Департамент налоговой полиции, стр. 13

– Да у меня вроде нет. А вот Вараха мрачен.

Сказал не потому, что был искренне озабочен состоянием Григория, а просто тот был среди тех немногих, кого Борис знал в департаменте. Не о Людмиле же говорить. Хотя этого как раз больше всего и хочется.

– А-а, Вараха… – протянул Серафим Григорьевич. – У тебя сколько минут имеется в запасе?

– Пять.

– У меня – три. Поэтому в кабинет не приглашаю, отойдем здесь в сторонку. Коля, привет! А Вараха… Понимаешь, коллегия не утвердила его в должности начальника отдела. Вернее, я отказался писать на него представление. А у него уже срок получать полковника. Сережа, найди, пожалуйста, моего водителя: выезд через десять минут. Гриша хороший оперативник, но имеет некоторые штрихи в своей биографии, которые мне очень несимпатичны. И которые, в свою очередь, появились у него по причине болезненной самовлюбленности. Это порой мешает ему в службе, что, в свою очередь, не осталось незамеченным. Все. До встречи.

Он скрылся за дверью кабинета, и за ним, закручиваясь вихрем, унеслись проблемы, от которых Борис пока еще был далек. Здесь, в коридорах департамента, он уже слышал, что восемьдесят процентов всего теневого капитала вращается в Москве, но, как ему представлялось, все аферы просачивались сквозь пальцы налоговой полиции. В Ленинградской области физзащита начала прыгать с парашютом, тренируясь в навыках освобождения заложников. На Севере ребята умоляли дать им авиационное крыло, чтобы добираться до нужных точек. Словом, где-то кипела жизнь, а в Москве, в самом департаменте, Директор вообще грозился сократить физзащиту наполовину:

– В галстучках и белых рубашках надо идти на место преступления, а не с автоматами и масками на лицах. Для нас любой банкир, предприниматель изначально честен, как бы нам ни хотелось думать иначе.

– Но почему мы должны стесняться своей силы? – пытался возражать начальник «физиков», сам забияка и живчик.

– А мы и не стесняемся. Но и не выпячиваем ее, – учил дипломатическим манерам Директор.

И все же без физзащиты практически не обходился ни один мало-мальски серьезный выезд. Белые рубашки и галстучки были желанны, но «камуфляж», даже помимо воли руководства, все равно выпирал на первый план. И когда в очередной раз группу Соломатина позвали на выезд, Борис лишь усмехнулся: вот вам и все любезности, все расшаркивания с новой буржуазией – не желает она обходительности.

Вообще-то в этот раз на прикрытие оперативников должен был ехать заместитель Бориса, однако, узнав, что в фирму едет Вараха и особенно что фирма опять-таки завязана на нефть, Соломатин оставил зама «на хозяйстве», а в автобус влез сам.

По поводу Варахи сообщение подтвердилось: Гриша входил в группу, но руководил работой уже официально назначенный начальником отдела Костя Тарахтелюк – тот самый длиннорукий неразговорчивый майор, который вдень знакомства не сумел выйти из-за стола и поздоровался кивком головы.

– Информация для физзащиты: высокомерное поведение президента фирмы и очень взрывной характер у начальника охраны офиса, – четко, кратко, без поучений дал отправную информацию Тарахтелюк, чем заслужил тайное уважение Бориса.

Ждать в автобусе пришлось недолго: вошедших Вараху, Тарахтелюка и женщину-инспектора из Госналогслужбы охрана офиса выставила за дверь ровно через столько времени, сколько потребовалось на предъявление ими документов.

– Выходим, – поднялся с сиденья Борис, натягивая маску-чулок.

Накануне под видом забывчивых и рассеянных клиентов его офицеры походили по офису, примечая ходы-выходы, неприкрытые места и «мертвые зоны», так что сегодня ехали сюда словно к себе домой. Поэтому хватило нескольких секунд, чтобы уложить на пол стоявших у дверей охранников. Зная по схеме комнату отдыха охраны, Борис первым делом устремился к ней и, кажется, успел вовремя: двоих выбежавших на подмогу уложил на пол детской подсечкой.

