Тайна шляпы с сюрпризом, стр. 6

На углу Соловьиной и Полевой пан Коленка задержался, будто не мог решиться, в какую сторону повернуть. Повернул направо и ускорил шаг. Потом, подвернув до колен брюки, осторожно ступал между лужами. Неожиданно он свернул влево, в боковую улочку, поросшую старыми тополями, и на мгновение пропал из виду, утонув в зелени. Но тут же его зонт, словно черный гриб, вынырнувший из глубины изумрудной бездны, вновь появился между деревьями.

Добежав до угла, я убедилась, что это улица Пасечная. Правда, вокруг не было видно ни одной пасеки. Я всмотрелась в глубь тополевой аллеи. Черный зонт был уже далеко и внезапно исчез, словно растворился в туманной дали.

Я припустилась за ним со всех ног и там, где он исчез, увидела высокую кирпичную стену, густо обвитую плющом и диким виноградом. Во многих местах этой старой выщербленной стены виднелись широкие бреши, сквозь которые нетрудно было пробраться по другую сторону. Теперь я была уверена, что пан Коленка исчез в одном из этих проломов. Но в каком именно? Я выбрала ближайший, к которому вела едва заметная, скрытая под лопухами и крапивой тропинка. Оглянувшись по сторонам, я прошла тропинкой через пролом.

Зв стеной простирались настоящие джунгли. Было сумрачно, туманно, и от моего приподнятого настроения не осталось и следа. Сейчас я чувствовала себя так, словно за каждым деревом караулил виолончелист, и даже не один: меня подстерегала целая сотня виолончелистов, которые, впрочем, и не виолончелисты вовсе, а некие подозрительные типы…

К счастью, джунгли вскоре окончились, и, облегченно вздохнув, я вступила на небольшую поляну. В тот же миг за моей спиной раздался строгий голос:

— Что ты здесь ищешь?

В тени низко склоненных ветвей дерева я увидела какого — то мужчину, сидевшего в двухколесной инвалидной коляске. В сумраке можно было различить лишь его темно — синий плащ и такую же шапочку. В панике я хотела бежать, но страх приковал меня к земле.

— Это частное владение. Сюда вход запрещен. Слышишь? — прозвучал как из — под земли тот же самый низкий голос.

— Слышу, — прошептала я, — но не очень хорошо вижу, кто говорит.

Незнакомец нажал на рычаг, и коляска выкатилась из — под зеленого навеса. Все это выглядело настолько странно и необычно, что, казалось, происходит в каком — то приключенческом фильме. Иначе откуда вдруг взялась в этих джунглях инвалидная коляска? И кто этот странный человек? Он неподвижно восседал в коляске с накинутым на ноги клетчатым пледом. С виду это был настоящий страдалец: бледное лицо, худое и костлявое, запавшие щеки, нависшие брови, под которыми прятались глубоко посаженные проницательные глаза. Страх во мне внезапно уступил место жалости.

— Простите, — извинилась я. — Я думала, эта тропинка…

— Думала? — резко оборвал он меня. — Перебиралась через стену, а не думала.

Он не давал мне говорить, но я наперекор ему продолжала:

— Мне казалось, что этой дорогой прошел человек с зонтом.

— Мало что кому кажется, — одернул меня калека. — Интересно, что ты ищешь?

— Допустим, грибы, — ответила я. Его настырность выводила меня из себя.

— Здесь нет грибов.

— Допустим, малину или бруснику.

— Тут нет ни малины, ни брусники.

— Допустим, птиц, — упрямо настаивала я.

— Вот — вот, — усмехнулся он с издевкой. — Именно птиц. Прихватил я тут одного такого, стрелял дроздов из пневматического ружья.

Я фыркнула.

— Допустим, что я орнитолог и хочу сделать снимок гнезда ремезов.

— Это совсем другое дело. — Взгляд его стал более снисходительным. — Но все равно не советую тебе слоняться по этому саду. Птиц вполне достаточно и в лесу.

— Извините. — Я сделала книксен. — Не видели ли вы того лысого человека с зонтом?

— Нет, — грубо ответил он. — И советую тебе, убирайся отсюда как можно быстрее.

— Если вам так хочется, я могу и исчезнуть.

Фыркнув, я повернулась на каблуках, но незнакомец меня задержал.

— Постой! — закричал он. — Ты говоришь, что занимаешься птицами?

