Пираты Короля-Солнца, стр. 88

— Прикажете вас веселить? — заворчал Гримо, — Пусть ваши дружки вас развлекают. Веселые ребята, ничего не скажешь.

Он засунул руку под подушку, достал часы и буркнул:

— Что за черт вас поднял такую рань!

— Привычка, Гримо.

Гримо зевнул. Опять закрыл глаза.

— Давайте играть, — сонным голосом проговорил Гримо, — В Короля и Фаворита. Вы — Король, я — ваш Фаворит. Вас же ваши дружки-Пираты Королем кличут. Ну, а я предлагаю изменить правила игры, коль вы скучаете. Вы — король Людовик XIII, а я Анри де Сен-Мар, ваш фаворит. Итак, 'Поскучаем, господин Ле Гран, поскучаем' . [49]

— Дай Бог, чтоб уцелела голова, [50] - в третий раз повторил Рауль, — Эта игра не по мне. Дай попить, фаворит. Есть какое-нибудь питье?

— С утра пораньше? — разозлился Гримо, — Вам мало вчерашнего?

— Я сказал 'попить' , а не 'выпить' . Я попросил 'питья' , а не 'выпивки' . Ты меня не понял.

— Фу! — вздохнул Молчаливый, — А я уж боялся, вы меня пошлете на поиски агуардьенте.

— Не дай Бог! — воскликнул Рауль, — Да минует меня чаша сия!

— Но не минует морс моего приготовления, — усмехнулся Гримо.

— Так бы сразу и сказал! А я тут мучаюсь, изнывая от жажды.

— Совсем измучился, — хмыкнул Гримо.

— Где твой морс, Гримальди?

— Позаботьтесь о себе сами, — проворчал Гримо, — Кувшин на столе. Все, сударь, я сплю!

Хотя старик надеялся заснуть, сон уже прошел. Он опять усмехнулся, видя, как его господин выдул пол-кувшина кисленького морса.

— Полегчало? — спросил Гримо.

— Ух! Еще как! Не то слово! Спи, старина. Прости, что разбудил тебя.

— С вами поспишь, — ворчливо сказал Гримо.

"Определенно, у Гримо портится характер, — подумал Рауль, — Добрый молчаливый Гримо превратился в зануду и ворчуна. Гримо Сварливый! Метаморфозы!"

— Отдыхай, — сказал он кротко.

"Ага, подлизываешься, — подумал Гримо, — Но я уж выдержу характер, нагоню на тебя страху. Будешь знать, как напиваться! Мой благовоспитанный добропорядочный господин превращается в пьяного пирата! Метаморфозы!

— Разве с вами отдохнешь? — буркнул Гримо.

— Так ты совсем проснулся, Гримальди? — спросил 'пират' .

Гримо не сдержал улыбки. Он очень любил своего молодого господина, но в 'воспитательных целях' решил кое-где сгустить краски.

— Тогда, — сказал Рауль, — Я хотел бы кое-что выяснить у тебя.

— Выясняйте, — сказал Гримо 'равнодушно' . И вновь погрузился в блаженную дремоту.

— Но я же не могу разговаривать с мумией! — теперь уже Рауль рассердился, — Ты лежишь как в саркофаге и не смотришь на меня, гадкий старикашка. Какой это к чертям разговор!

— Африка, что вы хотите? — отвечала 'мумия' . Но «мумия» боялась выдать свою игру и сохраняла непроницаемый вид для пользы дела, — Пусть я гадкий старикашка, а вы в таком случае дрянной мальчишка.

— Ладно, — сказал Рауль сердито, — Разговор не получился. Семь бед — один ответ. Хоть мумии были в Древнем Египте, я тоже залезу в свой саркофаг и буду дрыхнуть, пока не разбудят. Приятных снов, мумия Гримо! Поживешь с такой мумией, сам в мумию превратишься. Вот я и буду мумией молодого жреца,…какие там, у египтян боги? «Ра» мне никак не подходит.

– 'Ра" — Бог Солнца, — подумала, вздыхая, 'мумия Гримо' , — Король-Солнце. Старая песня.

— … Богини Бастет. Кис-кис! Канонизируем Кира и будем поклоняться кошачьей богине Бастет.

— Сударь? — позвал Гримо, — Что вы хотели узнать?

— Я — мумия жреца Богини Бастет и лежу в саркофаге, — ответил Рауль, — Не мешай мне грезить о моей богине. Кис-кис-кис! Бастет, кисонька, египтяночка, встречай чужеземца, твоего раба!

2. ГРИМО ЗАСМЕЯЛСЯ

''Ишь, какие мы обидчивые, — подумал Гримо после неоднократных безуспешных попыток завязать разговор с 'мумией молодого жреца древнеегипетской богини Бастет' , — Ну и дуйся на здоровье. Дуйся, дуйся, а я спать буду. Верно, ведь вчера говорил герцог — для чего было давать детям образование? Вчера были римляне, сегодня — египтяне. Эх, маленькие детки, маленькие бедки. Все равно долго злиться не можешь, уж я-то тебя знаю как облупленного. Сам начнешь подлизываться, а мы покамест вздремнем".

