Таинственный остров (Перевод Салье М.А.), стр. 79

Борьба была недолга. Незнакомец отличался поразительной силой и ловкостью. Одной рукой, словно клещами, он сдавил горло ягуара, другой – всадил ему в сердце нож, не обращая внимания на то, что когти зверя вонзились ему в тело.

Ягуар упал. Незнакомец оттолкнул его ногой и собирался бежать; в эту минуту колонисты достигли поля битвы. Герберт, удерживая незнакомца, закричал:

– Нет, нет, вы не уйдете!

В это время пришел Сайрес Смит. Он подошел к незнакомцу, который нахмурился при его приближении. Одежда на плече незнакомца была разорвана, и из раны лилась кровь, но он не обращал на это внимания.

– Мой друг, – сказал Сайрес Смит, – мы обязаны вам благодарностью. Чтобы спасти нашего мальчика, вы рисковали жизнью.

– Моей жизнью… – тихо произнес незнакомец. – Что такое моя жизнь? Меньше, чем ничто.

– Вы ранены?

– Это не важно.

– Согласны ли вы подать мне руку?

И, когда Герберт попытался схватить руку, только что спасшую его, незнакомец скрестил руки на груди, которая бурно вздымалась, опустил глаза и как будто хотел бежать. Сделав над собой огромное усилие, он порывисто спросил:

– Кто вы такие? Кем вы хотите быть для меня?

В первый раз он выражал желание узнать историю колонистов. Может быть, услышав эту историю, он расскажет и о себе.

Сайрес Смит в нескольких словах сообщил ему обо всем, что случилось с ними со времени их отлета из Ричмонда, как они выходили из затруднений и какие средства были теперь в их распоряжении. Незнакомец слушал его с большим вниманием. Затем инженер рассказал ему о себе и прочих колонистах и прибавил, что самым радостным днем со времени их прибытия на остров Линкольна был тот день, когда, возвратившись с острова Табор, они привезли с собой нового товарища. При этих словах незнакомец покраснел, голова его склонилась на грудь: он казался крайне расстроенным.

– Теперь, когда вы знаете, кто мы, – сказал Сайрес Смит, – дайте же мне руку.

– Нет, нет, глуховатым голосом ответил незнакомец. – Вы – честные люди. А я…

ГЛАВА XVII

Последние слова незнакомца оправдывали предчувствие колонистов. В жизни этого несчастного было что-то мрачное, какое-то преступление. Он, может быть, искупил его в глазах людей, но не находил для него оправдания в своей совести. Во всяком случае, виновный чувствовал раскаяние, и его новые друзья от всего сердца пожали бы руку, которую они просили подать им; но он не считал себя достойным протянуть ее честным людям.

Все же после происшествия с ягуаром он не вернулся в лес и не покидал с того времени плато.

Какова была тайна этой жизни? Заговорит ли когда-нибудь незнакомец? Об этом скажет будущее. Как бы то ни было, колонисты решили никогда не спрашивать его об этой тайне и вести себя так, словно они ничего не подозревают.

Несколько дней жизнь текла по-прежнему. Сайрес Смит и Гедеон Спилет работали вместе, занимались то физикой, то химией. Журналист покидал инженера лишь для того, чтобы охотиться вместе с Гербертом, ибо пускать юношу в лес одного было бы неосторожно и приходилось быть начеку. Что же касается Наба и Пенкрофа, то они проводили время в конюшнях, на птичнике или в корале и работали в Гранитном Дворце; дел у них всегда было достаточно.

Незнакомец работал в стороне от других. Он вернулся к своему обычному образу жизни, но обедал и завтракал отдельно от других, ночевал под деревьями и никогда не присоединялся к товарищам. Можно было подумать, что общество тех, кто его спас, было для него невыносимо.

– Но если так, – говорил Пенкроф, почему же он попросил помощи у своих ближних? Зачем он бросил этот документ в море?

– Он нам это скажет, – неизменно отвечал Сайрес Смит.

– Когда?

– Может быть, раньше, чем вы думаете, Пенкроф.

