Тайны египетской экспедиции Наполеона, стр. 14

Брюэйс, Вильнев, Декре и Гантом проводят оперативное совещание. Трое последних высказываются за решение начальника принять бой с опущенными якорями.

Брюэйс дает сигнал боевой тревоги. Свистать всех наверх! Шлюпкам, находившимся в Александрии, Розетте и на берегу, вернуться на свои корабли! Экипажам транспортных судов явиться на линейные корабли по суше для усиления экипажей! Боевая готовность по всему флоту!

Поздно! Решительный Нельсон, приблизившийся с удивительной быстротой, бросает свои двенадцать линейных и маленький корвет против семнадцати французских судов (13 линейных и 4 фрегатов). Половина его кораблей пущена между французской линией и берегом, другая половина атакует с моря. (В восемь вечера подоспели еще два английских корабля – герой начал сражение, не дожидаясь их!)

Позднее Наполеон скажет, что тактика Нельсона в этом бою не может считаться образцовой. Но ведь и сам он будет так же атаковать при Йене и Эйлау: корпуса на марше, но главные силы втянуты в сражение, исход которого определяется именно превосходством в тактике!

Роковые пять пополудни. Абукир, «вечернее Маренго» и Фридланд начинались именно в этот час.

Французские линейные «Герье», «Конкеран», «Спартиат» выведены из строя. Великолепный 120-пушечный флагман «Орион», так полюбившийся Бонапарту, расположенный в центре линии, наносит повреждения «Беллерофону», а английский «Маджестик» получает жестокие удары от 80-пушечного «Тоннана».

Последние успехи французов! Зажатые с двух сторон, они гибнут. Якоря кораблей Брюэйса были брошены на мелководье, английский «Галлоден» сел на мель, но капитаны других судов обходят опасные места.

Солнце скрывается за горизонт, бой продолжается при свете горящих парусных судов, и это корабли с флагами Французской Республики. «Орион» зажат между «Александром» и «Свифтшуром» и, полуразрушенный, пылает.

Брюэйс, раненный в голову и руку, пытается остановить кровотечение носовым платком, отказываясь спуститься в перевязочный пункт, и получает еще одно пушечное ядро. Понимая, что это конец, он приказывает нести его наверх: «Французский адмирал должен умереть на своем капитанском мостике!»

Огонь достигает арсенала, флагман взрывается, оглушительный звук слышен даже в Каире. Свидетели запомнят ужас этого зрелища. На пять минут воцарилась полная тишина. Минуты молчания – с обеих сторон. Часы показывали десять.

Командир флагмана благородный Каза-Бьянка, офицеры Тевенар, Дюпти-Туар погибли со славой. Видя, что пламя пожирает тело корабля, Каза-Бьянка пытался спасти маленького сына и привязал его к плавающей стеньге. Мальчик утонул при взрыве. Сам Каза-Бьянка погиб, держа в руке трехцветное знамя Республики.

Бой продолжался до трех утра. В пять часов он возобновился и закончился в три часа дня.

Англия не потеряла ни одного корабля, хотя многие были повреждены. Погибли двести человек, семьсот моряков получили раны. Если позволительно говорить о международном разделении ратного труда между морем и сушей, то они еще раз показали, кто хозяин на водах.

Французы лишились одиннадцати линейных и двух фрегатов. 1 700 убитых и 1 500 раненых.

Вильнев, которому позднее была уготована та же участь при Трафальгаре, покинул воды, обагренные кровью. Он взял курс на Мальту с четырьмя кораблями (по два линейных и фрегата), уцелевшими в этом кошмаре.

Нельсон послал сообщение в Бомбей о «славной битве в устье Нила» и «великой победе». Веллингтон активизировался и подавил сопротивление индийских сторонников Франции.

Неаполь встречал Нельсона-триумфатора, а последствия для французов были ужасными. Через месяц после катастрофы османы объявили войну Франции. Восстала Мальта. Готовилась новая коалиция в Европе.

Лишенный поддержки флота и обещанных людских пополнений из Франции, Бонапарт был обречен.

