Тайна шляпы с сюрпризом, стр. 28
Мне стало жаль пана Коленку. В одно мгновение я все ему простила.
— А может быть, все — таки… — прошептала я. — Может быть, вы посмотрите внимательней?
— Нет, — решительно отказался он. — Очень благодарен тебе за помощь, но у меня была другая шляпа.
— Не стоит огорчаться. Я постараюсь. Возможно, мне еще удастся найти ту, настоящую… — Я хотела сказать еще несколько утешительных слов, но тут снизу донесся хорошо знакомый голос:
— Пан Валерий, пан Валерий, вы дома?
Мы бросились к окну. Внизу стоял рыжебородый профессор и, задрав вверх голову, задыхаясь, кричал:
— Спуститесь вниз, у меня важное дело!
Мгновенно забыв обо всем, пан Коленка быстро сбежал вниз.
— Беги за ним, — шепнула я Мацеку, — и не спускай с них глаз.
Мацек исчез в мрачных глубинах лестницы, и я осталась одна. Было абсолютно тихо. На плитке тушились бобы, на столе лежала цветная капуста, а в углу под окном стоял черный футляр от виолончели, выглядевший жутковато и таинственно. Мне стало не по себе. Я испытала вдруг чувство жуткого страха. казалось, ноги мои приросли к полу, и я не могла шевельнуться.
Наконец, преодолев страх, я подошла к футляру и, медленно приподнимая скобочку замочка, открыла его. Вместо виолончели в футляре находилась большая пузатая пластмассовая папка. Пришлось нагнуться, чтобы рассмотреть ее получше. На листке, скрепленном с обложкой, была надпись, сделанная крупными печатными буквами: ШЛЯПА, ПОЛНАЯ ДОЖДЯ.
У меня потемнело в глазах, и мгновение я была как слепая. Потом в моем воображении возникли склеенные обрывки телеграммы, разорванной Франтом возле почты, и загадочная фраза из нее: "СПЕ…… НА…… СЕД…ГО ТМ ШЛЯПА ПОЛНАЯ ДОЖДЯ".
Фраза "шляпа, полная дождя" стояла в телеграмме, здесь она была на папке. "Почему? Что у него общего?" — теснились в мыслях назойливые вопросы. Стоя на коленях перед открытым футляром, я воспринимала происходящее словно сон.
Наконец, я решилась заглянуть в папку. Сверху в ней находился листок с таинственными химическими символами, образующими узорчатую цепочку. Наверное, это тот самый листок, что я достала из — под кресла в доме бородача. Значит, это и есть конечный результат многолетнего труда, горсточка золота, добытая из целой горы песка, как выразился бородач.
Я зачарованно смотрела на листок, а в голове у меня был полный ералаш.
Но тут с лестницы донесся шум шагов, я в панике зарыла папку и замкнула футляр. Едва я успела с этим справиться, как в дверях возникло помрачневшее лицо пана Коленки.
— Такой день! — воскликнул он. — Можно с ума сойти! Прости, дитя мое, к сожалению, не смогу угостить тебя бобами. Я должен идти с профессором.
— А что случилось?
— Можно с ума сойти, — повторил пан Коленка.
Выставив меня за дверь, он захлопнул ее и собрался запереть на ключ. И тут я скромно обратила его внимание на то, что башня является памятником старины, а бобы, оставленные на невыключенной электрической плитке, угрожают пожаром.
— Такой сумасшедший день! — выкрикнул пан Коленка, схватившись за голову, и, вбежав в комнату, выключил электроплитку. А мне стало немножко грустно, потому что я очень люблю тушеные бобы.
Что за позор?
Внизу меня ожидал Мацек.
— Говорю тебе, новый скандал, — прошептал он взволнованно. — Кто — то забрался в дом профессора.
— Кто? — удивилась я.
— Профессор и сам не знает. Но он кого — то подозревает, и они с виолончелистом идут в милицию.
— Кого подозревает?
— Не знаю. Они разговаривали тихо, и я не расслышал.
— Не мог подойти ближе?
— Жаль, что тебя внизу не было.
— Не будем ссориться.
— Кто тут ссорится?
— Да ты.
— Знаешь, ты всегда такая…
Но тут в дверях возник пан Коленка, и у нас уже не осталось времени на ссору.