Не могу припомнить, чтобы я когда — нибудь занималась птицами. Это Мацек был орнитологом, а я всего лишь притворщица. Но ничего не поделаешь, надо продолжать игру.

— Да, — подтвердила я с невинным видом, — очень интересуюсь жизнью птиц, особенно ремезов… И вообще…

Незнакомец сунул руку в карман плаща. Я уж думала, он вытащит оттуда зимородка либо коноплянку, а он вынул толстый блокнот и из него газетную вырезку с кроссвордом.

— Удачно получилось. Быть может, ты знаешь название птицы из шести букв, начинающееся на «м» и кончающееся на «у». Оно мне нужно для решения кроссворда.

Сделав умное лицо, я переспросила:

— Начинается на «м» и кончается на «у»? Может быть, «какаду»?

Вместо слов благодарности я услышала тихий смех.

— Да ведь «какаду» начинается на «к», а не на «м». Что — то ты даже в алфавите путаешься. Впрочем, не переживай, с кроссвордами постоянно так бывает. В хорошем кроссворде всегда есть закавыка, над которой нужно поломать голову.

— Ну так ломайте, пожалуйста! — милостиво разрешила я. — Если что — то придет мне в голову, я вам сообщу, — совсем уж ни к чему добавила я и, посчитав этот момент наиболее удобным, чтобы улетучиться, повернулась и помчалась, не разбирая дороги, назад, за стену, на улицу Пасечная.

Вот незадача! Искала виолончелиста, а наткнулась на калеку, который решает кроссворды; хотела разрешить загадку двух шляп и не сумела даже подсказать, что это за птица, в названии которой шесть букв, первая «м» и последняя «у». Пусть будет «какаду», черт с ним!

Франт получает телеграмму

Все было, как в кино. Виолончелист таинственным образом исчезает, а на горизонте появляется человек в инвалидной коляске. Не хватает только красивой актрисы, влюбленной в ловца жемчуга, и миллионера… О, нет! Прошу прощения, миллионер может появиться уже завтра…

Теперь по Янтарной улице я шла прямо к морю. Слева тянулась высокая стена старого кладбища, справа в плене тумана скрывались сады. Дождь ненадолго прекратился, но с моря надвигались новые тучи. Они низко нависали над крышами, как страшные взлохмаченные чудища. Улицы были пусты, лишь иногда вдали мелькал автомобиль либо проплывал чей — то зонт.

Сейчас Небож ничем не напоминал залитый солнцем, заполненный людьми веселый приморский курортный городок. Прямо покойницкая!

Я задержался у прогулочной террасы разместившейся на высоком берегу гостиницы «Под тремя парусами». Сидя на каменных ступенях ведущей к морю лестницы, я наблюдала, как чайки кружат над волнорезами, высматривая в море рыбу. Море шумело, пенилось, длинными языками волн атаковало пляжи. На мачте трепетал черный флаг штормового предупреждения, и казалось, что это бьется в силках плененная однокрылая птица.

На террасе несколько курортников оцепенело всматривались в морскую даль, полагая, видимо, что там вот — вот покажется «Летучий голландец». Среди них, к своему немалому удивлению, я заметила Франта. Он не всматривался, как иные, в горизонт, но его внимательный взгляд, будто невзначай, пробегал по стенам и окнам гостиницы. На нем был дождевик, в руке — неразлучный зонт, но что меня больше всего удивило, так это отсутствие поплиновой шляпы. Он был вообще без головного убора!

Мне это показалось подозрительным, и я решила за ним понаблюдать. Ну и хитрец — делает вид, что любуется морем, игрой волн и полетом чаек, а сам все время посматривает на входящих и выходящих постояльцев гостиницы. Немного спустя он взглянул на часы, видимо, кого — то ждал либо с кем — то договорился встретиться. Наконец, подняв воротник плаща и укрыв за ним голову, он сошел с террасы. Я позволила ему пройти совсем рядом, но он сделал вид, что меня не заметил.

Франт свернул на улицу Отскок, потом на улицу Сельская, миновал костел и вошел в здание почты. Начинало темнеть. На почте перед закрытием толпилось множество народу. Постояв мгновение в нерешительности, я отважилась зайти вслед за ним. Сделаю вид, что посылаю поздравительную открытку тете Басе или дяде Владеку.