Часть вторая

Миражи

Начало египтологии

Среди участников экспедиции был человек, имя которого стало нарицательным. По крайней мере, мы не раз встретим упоминания о «баррасах, тальенах».

Неужели это он, тот самый Жан Ламбер Тальен, журналист, политик и муж Терезы, «богородицы Термидора»? Да, и в его жизни, оказывается, был не один такой месяц!

Вот что он пишет «гражданину Баррасу» из Розетты, что недалеко от Абукира, 17 термидора VI года Республики:

«В последнем письме моем из Александрии я говорил тебе, любезный Директор, только об успехах Республиканского оружия; ныне обязанность моя гораздо тягостнее. Директория, конечно, уже извещена о несчастной развязке битвы, которую наша эскадра имела 15 числа сего месяца с Английским флотом.

Несколько часов мы имели надежду остаться победителями; но когда корабль «Восточный» взлетел на воздух, то беспорядок распространился в нашей эскадре. По сознанию самих англичан, все наши корабли хорошо дрались; многие неприятельские суда лишились мачт, но наша эскадра почти совершенно уничтожена. Ты довольно хорошо меня знаешь для того, чтобы быть уверенным в том, что я не буду отголоском клеветы, которая спешит собрать самые нелепые слухи; я наблюдаю и удерживаюсь еще от произнесения решительного заключения.

Все здесь в ужасном унынии, я завтра еду с этим известием в Каир к Бонапарте. Оно тем более его огорчит, чем менее ему бы следовало ожидать оного: он, конечно, приищет средства, чтобы исправить столь великую потерю. По крайней мере, для предупреждения, чтобы сие бедствие не сделалось пагубным для армии, им предводительствуемой.

Что касается до меня, то это несчастное событие возвратило мне всю мою твердость. Я почувствовал, что в эту минуту должно соединить все усилия, дабы восторжествовать над всеми препонами, которые противопоставят нам судьба и недоброжелательство.

Да не произведет сия ужасная весть пагубных последствий во Франции. Касательно себя я очень беспокоюсь; но возлагаю надежду на Республику, которая всегда столь хорошо нам служила.

Прощай, любезный Баррас; я напишу к тебе из Каира, где надеюсь быть через четыре дня».

Когда армия узнала о гибели эскадры при Абукире, Бонапарт обратился к офицерам и солдатам: «Ну что ж, теперь мы вынуждены совершать великие подвиги, и мы их совершим, основать великую империю – и она будет нами основана. Моря, на которых мы более не господствуем, отделяют нас от родины; но никакие моря не отделяют нас ни от Африки, ни от Азии. Нас много, у нас не будет недостатка в людях для пополнения рядов».

Мы здесь надолго. Возможно, навсегда. У нас много времени, мы можем спокойно обдумывать свои предприятия, заниматься управлением и науками.

Ученые приступили к делу. Читая отчеты и протоколы их собраний, мы видим, сколь широкой и многогранной была деятельность Института. Ученые исследовали геологию, флору и фауну, минералы, физику и географию Египта. Академики много ездили по стране, изучая ее историю, демографию и занимались проблемами здоровья нации.

Бонапарт предложил издать календарь, «который бы заключал разделение времени по французскому и по египетскому способу». Изучив восточное летоисчисление, «астроном и консул» Бошам вскоре представил такой календарь.

Бошам и Нуэ пошли дальше и издали альманах, включавший пять календарей: Французской Республики и церквей (римской, греческой, коптской и мусульманской).

Комиссия по изучению современного состояния Египта была разделена на десять подкомиссий, которые, вооружившись вопросниками и таблицами, объезжали провинции и систематически фиксировали сведения, касавшиеся топонимии, демографии, культуры, коммерции, промышленности, зоологии, изучали состояние путей сообщения, качество воздуха и воды и т. д.

Восстанавливалась оросительная система, строились новые мельницы, что способствовало развитию сельского хозяйства.

Были открыты грандиозные научные программы: широкомасштабное изучение нильских рыб и минералов Красного моря, растений дельты Нила. Савиньи обосновал новый вариант систематического описания ракообразных и насекомых.