Профессор с виолончелистом взяли с места в карьер, а мы, выдержав приличную дистанцию, двинулись вдогонку. Следить за ними было нетрудно. Занятые, видимо, собственными мыслями, они не замечали ничего вокруг и маршировали прямо к отделению милиции, размещавшемуся на Янтарной.
Войдя в здание, профессор и пан Коленка изложили дежурному все, что намеревались, и чего мы, к сожалению, не слышали. Сержант тут же подпоясался, перебросил через плечо полевую сумку и пристегнул резиновую дубинку. Лицо его приняло официальное выражение. Потом все трое вышли из здания с озабоченным видом.
— Куда они идут? — спросил Мацек, когда мы тронулись за ними.
— Милиция не "ходит", а исполняет служебные обязанности, — пояснила я.
— А разве не все равно?
— Нет. Если бы она просто "шла", ее бы никто не боялся.
— Смешно! — обиделся Мацек. — Так где они собираются исполнять служебные обязанности?
— Не знаю, но мы это скоро выясним.
Я думала, они направляются в приют бородача либо к старинным развалинам, но вскоре мы убедились, что они вышагивают прямо к гостинице "Под тремя парусами".
— Вот так номер! — вырвалось у меня. — Интересно, кого они там зацепят?
Вся троица во главе с сержантом вошла в холл и устремилась прямо к портье.
— На месте ли господин из тридцать девятого номера? — задал вопрос виолончелист.
"О, ищут Франта!" — отметила я про себя.
Увидев сержанта, портье вежливо улыбнулся.
— Вы ищете инженера Кардасевича? — осведомился он, поглядывая на доску с ключами. — К сожалению, в номере его нет.
Пан Коленка побледнел и, хлопнув рукой по бедру, бросил профессору:
— Я же говорил, что это он.
— Минутку, — перебил его сержант, — сначала нужно проверить.
— Что проверить? — возмутился бородач. — Вы же видите, его нет в гостинице.
— Минутку, — спокойно возразил сержант, — вы уверены…
— Я уже один раз видел его около моего дома, — горячился профессор, теребя свою рыжую бороду. — Не знаю, что он там искал.
Блеснув золочеными пуговицами, к ним подошел швейцар:
— Если не ошибаюсь, пан инженер сейчас в клубном заде.
Франт, он же инженер Кардасевич, сидел за столиком, делая вид, что ни о чем не догадывается, и вел торг с партнерами по бриджу, держа во рту неразлучную трубку. Одним словом, он проявлял полное безразличие к трем посетителям, нагрянувшим в клубный зал, и даже не удостоил их взглядом. Мама широко раскрыла глаза, дамы положили карты, а он как ни в чем не бывало объявил:
— Две черви!
Только когда сержант поинтересовался, кто он такой, Франт соизволил вынуть изо рта трубку и изысканно улыбнуться.
— Я инженер Кардасевич. Что вам угодно?
И тут вперед выступил великолепный бородач, который с достоинством, вполне отвечающим его профессорскому званию, объяснил, что ему угодно. Оказывается, после ухода пана Коленки профессор отправился к берегу моря, оставив по невниманию распахнутое окно, а вернувшись всего лишь через пятнадцать минут ("клянусь всеми святыми, никак не позже") и войдя в дом, увидел, как кто — то выскочил в окно. Профессору, правда, не удалось задержать незваного гостя ("задал бы я ему тогда трепку, хо — хо!"), но он видел гостя в профиль и уверен, что обладателем этого профиля является не кто иной, как инженер Кардасевич.
Франт выслушал профессора с должным вниманием. Он не кривил лицо, не сделал ни одного протестующего жеста, а лишь вертел в пальцах свою трубочку и обаятельно улыбался.
— Прошу прощения, — произнес он наконец, — но это какая — то нелепая ошибка. С самого обеда мы играем здесь в бридж, это могут подтвердить дамы.
Первой, разумеется, это подтвердила моя мама. Все правильно, пан инженер с самого обеда играет в бридж и сумел даже объявить два шлемика и один раз остаться без пяти.
Сержант повел себя как настоящий джентльмен. Он только взглянул на профессора и спросил его:
— Что вы на это скажете?
Профессор онемел, а когда к нему вернулся дар речи, гневно взорвался:
— Кто — то из кого — то здесь делает сумасшедшего!
— Вот именно, — согласился Франт.