Такая милая пара, стр. 41
Майкл просмотрел оставленные мной пластинки и, ни слова не говоря, сунул альбом Эллингтона в свою коробку.
—Скажи, а что нам делать со свадебными фотографиями? – спохватилась я.
– Мне они не нужны. По крайней мере, те, на которых запечатлена ты.
Я решила не обижаться: «Отдам матери!»
– Отложим их пока на время.
– Устал, – вдруг заявил Майкл. – Давай закончим дележ завтра утром.
– А сейчас ты поедешь к себе?
– Нет.
– Но ведь ты уже не живешь здесь...
– Знаю, – ответил он. – Пойду-ка посплю.
Утром я подбросила на машине Майкла и его вещи на новое место жительства. Вернувшись, я нашла оставленный им на кровати ключ от дома. И тут до меня дошло. Все это была не игра. Наша совместная жизнь действительно закончилась.
18
Прошел месяц.
Мы с Холли увлеченно обсуждали дизайн новой мужской пижамы. В этот момент в кабинет вплыла Трейси, девушка, временно заменявшая, наконец разрешившуюся почти пятикилограммовым младенцем Изабель. Счастливая мамаша отнюдь не горела желанием побыстрее приступить к работе.
Трейси вошла и начала тараторить, не обращая внимание на наши творческие потуги. Ей было всего девятнадцать, и она понятия не имела о хороших манерах.
– Вот тут кое-что для вас, – сообщила она. – По моему, ничего особенного. Вообще у вас тут – скука. Вот в больнице, где я работала раньше, там было гораздо интереснее.
– Да, люди здесь умирают не так часто, – согласилась Холли.
– Только информация на доске объявлений... – добавила я.
Наши попытки пошутить не произвели на Трейси ни малейшего впечатления.
– Какой-то парень звонил Холли, но не назвался, – доложила она, просматривая свои заметки.
– А, хорошо, – откликнулась Холли.
Я решила, что это был Гленн, парень, с которым она крутила любовь последнее время. Моя подруга решила, что практичнее закадрить женатика, а не крутить любовь на службе.
– Еще, в два тридцать в конференц-зале совещание по молочному коктейлю, – продолжала Трейси.
Мы с Холли одновременно взглянули на часы.
– Боже! – возмутилась Холли. – Но сейчас уже четверть четвертого!
– Извините, – девушка пожала плечами. – Мне следовало бы сказать вам об этом раньше, да?
– Пожалуй, нам все-таки лучше пойти, – предложила я. Протянув руку, я хотела отобрать у нее записи. – Что-нибудь еще?
Она продолжала читать.
– Еще, звонил какой-то парень. Назвался вашим мужем. – Трейси уставилась на мой безымянный палец, на котором уже больше не красовалось обручальное кольцо. – Он нашел адвоката. Все дело займет чуть больше трех недель. И будет стоить вам триста долларов. – Трейси передала мне листок. – Что, возбуждаете против кого-то дело, а?
– Друг против друга, – ответила я, вприпрыжку несясь на совещание.
В действительности, мне даже не было нужды тащиться в суд. Майкл настоял на том, что он будет выступать истцом, а я – «ни-на-что-не годной-лживой-ответчицей». Несмотря на то, что в штате только недавно был принят закон, позволявший при разводе не указывать мотивов, до его вступления в силу оставался еще год. Так что нам пришлось действовать по старинке.
Единственный вопрос, пока стоявший передо мной, можно было сформулировать следующим образом: следует ли мне менять фамилию, которую я носила десять лет, на ту, что носила семь лет, когда мама поменяла ту, которую я носила в течение пятнадцати лет, когда она вышла за отчима, который носил фамилию честного человека?
Как ни странно, решение этой весьма запутанной проблемы ускорила моя мама.
Я получила от нее открытку, в которой адресат был обозначен как «миссис Фрэнни Ведлан», и сразу же позвонила ей.
– Мама, ведь я только что развелась. Зачем ты написала «миссис...»?
– Так принято, – ответила она не задумываясь. – Сейчас я – миссис Пол Баскин. А вот если бы развелась, то была бы уже миссис Джоана Баскин.
– А почему же ты не написала просто «Фрэнни Ведлан»? Что в этом плохого?
