Энергия подвластна нам, стр. 23
Лицо больного смотрело с экрана с тем особенным выражением, какое может быть у человека в одиночестве, когда он не знает, что за ним наблюдают. Больной явно не отдавал себе отчёта в том, что его видят и слышат. Он слегка поморщился, пошевелил губами, широко открыл рот и длинно, нервно зевнул. Громкий зевок, усиленный рупором, раздался в аппаратной. Было слышно шуршание накрахмаленной наволочки.
Левая рука Алексея Фёдоровича переходила к рычагам следующих рядов. Жужжание и шум в аппаратной усилились настолько, что уже нельзя было различать, и слышать неопределённые звуки, передаваемые рупором. Лицо больного изменило выражение:
– Я ничего не чувствую, только жужжит в ушах!
– Всё в порядке, – ответил Алексей Фёдорович и перенёс руку к рычагам.
– А что вы сейчас чувствуете? – спросил учёный.
Лоб больного сморщился. После небольшой паузы он ответил:
– Как будто ничего… Как будто немного пощипывает… Пожалуй, колено покалывает…
– Сильно покалывает?
– Нет, слабо.
Алексей Фёдорович взял обеими руками сразу два рычага и медленно перевёл их:
– А как теперь?
Рупор громко ответил:
– Так же! – И после недолгого молчания продолжал: – А мне можно с вами разговаривать?
– Нет! Сейчас нельзя. Потом.
Учёный взялся за последний рычаг и поставил его вертикально, потом встал и предложил своей помощнице:
– Начинайте!
Слух присутствовавших ясно различал короткие глухие удары, доносившиеся из-за стен камеры. На громадном лице человека на экране выступили крупные капли пота. Его глаза открывались и закрывались. Алексей Фёдорович нагнулся к рупору и спросил:
– Что вы сейчас чувствуете?
– Жарко… и здесь как из зениток палят!
– Так и должно быть, – ответил учёный.
Было видно, как пот заливал лицо больного. Он зажмурил глаза и тяжело дышал, оттопыривая губы.
Небольшая группа в аппаратной была неподвижна. Только руки помощницы Алексея Фёдоровича поднимались и опускались, определяя чёткий ритм. А из-за стены слышались глухие удары, похожие на отдалённые взрывы.
Через семь минут Алексей Фёдорович последовательно вернул в первоначальное положение все рычаги пульта управления. Аппараты смолкли, помещение осветилось и на экране уже не было громадного лица.
Когда с головы больного сняли тяжёлую маску и вытерли мокрое лицо, он отыскал глазами Алексея Фёдоровича и спросил:
– Теперь мне можно с вами разговаривать?
– Можно, пожалуйста.
– Алексей Фёдорович, я ведь вас сразу не узнал, – за доктора принял! В больнице не сказали, куда везут. Я лежал и всё вспоминал: лицо знакомое. Вы бывали у нас на заводе. Главное, никак имени не мог вспомнить. Фёдор-то Александрович и в этом году к нам раза два приезжал и в мой цех оба раза заходил. Тут у вас Степанов работает, на нашем заводе человек жизнь начинал!
– Вот и отлично! – весело ответил учёный. – Значит, старые знакомые, и друзья у нас общие. Вот и вы у нас в Институте оказались в гостях.
Когда сняли ремни с больного, он схватил Алексея Фёдоровича за руку. Лицо его стало очень серьёзным:
– А это всё не засекречено? Вас можно расспрашивать?
– Тайны нет. Пока шла разработка, мы избегали широкой огласки, как обычно. Теперь мы говорим, ни чего не скрывая. Мы пользуемся атомной энергией. В аппаратуре происходят взрывы малых количеств вещества, и мы посылаем через фильтры энергию короткими импульсами. Атомные частицы проникают в тело, встречают опухоль и убивают её. Но если бы мы направили на ваше колено непрерывный поток частиц, он убил бы и здоровые ткани тела вместе с опухолью. При коротких толчках здоровые клетки успевают выстоять, я чуждая организму болезнь гибнет…
Больной возбуждённо прервал учёного:
– Алексей Фёдорович! Да всё же понятно! Это всё равно, как интервенты. Народ у себя дома, все вместе, а они – чужие!