И… пот под маской выступил мгновенно, как только к нему повернулся лицом один из упавших. Еще не произнеся его имени, только отметив, что это он, Иван Черевач, друг его юности, Борис тем не менее рванулся к руке Ивана, потянувшейся к кобуре с пистолетом. Он был профессионалом, реагирующим в первую очередь на ситуацию, и поэтому наступил ребристой подошвой ботинка на запястье друга, не давая дотянуться до оружия.

Иван с пола оглядел оцепленный физзащитой зал и благоразумно замер. Зато на шум и визги случайных посетителей вышел элегантный юнец в бордовом пиджаке.

– Я президент фирмы. Что случилось? – спросил он. Не дождавшись ответа, бросил через плечо, уверенный, что его услышат те, кому это надо: – Видеокамеру в зал.

В холле появился парень с видеокамерой, торопливо принялся снимать происходящее.

– Потрудитесь объяснить своей охране, что налоговая полиция имеет право беспрепятственно входить в любые помещения, где совершаются коммерческие сделки, – хладнокровно пояснил ему Тарахтелюк.

При галстуке и в идеально выглаженной кремового цвета рубашке, он выглядел не менее презентабельно, чем сам банкир, и это не только выгодно выделяло его среди камуфлированной формы охраны и физзащиты, но и не давало президенту чувствовать свое превосходство даже в одежде.

– Охрана действовала строго по инструкции, – в камеру и для камеры проговорил президент.

– Кто писал и утверждал ее? – словно пытаясь вспомнить, наморщил лоб оперативник. Все-таки он был молодец, и единственное, что не шло ему, – это его суетливая фамилия. Борис на его месте давно бы заехал в лоб или вышвырнул банкира за дверь. Но, наверное, потому физзащита и подчинена оперативникам, что здесь должна работать голова, а не руки.

– Я, – уже чувствуя подвох, но не просчитав его, вынужден был ответить на вопрос Тарахтелюка президент.

– А мы действуем по закону, принятому в государстве. – Повернувшись к камере, Тарахтелюк проговорил тоже для записи: – Надеюсь, вы не будете утверждать, что ваши инструкции главнее государственных законов? Или все-таки будете?

– Это произвол, – пренебрежительно поднял подбородок банкир. – Вы не имели права врываться в помещение с автоматами, в масках. Вы наносите мне моральный ущерб, подрывая авторитет среди клиентов. Я буду подавать на вас в суд.

– Я охотно предстану перед ним, – остался невозмутимым Тарахтелюк. – А теперь попрошу дать команду вашей охране, чтобы мы могли беспрепятственно перемещаться у вас в офисе. И, надеюсь, вы все-таки пригласите нас к себе в кабинет. Вот предписание на проведение проверки вашей финансовой деятельности.

Банкир поиграл желваками, но кивнул все еще распластанным по полу охранникам: разрешаю. Не оглядываясь, пошел в свой кабинет.

– Спасибо, свободны, – поблагодарил Тарахтелюк группу Бориса.

Стараясь не смотреть на поднимающегося с пола и растирающего руку Ивана, Борис с подчиненными вышел из офиса. В автобусе посидели несколько минут, дожидаясь, когда оперативники и налоговый инспектор перенесут в свой автомобиль папки с документами, и, уже тронувшись за «волгой», сняли жаркие чулки с головы.

9

Дверцы шкафа заезженно скрипнули, открывая взору ровные затылки воткнутых в пазы-стойла пистолетов. Дежурный полковник, сутки (через трое) тянувший свою лямку, кивнул на стоящий в углу пулеулавливатель: разряжай.

Борис вытащил похожий на маленькую пушку станок, с гордо вздернутого ствола, словно с фотоаппарата, снял черную крышку и просунул ствол своего «Макарова» в желтое жерло. Сделал контрольный спуск. Разряжено.

Дежурный отрешенно, чисто механически проследил за его действиями, принял оружие. От остальных офицеров, пришедших с Борисом, автоматы принять не успел: настойчиво потребовал к себе звонок из красного, городского аппарата. Полковник издали устало-пристально всмотрелся в определитель номера, но, не узнав его, включил магнитофон и компьютер. На экране постепенно проявилась схема центра Москвы, а в районе станции метро «Арбатская» запульсировала бледная точка: звоню отсюда, звоню отсюда.