Пираты Короля-Солнца, стр. 111
— Обычная вещь для подростков, — заметил Гримо, — Есть у нас мраморная статуя, так и мой господин, граф де Ла Фер, когда-то сказал:
"Не женюсь, пока не встречу такую девушку, как Психея".
— И как, встретил? — спросил Ролан.
— Но вы же сами ее видели. И вот еще что — в шелковую штору из самого Лувра была завернута статуя Психеи. А из луврской шторы и сшили ваши синие банданы.
— Мы что-то слышали от гасконца, — припомнил Оливье, — Вроде бы свадебный подарок Генриха IV.
— Именно так, — сказал Гримо торжественно, — Но подарок 'Короля-повесы' был с намеком.
— На что же намекал Король-повеса?
— На то, что сердце прелестной невесты осталось по отношению к дарителю каменным, вернее, мраморным. Девушкой увлекся Генрих-король, но она обвенчалась со своим любимым, Луи де Ла Фером. А Генрих-король обладал чувством юмора и преподнес такой неожиданный подарок молодым. Ну а прелестная графиня — бабушка вашего предводителя.
— И вас еще называют Молчаливым! — воскликнул Ролан, — Вы такие бесподобные истории рассказываете.
— Я не всегда был молчаливым, — заметил Гримо, — В молодые годы я тот еще болтун был. А с вами хочешь, не хочешь, а разговоришься.
Люк показал законченный портрет.
— Пойду к герцогу. Как, добрейший Гримо, вас устраивает моя работа?
— Очень благодарен! — сказал си слабенький. Хотя Анри постарше меня, все же, думаю, физически я сильнее Вандома. Но тут ничего не поделаешь: приказ адмирала — неодолимая сила. Анри обиделся на герцога и закрылся в своей каюте.
И он упустил самое интересное — все собрались в кают-компании, горланили морские песни, гитары — морская и наша — переходили из рук в руки, не обошлось без выпивки. Я не пил. Сидели все гурьбой, разумеется, уже переодетые, и экипаж и пассажиры. Море успокоилось. Путешествие продолжалось.
А кое-какие повреждения быстренько устранили. Знаю, бывают штормы / нет, скажу по-морскому — шторма /, когда рушатся мачты. Но с нашими мачтами ничего не сделалось. Ведь они не откуда-нибудь, их изготовили из портосовских сосен, и, верно, мачтам передалась часть его Силы. И нам, победителям стихии, тоже!
ЭПИЗОД 19. Недописанная баллада
20. НЕДОПИСАННАЯ БАЛЛАДА
Шторм был побежден. Пока участники борьбы со стихией обнимались, делились впечатлениями, экспромтом договаривались о совместной вечеринке в кают-компании, милый герцог вспомнил, как грубо он обошелся со своей малышкой. Герцог огляделся по сторонам, прикидывая, кого бы послать на разведку в адмиральскую каюту.
Ролан? Но Ролана окружили моряки, поздравляли с морским крещением, а барабанщик засыпал вопросами мореходов, в свою очередь, не умолкая, говорил о Сен-Мало, Деве Марии — покровительнице моряков в далекой Бретани, и матросы, растроганно внимая речам барабанщика, чуть ли не качать собрались де Линьета-младшего. Что они и сделали пару минут спустя — об этом Ролан скромно умолчал в своих мемуарах.
Рауль? Но Рауль договаривался о чем-то с помощником капитана. 'И я надеюсь, — говорил де Сабле, — Еще раз услышать в вашем исполнении песню о капитанах, всем она очень понравилась, а капитан, тот так и мурлычет ее, сожалея, что не запомнил слова' . — 'Вы очень любезны, господин де Сабле, но в ответ ждем 'Буканьеров' . И дальше хиханьки и шуточки насчет контактов с Береговым Братством — иначе, откуда же на 'Короне' ямайский ром? 'Гитару не забудьте! ' — 'Куда ж я без нее" — "Увидимся!" — "Увидимся!"
Гримо? Да, решил герцог. Старый мой приятель выручит и на этот раз. А Гримо, облокотясь на кучу мешков, внимал рыжему великану Викингу — тот что-то шептал старику, отжимая свою косичку. Они обменялись условными сигналами и разошлись.
Тут Бофор и поманил к себе Гримо. Гримо ответил кивком — он снова перешел на язык жестов. Опасность миновала. Теперь без него отлично обойдутся. И добрый Гримо затопал к дочери Бофора. Вот что он увидел.
Бофорочка спала, не задернув свою занавесочку, закутавшись во все плащи, зажав в кулачке гипсового ангелочка, из тех, что продаются во всех лавках, торгующих церковной утварью. Она чуть ли не с головой накрылась этими плащами, только нос торчал и золотистая челка. А спала тревожно, во сне всхлипывала и вздрагивала.
Гримо огляделся. На знакомом столике лежала бофорочкина синяя бандана. Из-под банданы высовывался уголок тетради. В отчаянных ситуациях Гримо позволял себе сунуть свой длинный нос 'куда не следует' . Он осторожно вытащил тетрадь из-под синей банданы. Вот что прочел Гримо:
Гримо расплылся в улыбке. 'С ней все ясно' . Какие еще могут быть сомнения? 'Взять бы сейчас эту тетрадочку — взгляните-ка, мой господин, тут есть нечто весьма интересненькое для вас' . Старик почесал лысину. Не станет читать. Завозмущается. 'Как ты мог читать чужой дневник! Это же подло! ' Он у нас такой — очень уж благородный. Но я-то не такой. Посмотрим, что дальше…
И хитроумный Гримо осторожно перевернул страницу анжеликиного дневника. Дальше следовала третья строфа:
Гримо вздохнул. Так оно и есть. Дочь Бофора писала сущую правду.
Следующие строчки были зачеркнуты, но Гримо удалось разобрать:
Почему она зачеркнула эти строчки? Гримо не писал стихов и не понимал, как это люди умудряются сочинять? Вроде складно написано. Но 'мачты корабля' не трещали, не такой сильный был шторм, в который они попали. Видимо, Бофорочка хотела писать свою балладу, основываясь на реальных событиях. Первые две строфы эти реальные события и отражали. Даже в начале второй строфы безликое "твой друг" Анжелика заменила на имя конкретного человека — де Гиша. Высокий Девиз — тоже было понятно, о каком Девизе речь. О нашем, мушкетерском — 'Все за одного, один за всех' .
Так Гримо, говоря языком филологов, производил 'лингвистический анализ' текста баллады. Он перевернул страницу. Если бы Гримо сказали этот термин, он очень удивился бы. Он и не слыхивал об этом. Он просто размышлял. Но филологи-то знают, что за тремя строфами баллады следует посылка. Обращение автора к лицу, которому адресована баллада. 'О Принц' , 'Сеньор' , 'Донна' , — и так далее. Посылка следовала. Но не к лицу, которому адресована 'баллада' , обращалась дочь герцога де Бофора. Вот что прочел Гримо после слова 'Посылка' :