– Совершенно верно. Вы даёте образное и правильное определение. Болезнь – это захватчик.
Когда упал последний ремень, больной, пользуясь полученной свободой, порывисто сел и хотел даже соскочить со стола. Алексей Фёдорович подхватил его и уложил обратно.
– Э-э-э! Рано! Вас сюда привезут ещё два или три раза… Чудес не бывает. Прыгать будете, когда всё восстановится и врачи разрешат!
В проходе аппаратной мастер приподнялся на носилках:
– Вы мне главное скажите! Кто изобрёл? Это вы с Фёдором Александровичем изобрели?
– Кто изобрёл? Работал весь наш коллектив. И у нас, как в каждом нашем большом деле, один на другого опирается. Ведь вы производственник! И вы понимаете, что для осуществления идеи нужна согласованная работа на высоких классах точности. И высокая организация. Часть заказов нашего Института выполняется и на вашем заводе. Кто сделал, кто изобрёл? Кто у нас в стране всё делает? Народ! Наши замечательные советские люди, руководимые партией!
…В коридоре Алексей Фёдорович встретил носилки ещё с одним больным. Он посторонился и прошёл дальше. Сегодня учёный в последний раз исполнял обязанности оператора. Литерная лаборатория сдана на ходу.
Новые мысли всё сильнее и сильнее увлекали учёного. Есть ли граница стремлениям людей в их борьбе за власть над жизнью?
Фёдор Александрович сообщил, что возвращается сегодня вечером после двухнедельного отсутствия.
Сын с нетерпением ждал возвращения отца.
Глава четвёртая
ИНСТИТУТ ЭНЕРГИИ
В августе тихо и пусто в зданиях учебных заведений. Но в больших корпусах институтов есть уголки, где и каникулы не прерывают работы.
…Старые машины останавливаются – топливо на исходе. Вот брошена последняя лопата угля. Стихает пламя в топке. Стрелка манометра дрожит и движется влево: 8–7–6… 2–1… Пар упал. Сделав последние, замирающие движения, медленно остановились поршни и рычаги, – паровая машина уснула. Нет пара, нефти, бензина, нет тока – нет света. Тепло является источником движения, силы. Но не пора ли заменить уголь, торф, нефть другими теплоисточниками? Для физики тепло – это энергия беспорядочного движения мельчайших частиц материи: молекул и атомов. Чем быстрее движение, тем выше температура, тем больше тепла.
Утро августовского дня, описываемое нами, отделялось большим не по времени, а по значению сроком от момента познания человеком величайшей тайны материи, когда было технически осознано, что энергия имеет массу и эта масса – ядро атома. Сумейте воздействовать на атом, разбудите сгусток энергии, и вы – обладатель неисчерпаемого источника силы. Освободите энергию, заключённую в материале нескольких предметов, находящихся на вашем столе, – в письменном приборе, в листе бумаги, в ручке, которой вы пишете, и вы получите эквивалент тяжёлой годовой работы первоклассной каменноугольной шахты. Так была поставлена проблема теми, кто думал о благе людей.
Неустройство мира проявило себя в диком искажении замечательного открытия. Грандиозные очаги тепла в виде атомных бомб были сброшены с самолётов на население двух больших азиатских городов. Это было сделано для того, чтобы поразить человечество новым пугалом. Однако в этой новой для мира силе таилось не только тепло. И когда возможность использования атомной энергии была ещё только мечтой учёных, было уже понятно: здесь источник всех видов энергии, начиная от неведомых её состояний, – назовём их условно «волнами», или «лучами», – и кончая «простыми» – теплом и светом.
В Экспериментальном Корпусе Института Энергии дверь из вестибюля направо ведёт в небольшой зал. Посещение этого зала входит в привычки Фёдора Александровича. На первый взгляд здесь ничто не заслуживало внимания. В зале находилась простая паровая машина, похожая на ту, что изображена в учебнике физики Краевича. Замечательное достижение техники XIX века выглядело как музейный экспонат в XX. Впрочем, архаичная схема была осложнена вполне современным конденсатором пара, позволяющим до минимума свести подачу воды в котёл, и устройством автоматической смазки.