В прицеле свастика, стр. 42

ДРУГ ИЛИ ВРАГ?

Вдалеке от Ленинграда, во вражеском тылу, вплоть до декабря 1941 года сражался героический советский гарнизон полуострова Ханко. Но держать и дальше на Ханко наши войска не было смысла, и Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение эвакуировать их в осажденный Ленинград.

Эвакуация производится в несколько этапов.

Сегодня 2 ноября 1941 года. Западная часть Финского залива вплоть до самого Гогланда закрыта сплошным туманом. Пользуясь этим, группа кораблей Краснознаменного Балтийского флота вышла с полуострова Ханко и направилась в Кронштадт. Соблюдая скрытность, корабли идут без радиосвязи.

Командир полка Герой Советского Союза майор П.В.Кондратьев показывает нам на карте предполагаемое место нахождения кораблей и предупреждает, что радиосвязь в полете до цели строжайше запрещена. Наша задача — обнаружить выходящие из тумана корабли и донести условным кодом по радио, сколько их и где они находятся. На основе этих данных будет организовано прикрытие группы.

И вот истребители в воздухе. Нас трое; Матвей Ефимов (командир звена), Егор Костылев и я.

Погода ясная, тихая. Минуем Кронштадт. Я внимательно наблюдаю за воздухом. Слева от нас встречным курсом идет самолет. «Видимо, кто-то из наших вел разведку и вот возвращается», — думаю я, но на всякий случай снимаю гашетки с предохранителя. Впрочем, для тревоги нет оснований. Бомбардировщик СБ, заметив нас, покачивает крыльями и проходит стороной. Мы отвечаем на его приветствие таким же покачиванием.

Однако профессиональный интерес заставляет меня обернуться. Я смотрю вслед самолету. Интересно, — почему у него выпущено шасси. Ведь все-таки над морем. Да и высота большая. СБ уже почти не виден, а у меня такое чувство, что мы в чем-то сплоховали. Жаль, нельзя перемолвиться словцом-другим с ведущим. Разговор по радио запрещен. Силуэт бомбардировщика окончательно растворился в синеве неба, а я все еще взволнованно думаю: «В такую ясную погоду и один, без истребителей. Да его запросто сбить могут. Нет, тут что-то не так. К тому же нам совсем недавно зачитывали приказ, что все части и соединения, вооруженные самолетами СБ, в связи с большими потерями этих самолетов от огня истребителей противника переводятся на ночные боевые действия. А он днем...

Вскоре наше звено приближается к самой границе тумана, под которым где-то идут корабли. Едва мы успеваем сделать круг, как из тумака показывается первый корабль. За ним второй, третий... Выходит, командирский расчет был точным. Мы снижаемся до бреющего полета, проходим вдоль строя кораблей. Палубы полны народу. Солдаты и матросы — героические защитники Ханко, приветствуя нас, кричат, машут руками, бросают вверх пилотки, бескозырки. Мы для них сейчас добрые вестники, первые ласточки Родины, от которой они так долго были вдали.

После того как Ефимов уводит звено от группы кораблей и сообщает командованию данные о них, я открытым текстом докладываю ему о своих сомнениях, вызванных встречей с СБ.

— Какой там еще СБ? Давай не отставай! — говорит Ефимов. Он и слушать меня не хочет, держит большую скорость, торопится домой.

И все же я внимательно разглядываю то морскую гладь, то небо над ней. Пока никого не видно. Но в какой-то момент, свалив машину на крыло, внезапно обнаруживаю внизу двухмоторный самолет, летящий над самой водой.

— Вот он! — кричу я по радио друзьям и бросаю свою машину вниз. Да, это тот самый СБ. Только сейчас он держит курс на Выборг. Кажется, пилот заметил меня. Бомбардировщик снова покачивает крыльями. Нет, любезный, мы уже здоровались. А теперь давай-ка пристальней поглядим один на другого.

Пикируя, не перестаю терзаться сомнениями. Неужели это враг? Сколько раз мы сопровождали в бой точно такие же самолеты! Их пилотировали наши русские парни. А кто управляет машиной, которую я вижу перед собой? Почему так странно ведет себя этот самолет? Что он делает здесь один средь бела дня? Почему у него выпущено шасси? А может, это все-таки наш самолет, который выполняет какое-то особое задание? Может, он выискивает фашистские подводные лодки, чтобы оградить от них корабли, идущие с Ханко в Кронштадт?

