Операцию «Шторм» начать раньше…, стр. 98

Вместо предисловия.

Зима 1979 года пришла лютая, снежная. Замело и выстудило все враз, не оставив никаких надежд на потепление.

Так же резко, даже не по месяцам, а уже по неделям, менялся климат и в международных делах. Пик разрядки — 1975 год с его встречей в Хельсинки и подписанием Соглашения по безопасности и сотрудничеству в Европе — остался далеко позади, и теперь не то что взойти на него вновь, просто помыслить о новом восхождении к столу переговоров никто не пытался: все равно бесполезно при всеобщей подозрительности и недоверии друг к другу. Соединенные Штаты практически начали установку своих крылатых ракет в Западной Европе и теперь могли поразить любой город Советского Союза в европейской части за 5—7 минут. Подписанный летом между Брежневым и Картером Договор по ОСВ-2 на глазах превращался в фиговый листок: конгресс США не собирался его ратифицировать. Передышка, на которою в определенной мере рассчитывали обе стороны, получилась короткой, в полглотка. И Политбюро набросилось на Устинова: почему мы ничего не можем противопоставить крылатым ракетам? где наша армия и чем занимается военная промышленность?

Промышленность занималась СС-20 — новой межконтинентальной ракетой, а пока Министерство обороны в срочном порядке отмобилизовывало Западную группировку войск. Делать это приходилось с потерями: на переговорах в Вене политикам нужен был удар козырной картой, и Брежнев пообещал, что к концу года из ГДР выведет первые полторы тысячи военнослужащих с оружием и боевой техникой. Ответных уступок от НАТО не последовало, но слово приходилось сдерживать — эшелоны стали под погрузку. Ничего не ответил Запад и на предложение министров иностранных дел социалистических государств не предпринимать никаких действий, направленных на изменение обстановки в мире.

Не давали спокойно спать и восточные проблемы. Китай с его 200-миллионным населением вдоль советско-китайской границы глыбой нависал над 2 миллионами дальневосточников и сибиряков, проживающих на нашей стороне в зоне первого броска. Время проведения командно-штабных учений в Генеральном штабе сузилось до одного дня: что будет после нанесения противником ядерных ударов, никто не мог предположить... Ясно было только одно: европейская часть СССР лежит в развалинах, Сибирь отходит к Китаю.

Как снег на голову свалились Ангола с Эфиопией — окруженные врагами, вымолили военных советников и оружие. Но не успела эта помощь прибыть в страны, как неторопливая, привыкшая повелевать, а оттого резкая в поступках и движениях, «обидевшаяся» Америка тут же ограничила торговлю с Советским Союзом. К противостоянию военному добавилось и экономическое.

Каждому здравомыслящему политику становилось ясно, что разрядка закончилась, что впереди — неизбежный новый конфликт. Ждали только, какой, кто начнет его первым и кого потянет за собой? Но поскольку навстречу друг другу неслись сверхдержавы, остальному миру могло хватить и осколков от их столкновения. Мир могла спасти только случайность, неожиданный зигзаг истории, который бы отвел противников в разные стороны.

Таким зигзагом, спасшим мир, стал Афганистан, принятие решения на ввод советских войск. Советский Союз «нырнул» вниз, на юг, и Америка «пролетела» мимо. Не чувствуя соприкосновения с противником, порыскав по задворкам, остыла и занялась более спокойной и долговременной программой — СОИ, стратегической оборонной инициативой. По инерции еще выпустит спортивные и экономические стрелы, бойкотируя Олимпиаду-80 в Москве и наложив новые эмбарго на торговлю. Однако это будут детские шалости по сравнению с тем, что противостояло между СССР и США вначале.

Так что кровь советских солдат на афганских склонах — это тоже плата за мир в Европе в начале восьмидесятых...

8 декабря 1979 года. Москва. Кремль.

Устинов вошел в кабинет Брежнева, когда там уже находились Андропов, Громыко и Суслов. Всех их он уже сегодня видел, но кивнул — то ли еще раз здороваясь, то ли принося извинения за ожидание.

— Ну что, товарищи, — оглядел собравшихся Брежнев. — Для кого суббота — день отдыха, а нам надо немного поработать. Тем более что Дмитрий Федорович и Андрей Андреевич отсутствовали у нас целую неделю [32] , а на следующей открывается, как вы знаете, сессия Верховного Совета РСФСР, так что там опять не до заседаний. А вопрос назревает сложный, я бы даже сказал, что он уже назрел, — это Афганистан. Последние шифровки, и особенно по линии КГБ, показывают, что Амин занимает все более проамериканскую позицию. И не сегодня, так завтра Афганистан мы можем потерять.

Брежнев остановился, перевел дыхание, помассировал подбородок. Долго говорить для него было уже утомительно, но сидевшие в кабинете терпеливо пережидали передышку Генерального секретаря. Собирались и сами с мыслями. Если в МИД после убийства Тараки круг лиц, занимавшихся Афганистаном, сократился практически до одного Громыко, то в КГБ и Министерстве обороны он стремительно разрастался. Поэтому основными докладчиками Могли быть Андропов и Устинов.

— Будем считать, что кворум для заседания Политбюро у нас есть. Сегодня мы пригласили и Михаила Андреевича, потому что вопрос, который надо рассмотреть, находится и под его контролем. О просьбах афганских товарищей вы все хорошо знаете, поэтому сегодня давайте просто проанализируем, что мы теряем, если и дальше не будем обращать на эти просьбы внимания. У кого из нас более точная информация по Афганистану? — Брежнев посмотрел на Андропова и Устинова. — Давай, Юрий Владимирович, начинай.

— Обстановка в самом деле очень обострилась, Леонид Ильич, — председатель КГБ раскрыл папку с документами, но доставать их не стал, прекрасно зная ситуацию. — И определиться с Афганистаном уже требуют не только время, но и обстоятельства. И первое, с чего хотелось бы начать, — это то, что сам Афганистан находится на грани раскола, потери своей государственности. После неудачи в Герате контрреволюция практически вывела из-под контроля Кабула северные провинции страны, то есть те районы, которые лежат вдоль нашей границы. По последним сведениям, оппозицией вынашиваются планы или создания нового исламского государства определенной ориентации, или отход этой территории к Пакистану.