Тайны египетской экспедиции Наполеона, стр. 35
Председатель Совета Пятисот – за армию и флот
Президент Директории Гойе – за мир
Бонапарте – за единство всех французов.
Играла величественная органная музыка.
Событие произошло 15 брюмера VIII-го года Республики (6 ноября 1799 года), а сообщение о нем появилось в газете «Монитер» 17 брюмера.
В течение двух следующих дней в Париже и в Сен-Клу произошли драматические события, итогом которых явилось подлинное «единство всех французов».
Накануне Бонапарт проявлял осторожность, остерегаясь превратить свое уютное жилище в штаб переворота. Когда офицеры парижского гарнизона с план-комендантом во главе явились навестить героя, тот их не принял.
«Он теперь коротко стрижет волосы и не пудрит их», – писали газеты.
«Однажды весь дом переполошился, – вспоминает Рустам, – и почему-то все начали плакать.
Я пошел в салон. Мадам Бонапарт в окружении слуг лежала в полуобморочном состоянии в кресле.
– Что случилось? – спросил я, – почему все так встревожены?
– Генерал и мосье Дюрок поехали за город прогуляться, и на них напали разбойники.
Я почувствовал себя страшно оскорбленным и даже как ребенок заплакал от обиды. Но через несколько часов генерал галопом въехал во двор, и мы все успокоились. Я был в тот момент самым счастливым человеком на свете. Оказалось, никаких разбойников не было, генерал поехал разогнать Директорию… С отрядом гренадер он вошел в зал заседаний и всех разогнал по домам. Кто-то пытался нанести Бонапарту удар кинжалом, но двое гренадер предупредили удар. Мадам Бонапарт подарила спасителям своего мужа по бриллиантовому кольцу и даровала им офицерский чин».
Все безмолвно подчинились Бонапарту, включая Моро. Фрондировали лишь Ожеро и Бернадот.
Не обошлось без поддержки ученых. Бонапарт от имени нового правительства поблагодарил Талейрана, Редерера и Вольнея «за важные услуги», оказанные Республике.
«Тот день в Сен-Клу, – скажет он позднее, – был всего лишь балаганом: накипь времен революции и борьбы партий не могла бороться против меня и против Франции. Были там и люди, которых сильно стесняло их положение, а тот, кто разыгрывал из себя Брута, был признателен мне за то, что через двадцать четыре часа его выбросили вон».
Он также был признателен прощеной супруге, прекрасной компаньонке, сыгравшей активную роль в те дни, когда правительство «готовило заговор против самого себя». Она принимала гостей и создавала атмосферу непринужденного общения людей, замысливших большое и рискованное дело. Множество разнообразных посетителей успело воспользоваться ее гостеприимством в милом особняке на улице Победы: политики и банкиры, капиталисты и люди науки.
Бонапарт перебрался в Люксембургский дворец.
Теперь он – «консул Республики». Пока один их трех, но мало кто сомневается насчет первенства.
24 декабря 1799 года состоялось последнее заседание временного консульства. Бонапарта избирают первым.
Следом он вызывает Редерера и диктует черновую прокламацию:
«Принимая место первого чина Республики, я чувствовал, какие обязательства я принимаю на себя».
«Отсутствие порядка в финансах погубило монархию, подвергло опасности свободу, в течение 10 лет поглощало миллионы».
«Во все века люди судили о счастье и благоденствии наций на основании их торговли и земледелия. Ни то, ни другое не могут развиваться среди политических волнений и без сильного правительства».
Привязанность Бонапарта к научным кругам была столь велика, что в своем первом правительстве он окружит себя светилами Института: морским министром станет Форфе, известный исследователь моря («человек с крупной репутацией, но не обнаруживший особых талантов», – писал о нем Альбер Вандаль), министром внутренних дел – сам Лаплас, который «повел себя так, что оставить его оказалось невозможным».
«С первых же дней, – продолжает Вандаль, – временные консулы убедились, что он слишком большой математик для того, чтобы правильно судить о политических делах. Лаплас ни одного вопроса не рассматривал под настоящим углом зрения, он всюду искал хитроумных комбинаций, высказывал лишь проблематические идеи и вносил в администрацию дух бесконечно малых».