И вдруг меня словно огнем обжигает. Смотрю и глазам своим не верю; на крыльях СБ отчетливо видны вражеские опознавательные знаки! Резко разворачиваюсь и догоняю бомбардировщик. Он пытается уйти в сторону от меня. Знает кошка, чье мясо съела!

— Нет, не уйдешь, гадина! Твоя песенка спета!..

Но я еще не успеваю как следует прицелиться, а бомбардировщик между тем исчезает в белой пелене тумана, повисшей в районе острова Сомерс. Верхняя граница тумана всего в ста метрах от воды. Вхожу в него и думаю: «А вдруг он начинается от самой воды?.. Не нырнуть бы в залив... Но пелена тумана оказывается не толще двух-трех метров. Едва я прорываюсь сквозь нее, как вражеский стрелок дает по мне очередь. Пулевые трассы проходят рядом, а СБ снова скрывается в тумане. Я следую за ним, и стрелок вторично осыпает меня градом пуль. Бомбардировщик еще раз ныряет в туман. Он пытается спрятаться от меня. Но я вижу снизу его колеса. Они похожи на мух, бегущих по белому потолку. Беру их в прицел. Короткая очередь решает исход поединка. А тут и туман остался позади. Я отчетливо вижу: у СБ горит левый мотор. Летчик бросает машину в скольжение, пытается сорвать пламя, а высоты нет. Остаются последние считанные метры бесславного пути вражеского разведчика. И в этот момент Ефимов с Костылевым на огромной скорости проносятся над горящей машиной и зажигают ее второй двигатель. Объятый огнем СБ ударяется о каменистую отмель возле острова Сомерс и, разваливаясь на части, полыхает на прибрежных камнях.

Мы на малой высоте делаем круг над островом. Я хорошо вижу, как три солдата бегут к месту падения самолета. Один из них останавливается и поднимает руку. Завершая круг, замечаю, что он грозит нам кулаком. Должно быть, там внизу думают, что мы сбили своего. Ничего, потом разберутся...

Что ж, разобраться-то разобрались, но не сразу. Вначале с острова Сомерс поступила телеграмма, в которой говорилось, что истребители ЛаГГ-3 сбили самолет СБ. Мы еще не возвратились, а начальство уже потребовало у командира нашего полка объяснений. После посадки попало и нам за то, что мы якобы сбили свой СБ. Дело принимало крутой оборот. Мне было приказано сдать оружие.

Но вторая телеграмма внесла в дело ясность. Самолет СБ оказался вражеским разведчиком. При падении машины на камни летчик и штурман погибли, а стрелок выпал из своей машины в воду и остался жив.

Об этой телеграмме я еще не знал, когда в землянке зазвонил телефон. Кто-то так громко, что даже мне было слышно, сказал: «Верните Каберову оружие и извинитесь». Офицер, которому это было приказано, облегченно вздохнув, отчеканил «Есть!» и положил трубку на рычаг. А я молча взял со стола свой пистолет, козырнул и вышел из землянки.

Чем же все-таки объяснялось появление злополучного СБ над Финским заливом?

Противник, разумеется, ничего не знал об эвакуации военно-морской базы с Ханко, но его беспокоило затишье в боевых действиях в районе полуострова. Для разгадки тайны враг решил предпринять глубокую воздушную разведку над водами Финского залива. С этой целью и был восстановлен доставшийся противнику неисправный самолет СБ. Что касается шасси, то оно, по-видимому, оставалось неисправным и во время полета.

Однако, как это уже известно читателю, коварство обошлось врагу недешево.

ПОГРЕЙСЯ ВОЗЛЕ ПЕСНИ

Погода испортилась. Днем моросит дождь, к вечеру подмораживает. Туман белым пологом закрывает аэродром. Иногда он такой густой, что в трех шагах ничего не видно. Мы уже второй день не летаем.

Сегодня 6 ноября — канун двадцать четвертой годовщины Октября. Говорят, к нам приезжает известная певица Клавдия Шульженко, и все спешат в клуб на концерт.

Мы с Дуком только что закончили оформление праздничного номера нашей стенной газеты «За Родину!». Женька сразу же умчался к друзьям. Я намеревался идти в клуб вместе с Чепелкиным. Но и он как сквозь землю провалился. Встречаю инженера Сергеева, спрашиваю, не видел ли он Чепелкина.