Право учить. Повторение пройденного, стр. 1

Вероника Иванова

Право учить. Повторение пройденного

Часть первая

Семья

Под кроватью было тоскливо. А ещё — грязно. По крайней мере, огрызок яблока, давно ставший мумией, и не менее жалкие останки чего-то, не поддающегося опознанию ввиду преклонного возраста, не улучшали открывшийся взгляду вид.

Некогда оторванные, да так и не вернувшиеся на место пуговицы, погребённые под пылевыми надгробиями. Ложка, утерянная и оплаканная мной примерно семнадцать лет назад. Комок ткани в дальнем углу, скорее всего, некогда был платком или предметом одежды... Не хочу думать, каким именно, равно как не хочу строить предположения на счёт «свежести» оного предмета до попадания в подкроватное царство.

Между прочим, чистота того участка пола, над которым устроено ваше спальное ложе, может очень много о вас рассказать. Если знать, как спрашивать, разумеется. Пожалуй, стоило бы подкинуть кузену идейку для включения в связку испытаний, коим подвергаются претенденты на обучение нелёгкому, мало почётному и весьма рискованному (зато соблазнительно высокооплачиваемому) ремеслу наёмных убийц. Самое приятное, не требуется никаких лишний усилий по определению степени соответствия кандидата избираемому жизненному пути: достаточно с неделю или месяц понаблюдать за состоянием комнаты, предоставленной в его полное распоряжение.

Что главное в деле насильственного разлучения тела с душой? Правильно, не оставлять следов, по которым можно найти исполнителя. Правда, это не значит, что заказчик будет счастлив, если обстоятельства убийства, личность убитого и вероятные последствия недвусмысленно укажут на того, кому преждевременная смерть приносила выгоду. Нет, счастлив, определённо, не будет. Более того: предпримет все возможные и невозможные усилия по строгому наказанию нерадивого наёмника. Если успеет, конечно, до того момента, пока сам не окажется на плахе. Кстати, тоже вариант: либо вы хорошенько подчищаете за собой, либо, наоборот — мусорите сверх меры. «Чужим» мусором, разумеется. Правда, чтобы грамотно подставить под удар другого, нужно прежде всего самому уметь наносить удары подобного рода. А начинать следует с тщательной уборки под собственной кроватью. Чем раньше привыкнешь к чистоте и порядку, тем легче и безопаснее будет складываться дальнейшая жизнь...

Так вот, чтобы определить, имеет ли юное создание шансы быть зачисленным (после успешного завершения учебного процесса) в крайне малочисленное и безумно засекреченное подразделение Орлиного Гнезда [1], именуемое «Жало», нужно просто заглянуть под кровать. Грязно? Пошёл вон, неряха! Ленишься прибирать за собой? Кто же поручится, что ты сможешь прибрать за хозяевами?

Кстати, есть ещё одна компания, для пополнения которой собственной персоной необходима чистота. Нет, не мыслей, а всё того же участка пола. Как мне думается. Можно самому принимать участие в уборке, а можно... Правильно! Гонять слуг. И это ничуть не легче, чем первое, потому что заставить подчинённых действовать вопреки их желаниям и склонностям, к тому же, действовать эффективно и слаженно — для этого таки требуется особый талант. Способность, которая очень высоко ценится представителями «Ока».

Нет, меня туда не примут. Ни в «Жало», ни в «Око». Стоит только заглянуть под мою кровать.

А зачем я вообще сюда полез? Ах да, за клубком. Вон он, зараза, весь облеплённый клочьями пыли, в самом дальнем углу. Придётся ещё немного продвинуться вперёд. И постараться не дышать, иначе... Буду чихать без остановки весь оставшийся день. Пожалуй, стоит отодвинуть кровать от стены: и подобраться тогда можно будет с любой стороны, и подметать удобнее. Точно! Отодвину. Но не собственноручно, а воспользовавшись услугами тех, кто, в сущности, и обязан оказывать мне таковые услуги. М-да... Обязан. А когда доходит до дела, выясняется, что всё совсем наоборот. Неприятное открытие, между прочим: обнаружить, что количество и весомость Прав не идут ни в какое сравнение с сонмом Обязанностей всех размеров и мастей. Например...

Количество живых душ под кроватью увеличилось в три раза: по обеим сторонам от меня, взметнув облака пыли, условно-свободное пространство заняли кошки. Очень большие кошки. Точнее, кошками они являлись только сегодня и только с завтрака по обед, поскольку потом намеревались принять облик, более удобный для изысканного поглощения кушаний. То есть, стать людьми. Внешне, разумеется, ведь найо [2], как ни крути, к человеческому роду имеют очень и очень призрачное отношение.

— На кой фрэлл вы полезли за мной?

Не то, чтобы раздражаюсь, но...

Собственно, под кроватью я оказался именно по вине мохнатых тварей, которые затеяли игру с клубками. А вежливая просьба достать тот, что укатился дальше других, успеха не имела: меня удостоили лишь недоумённого взгляда круглых кошачьих глаз. В количестве двух пар. Настаивать было бессмысленно, и я свёл с полом более близкое знакомство, чем рассчитывал. А теперь они пихают меня и сопят на ухо. Что же заставило найо прекратить игру и...

— Джерон!

Голос, раздавшийся откуда-то сверху и чуть со стороны, прояснил ситуацию.

Мою скромную обитель почтила своим присутствием сестрёнка. Впрочем, Магрит несказанно обиделась бы, если бы узнала, что в мыслях я именую её недостаточно уважительно. Обиделась и непременно прочитала бы лекцию на тему: «В каких случаях уместны снисходительность и легкомыслие».

Магрит — моя сестра. Очень старшая, очень умная и очень красивая. И не только по моему мнению, потому что её руку и сердце мечтали бы заполучить многие (а открывает список кузен Ксо). Но с какой целью она нанесла мне сегодня визит? Не хочется думать, что причина — серьёзная.

— Джерон, твоё огорчительное нежелание сменить позу и явить миру свой лик вместо иной части тела, заставляет меня думать, что все труды наставников прошли даром, и хорошие манеры так же далеки от тебя, как...

— Как и этот клубок! — Буркнул я, отчаянным рывком добираясь до беглеца и вцепляясь в него пальцами. Уф-ф-ф-ф! Теперь можно и вылезать.

Миру мой лик и всё остальное явилось не в самом потребном виде, но Магрит, окинув взглядом основательно испачканную одежду, удовлетворённо кивнула:

— Вот ещё один повод, и очень веский.

— Повод для чего, драгоценная?