– Плохого в этом ничего, конечно, нет. Но просто так – принято!
– Кому, какое дело до того, что «принято». Я чувствую себя как обгаженная!
– Фрэнни, ты же знаешь, что мне не нравится это слово. Его употребляют только нижние чины в армии.
(Во время второй мировой матушка трудилась в Красном Кресте и считала себя крупным экспертом в вопросах словоупотребления и военном деле.)
– Мама, но мы же обсуждаем проблему изменения мной фамилии, – вернула я ее к интересовавшему предмету, уже основательно расстроенная. – Я не должна оставлять фамилию Майкла.
– Оставь ее, – протянула она с просительной интонацией. – Хоть люди будут знать, что ты была замужем...
Должно быть, она видела нечто ужасное в том, что ее дочь, дочь Джоаны Монро Баскин, достигнув тридцати двух лет, так и не сподобилась выскочить замуж.
– ...Не так уж легко быть разведенной женщиной, Фрэнни, – между тем продолжала канючить она. – Мне пришлось испытать это на себе!
– Я выдержу, мам. И, пожалуйста, не трудись заниматься сватовством. Не вздумай подыскивать мне женихов, тем более сыновей своих подруг!
– Но если кто-то захочет прогуляться с тобой? – удивилась она. – Мне не хочется, чтобы ты все время сидела взаперти!
– Ты просто не хочешь, чтобы я считалась незамужней!
– Не вижу разницы!
А затем она переключилась на мою сестру и сообщила, что та вновь беременна и собирается рожать через восемь с половиной месяцев. Сказала, что Мадлен сама скоро позвонит мне.
– Замечательно, – сказала я не очень довольным голосом. Это было так похоже на мою сестрицу. Сделать что-то замечательное, в то время, как я опять унижала свою мамочку. На этот раз – разводом! В трубке раздался тяжелый вздох.
– Хорошо, поступай, как знаешь. Слава Богу, за тобой хоть мебель осталась!
В тот же день я позвонила Майклу и попросила его передать адвокату, чтобы он оформлял мои документы на фамилию Баскин.
– Как хочешь, – отрезал он и повесил трубку.
А две недели спустя он позвонил мне на работу и сообщил, что все – кончено.
– Теперь ты – сама по себе, – сказал он. – Все дело заняло пять минут. Рад, что все это уже позади.
– О! – я не находила слов. Так трудно положить трубку, когда только что получила известие об окончании замужества. – Спасибо, что сообщил. Думаю, э-э, мы скоро встретимся.
– Не рассчитывай на это.
И мой бывший муж повесил трубку.
Похоже, ситуация требовала, чтобы я еще раз соблазнила Кристофера. Или, на худой конец, он меня. Как это случилось тогда, я до сих пор понять не могла. А сейчас все изменилось. Мы могли вместе пойти в кино или пообедать, не думая, что совершаем нечто предосудительное. Никакой игры. Никакой театральности. Даже не придется нарушать обет супружеской верности.
Он продолжал жить у родителей. Странно, но даже после ночи любви, засыпая мертвым сном, он все равно часа в четыре утра покидал нашу постель и, утомленный, мчался к ним. Как будто ему все время слышался голос мамочки, зовущей домой.
– Дорогой, ты не находишь, что ведешь себя по-свински? – спросила я его как-то раз, наблюдая, как он натягивает штаны. – Как это все твои подружки мирились с этим: «кончил дело – гуляй смело»?
– Но в Колорадо у меня был свой дом, – напомнил Кристофер, заправляя рубашку в брюки.
– И почему же ты не можешь обзавестись своим углом здесь? Бьюсь об заклад, даже Филу Донахьо не удастся отыскать еще трех парней твоего возраста, все еще держащихся за материнскую юбку.
– Но ведь это – временно... – Кристофер застегивал молнию.
– Временно?
– Все это так ново для меня... – он достал расческу.
– Секс?
– Нет. Наши отношения. Ты и я. Мне жаль, что у вас с Майклом все так вышло. Как будто это я виноват.
– Ты льстишь себе.
– Ну, а мне все равно не по себе, – он отвернулся к зеркалу и принялся причесываться.