Такая милая пара, стр. 43

Мадлен и Марти он просил прислать фото их малюток.

Как-то раз позвонила тетушка Марлин, узнать, не нужна ли мне копченая семга, и рассказала о том, что Майкл писал ей дважды.

– Ну не мило ли, что он пишет людям, которые ему теперь уже совсем чужие? Знаешь, я ненавижу отвечать на письма... Передай ему привет, если вдруг увидишь, – умилялась она.

Мой брат Эдди как-то поднял меня среди ночи, чтобы поведать о только что полученном от Майкла письме. Он писал, что работы все еще нет. Но есть женщина. Иногда они ездят на рыбалку. А все остальное время он мастерит кукольный домик для чьей-то там дочки.

За два дня до Рождества я испортила, наконец, механизм стенных часов. Случилось то, что Майкл предсказывал столько раз.

Приблизительно в это же время Кристофер сообщил о своем решении вернуться в Колорадо.

– Не огорчайся, – утешал меня он. – Ты будешь навещать меня. Я стану приезжать к тебе. Между нами все останется по-прежнему.

– Что между нами останется по-прежнему, Кристофер? Сейчас я даже не могу определить – что между нами, – я сидела на полу своей гостиной с книгой в руках. Это была «История рекламы». Он подарил ее мне на Рождество.

– Ну, мы будем с тобой как Дэшел Хеммет и Лиллиан Хэлмэн [6], – проговорил он, протягивая в мою сторону руки, словно предлагая нечто – Два дома. Два разных места, где мы сможем встречаться... И получать от этого удовольствие.

– Ты забываешь, что между нами лягут девятьсот миль! – возмущенно закричала я. – Признайся, тебя больше устраивало, когда я была замужем! И вот теперь, когда между нами никто не стоит, тебе срочно потребовалось слинять! Не желаю, чтобы ты любил меня издалека! Мне этого не нужно.

– А я нахожу это таким романтичным, – упорствовал Кристофер, все еще не теряя надежды очаровать меня. – Ведь мы можем перезваниваться. Хоть каждый вечер... И говорить, говорить... Пока не надоест.

В отчаяньи я бросила в угол несчастную книгу.

– Наверное, то же самое ты говорил своим подружкам, когда решил смотаться сюда из Колорадо. Не желаю играть с тобой в эти дурацкие игры!

Кристофер принялся в отчаянье заламывать руки и трясти своей прекрасной головой. Ему не нравилось, когда женщины не ценили его.

– Эй! Я стараюсь, чтобы все шло нормально! Ведь я никогда ничего тебе не обещал! Мне больше не хочется здесь жить. И я надеюсь, что смогу зарабатывать своими рисунками там, где захочу и сочту это нужным. Жаль, конечно, огорчать тебя, но я ничего не могу поделать.

– Ах, ему «жаль огорчать меня»! – заорала я. – Что бесит меня, так это то, что все будет повторяться снова и снова. Всегда найдется дура, которую сразит твое «обаяние»! А ты так и будешь продолжать коллекционировать женщин, пока не состаришься и не осядешь где-нибудь в Майами. И откроешь сезон охоты на одиноких вдов.

Кристофер встал.

– Я лучше пойду, – оскорбленно произнес он. – Этот разговор до хорошего нас не доведет.

– Не терпится слинять, да? Ненавижу твою слабохарактерность! Мне казалось, что я нужна тебе, но теперь я вижу, что ты действительно «слизняк»!

Кристофер направился к двери.

– Я позвоню тебе завтра... Тогда и поговорим спокойно.

Чтобы избежать еще одной сексуальной сцены на кушетке – теперь уже с Кристофером, – я сказала ему, когда он позвонил, что не желаю иметь с ним ничего общего и чтобы он больше не звонил. И он уехал, а я пришла в дикую ярость от того, что он больше не позвонил и не попрощался со мной. Даже не попытался увидеть меня!

А в марте я стала получать открытки с надписями «я скучаю по тебе»... Потом – письма с глупыми эротическими картинками и такими же подписями. Я и не собиралась на них отвечать. Вместо этого я уехала на съемки в Англию. Мы делали там рекламу сигарет. Все свободное время мой напарник увлеченно скупал всяческие сувениры для своего многочисленного семейства. Свитера ручной вязки. Симпатичные браслеты. Уменьшенные копии Биг Бена, и все такое прочее. У него была семья, и она ждала его возвращения. А кто ждал меня? У меня был дом, но не было никого, с кем можно было бы вечером переброситься хоть словом, кто бы ждал, когда я приду с работы.

