Пираты Неизвестного моря, стр. 34

– Вень! – шепотом позвал Олег, боясь сдвинуться с места. Вениамин прижал палец к губам.

Все застыли, уставившись на оленя.

Олень тряхнул головой, отгоняя слепня, и легко затрусил в чащу. Раздвинул кусты, оглянулся и исчез.

– Ученый! – радостно закричал Олег. – Знает, у кого брать!

И тут понеслось:

– Видел, а?…

– А рога какие!…

– Дикий!…

– Вень, а Вень, а он дикий?…

– А почему он такой маленький?…

– Сама маленькая!… Больше лошади!

– Какой краси-и-вый…

Спасибо шел и хвастался:

– Я с любыми зверями общий язык нахожу. Они меня любят. Звери, знаешь, как доброту чувствуют! Думаете, это первый ко мне подошел? Когда я у моста сидел, ко мне один, с белым пятном на лбу, пять раз прибегал! Только я вам не говорил. Скажете, хвастаешь…

За деревьями мелькнул большой белый дом.

– Ну вот и пришли, – весело сказал Вениамин.

Ребята наперегонки помчались вперед.

– Музей! – гордо сказал Петька, прочитав табличку.

А рядом, на берегу реки, стояли палатки, играли в волейбол мальчишки и девчонки в красных галстуках. Ярко пылал на листе железа костер, и какие-то лихие парни ловко прыгали через пламя.

– Купаться! – завопил Ленька, бросая рюкзак на землю и стаскивая рубаху.

– Погоди, – остановил его Вениамин. – Сначала надо палатки поставить. Не на час пришли.

– Палатки так палатки! – весело ответил Ленька и снова надел рубаху.

Палатки установили молниеносно. Нашлось много помощников. Незнакомые мальчишки притащили колышки – раз-два и готово!

– А вы откуда?

– Из Воронежа.

– И мы!

– А вы?

– Из Мичуринска.

– Ты откуда?

– Из Курска.

– Ого!

– Давно?

– Нет, мы вчера приехали.

– Приехали?… У-у-у… А мы пешком!

– Вам хорошо, вам близко!

– Ничего себе! Тридцать километров! Языком, конечно, близко… А ты ножками, ножками!…

– Да ну вас, кончайте…

– А в музее были?

– Были. Там такой сом! На пять пудов тянет!

Сом и впрямь оказался огромным. Он стоял на распорках в огромном аквариуме в одной из комнат музея. Казалось, что он живой. Секунда – он шевельнет своими длинными усами, похожими на обрывки каната, махнет хвостом, и аквариум разлетится вдребезги. Не сом, а сомяга! Его поймали как-то давным-давно. Он ворвался в вентирь, вырвал его вместе с кольями и несколько дней плавал с ним по реке, а потом выбросился на песок. Говорят, что он воровал уток, гусей и даже нападал на телят, когда они приходили на водопой.

А теперь он лежит в чистом спирте, а у его носа застыли килограммовые окуни, похожие на мальков по сравнению с его огромной тушей. А он их ловит, ловит и никак не может поймать.

– Такого б на удочку, – сказал Колька.

– Жалко, – вздохнул Олег.

– А знаешь, сколько он бобров перевел! – разозлился старичок смотритель.

– Знаю, знаю, – выкрутился Олег. – Я и говорю, бобров жалко.

Старичок благосклонно посмотрел на него и повел всех дальше.

Чего только не было в музее! Чучела оленей, волков, зайцев, огромных хищных птиц!…

– Нам бы такой музей. В школу, – с завистью протянул Петька.

– Скажет тоже! – скептически заметил Ленька. Но больше всего понравились ребятам бобры.

Рядом с музеем река была до середины огорожена высокими сетками. Здесь в вольерах стояли домики бобров – завалы сучьев, плотины – да такие, какие и не каждый сапер соорудит.

Ребята стояли на вышке и долго смотрели на бобров. А те занимались своим делом, как будто и не замечали назойливых любопытных. Ныряли, грызли толстые бревна, строили.

А под самой вышкой лежал на бревне малыш Ерошка, так звали бобренка, и во все глаза глядел на ребят. А они бросали ему кусочки свеклы, которые принес сторож в большом тазу. Ерошка съедал кусочек за кусочком и все поднимал голову, словно тревожился – осталось ли там что-нибудь еще, или все кончилось?

– А они ручные? – опросила Маша.

– Да как сказать, – ответил сторож. – После революции на Усманке мало бобровых семейств осталось. Истребляли их хищнически. А когда заповедник сделали, тогда и оставшихся бобров под охрану взяли. Разводить стали. Сейчас уже более пятидесяти тысяч бобров, – с гордостью заявил сторож, – мы по Союзу расселили. И вот сами и думайте, дикие они или ручные? У нас в вольерах всегда несколько семейств живет. Изучаем повадки их, болезни всякие, законы их жизни. Ясно? А выше по течению, знаете сколько бобровых плотин! Правда, – вздохнул сторож, – врагов у бобров много. Хорошо, что местные ребята нам помогают. Корм заготавливают, на волков с нами на облаву ходят. Охраняют.

– Без нас никуда! – гордо сказал Петька.

– Никуда! – согласился сторож.

Ерошка, наконец, наелся и нырнул в реку. Сверху было хорошо видно, как он ловко правит под водой своим широким хвостом, словно веслом.

– До свидания, Ерошка, – прокричали вдогонку ребята. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответило эхо.

Это прошелестел лес, укладываясь ко сну.

Глава 7.

Карнавал!

Перед вами снова я, Петр Помидоров. Здрасьте, здрасьте, низкий поклон, привет родственникам!

Сегодня у меня необычное амплуа (Ленькино словечко) – я веду репортаж о торжественном закрытии нашего лагеря. Мое выступление транслируется по телевидению, по всем каналам! Если вы сейчас включите телевизор, то, разумеется, ничего не увидите, потому что, как говорит мой папа, что прошло – того уж не вернуть.

Итак, перед вами – общий вид нашего лагеря. На красочном фоне столовой вы видите шумную толпу мальчишек и девчонок, которые с песнями и плясками устремляются на торжественную линейку. У всех – радостные, взволнованные лица и явно приподнятое ужином настроение. Никто и не собирается спать, хотя и наступил вечер.

А это – не фейерверк, а обыкновенные звезды. Так сказать, небесные декорации.

Что это?

Стена веранды.

Что это?

Красочный лист бумаги.

Вы уже догадались – это наша праздничная стенгазета «Рыдай, браконьер!» Читайте ее сами сверху вниз, не маленькие.