Определенно, у Гримо портился характер! Он натянул ночной колпак на уши и придал своей неподражаемой физиономии выражение блаженства, а Рауль попытался сосредоточиться на образе Богини Бастет, и в это время в дверь кто-то начал тихо скрестись. Пораженный таким совпадением, Рауль приподнялся на локте. Он еще плоховато соображал с похмелья. Вот если бы явилась Богиня Бастет, пылкая египтянка, усмехнулся он, так кошки скребутся, возвращаясь после ночных скитаний. Звук повторился.

''Точно, — сказал себе Рауль, посмеиваясь, — Богиня Бастет, она и есть!" Он оглянулся на старика. Гримо хранил молчание. 'Ладно, молчи, черт с тобой, — с досадой подумал Рауль, — Сам открою, я, как-никак, помоложе. Может, у него начинается старческий маразм? Барабанщик, паж и слабоумный старик — веселая компания".

Он вылез из своего «саркофага», сунул ноги в башмаки и, пошатываясь, открыл дверь. Один из представителей "веселой компании" стоял в коридоре. Анри де Вандом! Хорошо, что он не успел ничего ляпнуть вроде: 'Иду, моя Богиня! Бастет, кисонька моя!" Анри де Вандом держал в руках какую-то бутыль.

— Доброе утро, сударь, — поклонился Анри.

''Не такое-то оно и доброе' , — подумал Рауль, но с вежливой улыбкой ответил:

— Доброе, милый Анри. Прошу! Что привело вас в столь ранний час?

Гримо, услышав голос дочери герцога, хмыкнул и с головой укрылся одеялом. 'Мое дело — сторона. Вмешиваться не буду. Пусть сам выпутывается". Анри не решился барабанить в дверь каюты — он помнил, какую трепку получил вчера в этом самом помещении. Трепка, быть может, слишком сильно сказано, но никто никогда не хватал за шиворот адмиральскую дочку! Кроме господина де Бражелона. Поэтому Анри так робко скребся в дверь каюты. Как потерявшийся котенок.

— Господин герцог посылает вам лимонад, виконт, — смущенно сказал Анри, — Говорят, с похмелья помогает. У монсеньора герцога изрядный опыт.

— Передайте господину герцогу мою искреннюю брагодалность… тьфу…благодарность… — пробормотал Рауль и слегка поклонился.

Анри тоже поклонился, стараясь копировать его небрежно-изящный поклон.

"Браго-далность, — подумал перепуганный Анри, — Ничего себе оговорочка! Аббатисса говорила, что случайные оговорки выдают тайные мысли людей. Так оно и есть! Все-таки умные люди иезуиты. Я сама оговорилась, назвав ужин 'ужасом". Рис и кислый виноград действительно были ужасны. И ликер ужасен — я опьянела! Ужас и есть! А тут дело пахнет брагой, а не благодарностью. Одно пьянство на уме у этого Бражника. Ого! А может, фамилия его и происходит от 'бражки' ? Как там у Вийона?… 'Блатная бражка, люд фартовый, кого на лажу не купить… ' А я-то, наивная дурочка, думала о красивой бабочке — Бражнике. Нет, здесь другое. Бражка-бражник-Бражелон. Эфемерные мотыльки сгорели в огне Фронды. Здесь другое. С кем я свзязалась! Ужас!"

— У вас очень болит голова? — спросил Анри.

Разве можно было сказать правду этому несмышленышу?

— Совсем нет! — бодро сказал Рауль, — Я просто еще не совсем проснулся.

И он притворно зевнул. Гримо приоткрыл один глаз. Разумеется, любой воспитанный молодой человек предложит девушке сесть. Но Рауль не знал, что разговаривает с молодой девушкой. Кое-какие подозрения у него мелькнули. Ни один мальчишка не назовет индейский томагавк топором. Но неженка Анри, видно, не строил в детстве вигвамы, не раскрашивал лицо боевой раскраской, не испускал воинственные вопли, охотясь на бизонов и ягуаров, не выдирал перья у петухов для головного убора вождя индейского племени. Анри ловко завел разговор о своей кузине, когда речь зашла о священных реликвиях глупышки Женевьевы, возлюбленной де Невиля. И Рауль решил, что Анри выдал себя за кузена Анжелики, хотя на самом деле таковым не является. На самом деле Анри — брат Анжелики. Не зря Бофор держит пажа при себе в своей каюте. А Анжелика…он не может быть Анжеликой. Он просто очень на нее похож. А похож потому, что он — сын Бофора, вот и все. Какая-то любовная связь Рыночного Короля. Но это не нашего ума дело. Будем снисходительны к бурной молодости адмирала. Герцог безумец, но не настолько же, чтобы взять девушку на войну с мусульманами! Кое-какие факты по восточному вопросу внушали ужас. Что может произойти с молодой красивой католической принцессой, попади она в руки пиратов Магриба? Пленница гарема, наложница какого-нибудь реиса, паши, шейха, погубившая и тело и душу — или спасение души ценой мученичества. В этом мусульмане весьма преуспели. Всем фору дадут.