И действительно, день признаний был близок. 10 декабря, через неделю после возвращения в Гранитный Дворец, незнакомец подошел к Сайресу Смиту и спокойно и смиренно сказал ему:

– Сударь, у меня есть к вам просьба.

– Говорите, – ответил инженер, – но сначала позвольте мне сказать вам два слова.

При этих словах незнакомец покраснел и хотел уйти. Сайрес Смит понял, что происходит в его душе. Он, очевидно, боялся, что инженер будет спрашивать его о прошлом. Сайрес Смит взял его за руку и удержал.

– Друг мой, – сказал он ему, – мы не только ваши сожители, но и ваши друзья. Вот что я вам хотел сказать. А теперь я вас слушаю.

Незнакомец провел рукой по глазам. Его охватила дрожь, и несколько секунд он не мог вымолвить ни слова.

– Сударь, – сказал он наконец, – я пришел вас просить об одной милости.

– Какой же?

– Вы устроили в четырех или пяти милях отсюда, у подножия горы, кораль для ваших животных. Эти животные нуждаются в уходе. Не разрешите ли вы мне жить там с ними?

Сайрес Смит долго смотрел на несчастного с чувством глубокого сожаления. Потом сказал:

– Друг мой! В корале ничего нет, кроме стойл, которые годятся только для животных.

– Они достаточно хороши для меня.

– Друг, – продолжал Сайрес Смит, – мы не собираемся ни в чем вам перечить. Вы всегда будете желанным гостем в Гранитном Дворце. Но если вам хочется жить в корале, мы примем необходимые меры, чтобы вы были там удобно устроены.

– Не важно, как. Мне всегда будет хорошо там.

– Милый друг, – ответил Сайрес Смит, который умышленно обращался к незнакомцу с этим сердечным словом, – предоставьте нам самим судить о том, что нам нужно для этого сделать.

– Благодарю вас, сударь, – ответил незнакомец и удалился.

Инженер сейчас же сообщил своим друзьям о сделанном ему предложении, и колонисты решили построить в корале дом, сделав его как можно удобнее.

В этот же день члены колонии, захватив необходимые инструменты, отправились в кораль, и еще до конца недели дом был готов принять своего жильца. Новая постройка возвышалась футах в двадцати от стойл. С этого места нетрудно было наблюдать за стадом муфлонов, которых насчитывалось в то время больше восьмидесяти голов. Колонисты изготовили кровать, стол, скамейку, шкаф и сундук и перевезли в кораль оружие, боевые припасы и инструменты.

Незнакомец ни разу не пришел посмотреть на свое новое жилище и предоставил колонистам самим строить его; в это время он работал на плато, желая, видимо, закончить свою работу. И действительно, благодаря его трудолюбию вся земля была обработана, и ее можно было засевать, когда придет время.

К 20 декабря устройство дома было закончено. Инженер объявил незнакомцу, что новое жилище готово его принять, и тот ответил, что сегодня же будет ночевать там.

В этот вечер колонисты собрались в большом зале Гранитного Дворца. Было восемь часов, когда их товарищ собирался покинуть их. Не желая стеснять его своим присутствием и думая, что ему, быть может, будет тяжело прощаться с ними, колонисты оставили его одного и возвратились в Гранитный Дворец.

Они уже несколько минут беседовали в большом зале, когда раздался легкий стук в дверь. Незнакомец вошел и сказал без всяких предисловий:

– Господа, прежде чем я вас покину, вы должны узнать мою историю. Вот она.

Эти простые слова произвели глубокое впечатление на Сайреса Смита и его товарищей.

Инженер встал.

– Мы ни о чем вас не спрашиваем, друг мой, – сказал он. – Если вы хотите молчать – это ваше право.

– Это моя обязанность говорить.

– Тогда присядьте.

– Я буду стоять.

– Мы готовы вас слушать, сказал Сайрес Смит.

Незнакомец стоял в углу зала, где было полутемно. Голова его была обнажена, руки скрещены на груди, и, сохраняя эту позу, он начал глухим голосом, как человек, который принуждает себя говорить. Вот его рассказ, который слушатели не прерывали ни одним словом.