он себя успокоить.

Но тут ему пришлось вспомнить, что, хотя разговор Робера с Антуаном подслушал Нибаль, это он, Бавер, устроил так, чтобы на следующий день воспитатель услышал, о чем они шепчутся с Нибалем. Бавер просто-напросто дал понять, что это Люсьен Дюмарбр взял кислоту. Взял для своего отца-фальшивомонетчика..

Бавер начинал понимать, что, может быть, не следовало ему до такой степени поддаваться антипатии к Люсьену…

Он пробовал избавиться от угрызений совести, говоря себе, что все равно уже поздно, все это не имеет значения… Но у него ничего не получалось. Он закрыл журнал; на душе было очень скверно.

И ради этого я расстался с жвачкой, — пробурчал он. У выхода его ждал Жанно. Бавер отдал журналы, даже

не поблагодарив его, и пошел своей дорогой, но вдруг остановился и обернулся.

Ну как, Жанно? Получились у твоего отца гравюры? Он был очень удивлен, видя, как мальчик краснеет, опускает глаза и с надеждой смотрит в сторону привратницкой. Потом Жанно вдруг повернулся и убежал.

"Черт возьми! — задумался Бавер. — Кажется, мой вопрос ему пришелся не по вкусу… Что бы все это значило?"

Он с задумчивым видом направился к выходу.

"В конце концов, это меня не касается. Лулу-Любимчик больше не будет играть в команде, это самое главное. А остальное…"

Но он должен был признаться себе, что уже давно не чувствовал себя так погано…

7

Вся дружная компания, кроме Пигуя — его практически не было видно, он все время где-то пропадал, — снова собралась в типографии.

Робер испытывал странное чувство, знакомое, наверное, всякому, кто, продумав свой план во всех подробностях, приступает к его осуществлению. Друзья как бы стояли у подножия высокой горы, на которую им теперь предстояло взобраться. Ведь они должны были сочинить, набрать и напечатать газету, чтобы доказать невиновность Гюстава Дюмарбра. Это, как говорил Антуан, "вам не семечки"… Прошло уже полчаса, как они собрались, а разговор все шел вокруг да около.

Может быть, перейдем к делу? — не выдержал наконец Разэн.

Гм! Главное — это с чего начать, — резонно заметил Патош.

Я считаю, — сказал Робер, — первый номер должен быть особым. Его цель — привлечь внимание… Так что это будет скорее афиша или листовка, а не настоящая газета. Она должна произвести эффект взрыва…

Эй, потише! Кто тут говорит о взрывах? — закричал Антуан, который как раз вернулся со склада с рулоном бумаги.

Никто, старик, никто!..

И Робер повторил ему, что он думает насчет газеты.

В общем, ты хочешь сенсацию? — спросил Антуан. — нет ничего проще. Ведь нынешнего читателя в основном интересуют только детективные истории. Вот мы ему и предложим настоящий детектив: преступление и его расследование. А если мы еще намекнем, что выяснились какие-то новые подробности, так люди просто накинутся на газету.

провалиться мне на этом месте, если я не прав!

Легко сказать: новые подробности… Все, что есть, давно сообщили другие газеты, — уныло заметил Патош.

Да, к сожалению, нового-то как раз ничего и нет, — добавил Люсьен.

Верно! — подтвердил Разэн. — Газеты вообще уже

больше не пишут об этом. Им просто нечего сказать…

Вот как раз теперь и надо об этом говорить! — горячо воскликнул Робер.

Как это?..

Вот так! Люди начинают думать, что дело закрыто! Что Дюмарбр рано или поздно сам во всем признается…

Неправда! — перебил его Люсьен; глаза его подозрительно блестели. — Папа ни в чем не признается! Ему не в чем признаваться!..

Я с тобой согласен, Лулу. Но люди-то думают по-другому! И потому именно сейчас надо повлиять на их мнение. Газета — это очень сильное средство, если уметь им пользоваться!..

Остальные молчали. Как обычно, они ждали, пока Робер объяснит свою мысль

По моему мнению, нужно прибегнуть к старому испытанному приему. Как говорила моя бабушка: сказать ложь, чтобы узнать правду… Другими словами, если мы сообщим, что нашли кое-что, чего не заметила полиция, то настоящие преступники встревожатся и могут допустить промах. Тут-то мы и выйдем на их след.

На этот раз все вдохновились.

Здорово! Как в кино! Будем изображать Шерлоков Холмсов!

Только Антуан не разделял общего воодушевления. Когда все выговорились, он решил-таки высказать свои опасения: