Книги Великой Альты, стр. 21

– Я тоже вполне обошлась бы одна, Пинта.

– Так ты не хочешь, чтобы я осталась с тобой? – опешила та.

– Ну конечно, хочу – ты ведь мне дороже всех на свете.

– Я твоя тень, – с былым лукавством напомнила ей Пинта.

– Тень, которая наступает на ветки. – Дженна легонько толкнула Пинту в плечо. – Неужто ты задумала это с самого начала?

– Я задумала это с тех самых пор, как старая змеиха сказала, что ты пойдешь одна.

– Змеиха? – Дженна запрокинула голову и покатилась со смеху.

Пинта присоединилась к ней, и обеих так разобрало, что им пришлось отстегнуть мечи и скинуть котомки. Они катались по луговой траве, сминая сотни белых колокольчиков. Как только одна переставала смеяться, другая тут же придумывала жрице новое имя, донельзя обидное и глупое, и хохот начинался сызнова. Наконец Дженна села, вытерла слезы с глаз и сделала глубокий вдох.

– Пинта, – сказала она серьезно и, поскольку та еще хихикала, добавила построже: – Марга!

Пинта села, оборвав смех.

– Ты никогда меня так не звала.

– Пинта – это детское имя, а мы уже взрослые, раз отправились в странствие.

– Слушаю тебя, Джо-ан-энна.

– Марга, я серьезно спрашиваю, заранее ты это задумала или нет. Как, по-твоему, что сделают с тобой – с нами, – когда узнают, что мы ослушались Матери Альты? Это тебе в голову не пришло?

– Не узнают, покуда мы не вернемся, – а за год мы совершим столько славных подвигов и станем такими большими, Джо-ан-энна, что нас непременно простят. – Пинта улыбнулась Дженне и склонила головку набок, зная, что это делает ее неотразимой.

– Сил моих нет с тобой, Пинта, – покачала головой Дженна. Они встали, отряхнули друг дружку, и Пинта вынула три белых цветка из Дженниных волос. Они подобрали котомки, пристегнули мечи и двинулись через луг, весело распевая.

ПЕСНЯ

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

«Музыка ранних альтианок почти не дошла до наших дней. Поскольку подавляющее большинство хеймов погибло в огне во время трагических Межполовых войн, самым ранним рукописным источником является Ковиллейнская книга шестнадцатого века. От более раннего периода нам остались пара колыбельных, несколько изуродованных баллад и один танец, написанный для тембалы, не существующего более инструмента. Судя по нотам, это родственница гитары с пятью мелодическими и двумя басовыми струнами». – Арне фон Тассль, «Словарь древней музыки», т. 1.

Из приведенной цитаты ясно, что д-р фон Тассль, крупнейший мировой авторитет в старинной музыке Островов, категорически уверен в том, что музыка альтианских хеймов до нас почти не дошла. Противоречащий ему Мэгон – охотно признавая, что в музыке он не знаток, – цитирует современные песни и баллады Долин как доказательство того, что в Верхних и Нижних Долинах сохранилось богатое музыкальное наследие. В очередной, не подкрепленной источниками монографии, («Музыка сфер», Природа и история, т. 47) Мэгон утверждает, что существовало четыре основные категории альтианской музыки: религиозные песнопения, колыбельные и бытовые песни, исторические баллады и потешки.

Более или менее логичной является, пожалуй, лишь одна его гипотеза – та, что касается религиозной музыки. Некоторые песни, цитируемые им, в том числе «Песня Альты» с ее жалобным припевом «О Альта, меня защити», возможно, действительно восходят к религиозным церемониям. Но сама песня является столь близкой родственницей «Погребального плача» семнадцатого века, происходящего из Северного графства, что, скорее всего, представляет собой его позднейший вариант.

Пытаясь связать широко известную и очень красивую «Колыбельную котенку», написанную от руки на форзаце сборника баллад шестнадцатого века, с хеймами раннего Гарунийского периода, Мэгон пускается в еще более опасные воды. Это почти наверняка авторская песня, хотя и сочинена, как многие мелодии того времени, на старый, традиционный мотив. Мэгон, в частности, не отдает себе отчета, что слово «котенок» появляется в письменных источниках лишь с середины шестнадцатого века, что делает древность песни еще более сомнительной.

Баллады, которые приводит Мэгон в историческом разделе, малоинтересны с музыкальной точки зрения, поскольку являются производными от широко известных баллад позднейшего периода. Что же до их исторической ценности, Мэгон и тут не расстается со своей шаткой гипотезой о Белой Богине, девушке-альбиноске необычайного роста и силы, которая в одиночку уничтожила и одновременно спасла культ Альты. Для подкрепления своей теории Мэгон ссылается только на сами баллады, в то время как всякий ученый знает, сколь трудно на них опираться, учитывая изменчивость фольклорных текстов. С тем же успехом мы могли бы верить легендам.

Что до диалектических песен, таких, как пресловутая «Послушайте, женщины» с ее ярко выраженным эротическим подтекстом, то фон Тассль, Темпл и другие давно уже доказали, что это подделка, относящаяся к девятнадцатому веку, когда Острова переживали подъем феминистского движения, чьи участницы связывали себя с люксофистками Альты.

Итак, репутация Мэгона как ученого в очередной раз оказывается шитой белыми нитками.

ПОВЕСТЬ

Идти через луг напрямик оказалось куда труднее, чем думали Дженна и Пинта. За ними оставался след из примятых белых колокольчиков, заметный даже ребенку, тогда как первым правилом Катроны в лесу было: «Нет следов, нет и хлопот». Кроме того, земля здесь была сырая и громко чмокала на каждом шагу, вызывая хихиканье Пинты. Поэтому они повернули назад и пошли вдоль деревьев, окружавших эту громадную поляну.

Когда солнце стало прямо над головой, они одолели только треть пути, и покрытый цветами зеленый ковер тянулся перед ними без конца и края.

– Никогда не видела океана, – проворчала Пинта, – но вряд ли он больше этого луга.

– Не зря же это место назвали Морем Колокольчиков.

– Я думала, это просто название, вроде как «Высокий Старец». Нужна уйма воображения, чтобы разглядеть человеческое лицо на этой скале.

– Почем ты знаешь? Мужчин ты в жизни не видела.

– Нет, видела.

– Это когда же?

– Когда в Селдене было наводнение, и нас позвали помогать. Они все волосатые.

– И неуклюжие, – добавила Дженна, нарочно шагая вразвалку. Пинта хихикнула.

К вечеру они увидели на горизонте расплывчатую черту, которую Дженна приняла за деревья.

– Ну, кажется, лугу конец.

– Надеюсь.

– Мы можем заночевать здесь, а Море Колокольчиков одолеем завтра к полудню.

– Век бы больше не видать этих белых лилий, – вздохнула Пинта. – Белое так быстро надоедает.

– Ну спасибо. – Дженна смазала ее по лицу кончиком своей косы. Пинта ухватила за косу и дернула, дразня:

– Белая, белая, ягода незрелая.

Дженна откинулась назад, натянув косу до отказа, потом вдруг пригнулась и боднула Пинту в живот. Та хлопнулась наземь, но косу не выпустила и потянула Дженну за собой. Обе расхохотались.