Свобода уйти, свобода остаться, стр. 79

— Но я — всего лишь оружие, если разобраться.

— Оружие? Согласен. Но не бессловесное и не безвольное, а это многого стоит.

Он встряхнул куртку, недовольно качнул головой, но просунул руки в рукава:

— И соли сколько выступит... Пожалуй, за весь год я так часто не занимался стиркой, как в этом городе.

— Я одолжу вам что-нибудь из своей одежды.

— Благодарю. И не глядите так печально: то, что свершилось, не поддаётся изменениям, а то, что только собирается произойти, нам неизвестно, потому бесполезно грустить и о прошлом, и о будущем! Настоящее же и вовсе незаметно проходит мимо... Оружие? Ну и пусть! Клинок — ничто без руки, которая его держит, и без разума, который его направляет. А ваш случай идеален, потому что вы и меч, и воин. Неужели не договоритесь сами с собой? Попробуйте, вам понравится!

Действительно, почему бы не попробовать? А он умеет убеждать. И всё же... Так искренне и доходчиво объяснять решения трудных задач могут только те, кто уже их решил. Очень похоже, что парень болен тем же недугом, что и я.

— Можно задать вопрос?

Джерон хитро усмехнулся, словно понял, в какую сторону текут мои мысли:

— Он настолько важен для вас, что вы испрашиваете разрешения?

— Да.

— Задавайте, что с вами поделать...

Шутник. А поначалу казалось, и смеяться не умеет. Воистину, первое впечатление обманчиво!

— Вы так легко и просто рассуждаете об оружии и его применении... Этому должна быть причина.

— Она имеется.

— Ваша жизнь тоже подчиняется правилам, верно?

Он поднял взгляд в небо и взъерошил пятернёй волосы на затылке.

— Скорее, требованиям и ограничениям.

— Как моя?

— М-м-м-м-м... Честно говоря, не пытался сравнивать. Но, если посмотреть в целом... Есть кое-что похожее.

— Значит, вы тоже, своего рода...

— Оружие? Можно и так сказать.

— И... как вы к этому относитесь?

Зелёные глаза азартно сверкнули:

— Вы хотите услышать ответ правильный или честный?

— А есть разница?

— И ещё какая! Ну, выбирайте!

Есть, над чем задуматься. В самом деле, что я хочу получить? Подтверждение разумности собственных выводов или созвучие душевным терзаниям? Что важнее? Конечно, первое. Но как скучно всегда быть расчётливым и разумным!

— Ответьте честно.

Он сделал паузу, но вовсе не для произведения большего эффекта, а чтобы самому выбрать из множества вариантов нужный.

— Меня это бесит.

Фраза была произнесена тем тоном, который никогда не вызывает сомнений в правдивости: спокойным, чуть усталым и почти равнодушным. Именно так, как мог бы сказать и я. Именно так, как я думал.

— Кто-то идёт.

Как он узнал? Звук шагов стал слышен лишь спустя несколько вдохов. А ещё через полминуты на двор форта ступила нога ре-амитера, запыхавшегося, встревоженного и готового ко всему на свете.

— Рэй! — Но изначальная радость в голосе Вигера мгновенно поменяла свою окраску, изрядно дополнившись недоумением. — Что случилось с твоими волосами?

— Волосами?

Я первый раз за всё время после пробуждения от «купания», поднял руку и коснулся волос. Ладони стало щекотно. Щекотно?!

Мои волосы...

Они сострижены!

Четырнадцатый день месяца Первых Гроз

Антреа, квартал Хольт, особняк daneke Тармы Торис,

окончание ночной вахты

Никогда не умел уверенно ходить впотьмах по дому: как ни странно, но при свете дня мебели вроде и немного, а стоит только наступить ночи, и на каждом углу, откуда ни возьмись, появляются стулья, шкафы, вазы, каминные решётки, лестницы, половики, норовящие по начищенному паркету выехать из-под ног... Кажется, на кухню — направо. Или налево? Косяк кухонной двери должен быть исцарапан внизу кошачьими когтями, это я точно помню. Наклоняюсь и провожу рукой по деревянному брусу. Вроде, поверхность не гладкая. Ощущения неясные, но кот и в самом деле успел здесь наследить. Вот только кухня ли это?

— Почему бы вам не зажечь лампу?

Хороший вопрос. Тогда я смогу совершенно спокойно рассмотреть всё, что мне угодно. И длинные бороздки от когтей, и... Стоп. Так ведь лампа уже горит!

Оборачиваюсь и снизу вверх смотрю на сонного, но ничуть не удивлённого Джерона. Стоит, позёвывает, а вокруг голых ног крутятся, выгибая спины и складываясь пополам, кошаки. Так вот почему я спокойно спал всю ночь: домашняя живность избрала кормильцем моего гостя! Жаль, что когда он уедет, всё снова вернётся на места. Почти всё.

Следующий вопрос задаётся всё тем же, лишённым любопытства тоном, словно парень просто собирает сведения:

— Вы хорошо видите в темноте?

— Совсем не вижу.

— Тогда почему...

Экий недогадливый! Буркаю:

— Не хотел вас будить светом.

— О!

Джерон виновато улыбается:

— Я бы всё равно ничего не заметил. Вы собираетесь уходить?

— Это так явно?

— Ну, если вы встали затемно и сновали по дому сначала в поисках одежды, а потом съестного, не дожидаясь рассвета и стараясь оставаться незаметным, можно предположить, что вам нужно успеть переделать много дел, и дня может не хватить.

Он слышал, как я роюсь в шкафах? Всё это время не спал? Хотя, если вспомнить, сколько всего я уронил, вставая с постели...

— Простите, что помешал вашему сну.

— Ничего страшного. Я могу чем-нибудь помочь?

— Право, не знаю...

— Например, приготовить завтрак?

— От такой помощи грех отказываться!

Вообще, у Джерона было, чему поучиться: разыскал в кухонных шкафах остатки хлебной муки, намешал её с подкисшим молоком, оставшимся от кошачьей кормёжки, построгал в месиво ветчину, разогрел в сковороде масло и испёк что-то вроде лепёшек. И вкусно получилось, и сытно. По крайней мере, мне хватило трёх штук (правда, величиной они были со всю сковороду), чтобы наесться до отвала. Сам повар съел вполовину меньше, отговорившись тем, что не особо голоден, а потом принялся за мытьё испачканной посуды.

Не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы вернуть кухню к первозданному беспорядку, но Джерон уже вытер руки полотенцем, а я всё ещё сидел, тупо уставясь на чашку с водой, которую так и не допил.

— Вам не хочется, да?

— Чего?

Поднимаю глаза, встречая участливый взгляд.

— Чего-то. Наверное, того, что вы собираетесь делать. Угадал?

Слишком уж он понятлив, особенно, когда не нужно. Интересно, не надоело всё время оказываться правым в отношении других? А может быть, ему удаётся это делать потому, что в себе он давно уже разобрался? Как много вопросов... И все они не имеют для меня никакого значения, даже отвеченные. Зачем же я тогда хватаюсь за них? Зачем тяну время? Ведь шаг рано или поздно придётся делать.

— Хочу. И сделаю.

— Верю. Но что-то держит вас на месте... Если имеется и желание, и сила его осуществить, я вижу только один повод медлить.

— Какой?

Он вздохнул, присел на лавку и подпёр руками подбородок.