Он занимал министерское кресло лишь полтора месяца, с 12 ноября по 25 декабря 1799 года. Бонапарт пересадил математика в Сенат, срочно нашел ему замену – брата Люсьена, а Лапласу написал: «Бонапарт, консул Республики, гражданину Лапласу, члену охранительного сената. – Услуги, которые вы призваны оказать Республике, гражданин, выполнением возлагаемых на вас высокой важности функций, уменьшают мое сожаление об уходе вашем из министерства, где вы своею деятельностью завоевали общие симпатии. Честь имею предупредить вас, что вашим преемником я назначил гражданина Люсьена Бонапарта. Предлагаю вам безотлагательно передать ему портфель».
Увы, Лаплас, создатель теории устройства Вселенной, оказался неспособным практиком. Зато другие оказались на своих местах: Бертье остался военным министром, а Фуше – министром полиции. Талейран снова возглавил министерство иностранных дел. Бонапарт простил ему циничную несдержанность, проявленную перед экспедицией на Восток («Для руководства таким походом не требуется особо большого полководческого таланта»).
В Сенат, помимо Лапласа, войдут герои Египта Монж и Бертолле, а также «идеолог» Вольней. Кресла будут предложены представителям искусства и литературы: поэту Дюси и живописцу Вьену, однако Дюси не примет предложения, предпочтя независимость, за что позднее заслужит похвалу Шатобриана.
В Трибунат (орган, обсуждавший законы) посадили, по оценкам Вандаля, «ораторов и риторов, воинствующих философов, литераторов, окунувшихся в политику, и политиков, занимавшихся литературой, людей острого и яркого ума»: Дону, философа Ларомигьера, экономиста Ж. Б. Сэя, Бенжамена Констана, писателя Мари Жозефа Шенье, остроумного поэта Андрие и других людей «с большой репутацией», с честолюбием, «противников христианства и ненавистников попов».
Первый консул не разделял антиклерикального настроя интеллигенции и освободил священников. Служители культа, бежавшие за Пиренеи от ужасов революции, возвращались буквально толпами.
Вернулись сосланные писатели, за ними скоро последуют дворяне-эмигранты.
«Граждане, революция остановилась на принципах, во имя которых она была начата; она закончена».
Так генерал-миротворец объявил главу закрытой.
Третье сословие, начинавшее революцию, благодарит царя земного и Небесного. Оно даст столько рекрутов, сколько земной потребует, лишь бы не грабили на дорогах.
Промышленность, урожаи и торговля вырастут многократно. Управление государством похоже на управление армией, а казна – на кассу главнокомандующего.
Наполеон председательствует на заседаниях Государственного Совета, творя Кодексы. Но, создавая систему на века, не забывает сиюминутного.
Первый консул изучал возможности нового вторжения в Африку и Азию. В конце 1802 года он посылает на Ближний Восток генерала Себастиани с официальным поручением – восстановить торговые связи с турецкими гаванями и с тайным – восстановить отношения с Портой. Миссия не привела к ощутимым результатам.
Англия знала об этом и не доверяла вселенскому честолюбцу.
Смерть Нестора
Отношение Клебера к Наполеону неоднократно менялось.
«Высокий, статный, грубоватый» не любил «выскочку», но после победы падал в его объятия: «Вы велики, как Мир!»
Бонапарт уехал 23 августа, не попрощавшись, оставил Клеберу запечатанный конверт и долг в семь миллионов франков.
Членам Большого Дивана сказали, что Бонапарт уехал принять начальство над своим флотом и вернется через три месяца.
26 августа Нестор читает записку: «Интересы отчизны, ее слава, верность долгу, а также чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня, минуя кордоны вражеской эскадры, вернуться в Европу».
Самое мягкое, что произносит Клебер, – «этот типчик» (так он называет дезертира в письме Директории). Кому нужны «инструкции» Бонапарта, его напыщенные «обращения к Восточной армии»?