Я решилась и позвонила Майклу прямо из своего лондонского номера. И, конечно, не учла разницу во времени.

– Привет, – неуверенно произнесла я. – Это Фрэнни.

– Я узнал твой голос, – произнес хрипло он. – Что-нибудь случилось? Почему ты звонишь?

– Сама не знаю. Думаю, по привычке. Знаешь, я ведь в Англии. В командировке.

Я представила себе его взъерошенные волосы и слегка припухшее ото сна лицо. Наверное, сейчас на нем одна из его серых маек и трусы. Я колебалась.

– Я скучала по тебе, Майкл. Я думала о тебе.

Я замолчала, боясь, что он рассердится. Но когда он не ответил, я решила продолжать.

– У меня ведь скоро отпуск. Может быть, мне приехать к тебе, если ты согласишься... Так, на выходные... или как там получится... Только посмотреть, как ты там?

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Это пока только задумка. – Молчание. Только монотонное гудение где-то там, на линии, соединяло нас сейчас. Наконец он заговорил. Спокойно, тихо. Мне это показалось добрым предзнаменованием.

– Что ж, это было бы неплохо...

До моего возвращения в Штаты я звонила ему еще раз. Мы договорились о дате встречи. О времени прилета самолета. Каждый из нас заботился об удобстве другого. Я повесила трубку, будучи почти в полной уверенности, что я – клиническая идиотка. Он там бедолага изо всех сил старается начать новую жизнь, а я – бац, сажусь на самолет, и, пожалте, «здравствуйте... я ваша тетя...» Но с другой стороны, еще раз увидевшись, он, возможно, придет к окончательному решению.

20

Я заметила его еще с трапа самолета.

Он стоял у телефонных кабинок рядом с главным входом. Переминаясь с ноги на ногу, сложив руки на груди, он вертел головой, выискивая меня в толпе. Почувствовав, как накатившаяся волна нежности охватывает меня, я приветственно замахала ему рукой. Но, оказавшись рядом, похоже, мы ощутили чувство какой-то неуместной неловкости. Я улыбнулась, слегка пожав плечами. В ответ он тоже улыбнулся мне. После минутной паузы мы как-то неуверенно обнялись, даже не поцеловавшись.

Он сильно похудел. На нем были джинсы и рубаха с расстегнутым воротником. Лицо его украшали очки в черепаховой оправе. Это было необычно, и мне еще предстояло привыкнуть к бывшему супругу в очках. В длинных волосах его (он носил такую прическу до того, как устроился в банк, она делала его похожим на ребенка) мелькали седые пряди.

– Привет, – почему-то шепотом произнес он.

– Привет, – я не знала, что ответить.

– Решил вот отправить письмо, и чуть было не пропустил твой самолет, – сказал он, принимая мой чемодан. – Это все?

Я утвердительно кивнула. В его уверенной походке, в его высоко поднятом подбородке и широко расправленных плечах было нечто удивительно успокаивающее. Я исподтишка наблюдала за ним, пока мы пересекали холл аэропорта. Подойдя к двери, он приоткрыл ее, пропуская меня вперед. Слегка прикоснулся к моей спине и зачем-то уставился на мои ноги.

– Рад, что до сих пор носишь свои дорожные сапоги, они до сих пор выглядят почти как новые.

Выйдя из душного здания, мы вновь окунулись в прохладный весенний воздух.

– Однако не жарко, – произнесла я.

– Ты догадалась захватить с собой свитер? – озабоченно спросил он. – Жаль, что скоро стемнеет, и ты не сможешь увидеть горы. На них стоит поглядеть.

Теперь Майкл ездил на серебристой хонде-аккорд. На эту покупку он истратил часть денег, доставшихся ему после нашего развода.

– Завтра я должен выходить на работу, – нарушил он вдруг молчание. – Извини, я только сегодня узнал об этом. Но я так долго сидел на мели, что не смог отказаться. Но я приготовил для тебя карту и расписание автобусов, ну и еще список достопримечательностей. Пока я буду на работе, ты можешь этим заняться... Ну а потом я поведу тебя в ресторан.