Пираты Неизвестного моря, стр. 21
«Ох, и возьмемся же мы за тебя, – решил я. – С хулиганами у нас разговор короткий. Раз – и к ногтю!»
А может, он не хулиган, а только притворяется? Есть такие!
Глава 10.
Ура!!!
У Вениамина стряслась беда – заболела бабушка (словно у маленького!) Он строго-настрого наказал, чтобы мы вели себя достойно, пока он не вернется.
– Чтоб без всяких штучек! – сказал он. – Сидите в пионерской комнате и читайте журналы. За черту лагеря – ни шагу. Вернусь часа в три.
Я уселся на ступеньках веранды и долго смотрел, как плывут облака… Слышу, калитка стукнула. Гляжу – в лагерь вбегает какая-то не наша девчонка.
– Стой! – заорал я. – Ни с места! Стрелять буду!
Она остановилась:
– А у тебя и ружья нету.
– Оно у меня за сараем стоит.
Я сразу узнал в ней ту самую девчонку, которую шофер подбросил к самому ее дому, когда мы еще только ехали в пионерский лагерь. Она мне еще тогда не понравилась. Задавала!
Девчонка показала мне язык и побежала. Я гнался за ней и кричал, как малолетний:
– Язык в черниле! Язык в черниле! На, распишись, на, распишись.
Я ее гнал прямо на наших ребят, которые с боем штурмовали «гигантские шаги».
– Держите ее, – кричал я. – Врешь – не уйдешь!
Девчонка врезалась в толпу:
– Где пионервожатый?
– Что за шум? – важно выступил вперед Рой и развернул плечи. – Вениамин уехал в город. Зачем? Неважно! Еще вопросы будут?
Девчонка всплеснула руками и печально вздохнула:
– Что же теперь делать?
– В чем дело? – зашумели все.
Девчонка села на бревно, сложила ладошки на коленях и говорит как-то виновато, а на нас не смотрит, словно стыдно:
– Сейчас все наши пионеры солому убирают…
– Ну и что? – удивился Спасибо.
Девчонка вскочила:
– Стог мы делаем. Пионерский! Убрать-то солому колхоз всю убрал, но ведь, если граблями и вилами пройтись, сколько еще можно собрать! Там охапка, здесь охапка… Мы же стог обещали набрать из потерь!
– Ну и что? – на этот раз удивился Славка Рой.
Девчонка чуть не заплакала.
– Мы уже много соломы набрали… Вот уже третий день собираем. А теперь стог надо сложить. А людей маловато. Успеть надо вовремя. Передавали, дождь страшнейший будет. Бюро погоды обещало.
Мы ее сразу же поняли.
– Ура!!! – вдруг завопили все. – Даешь сено-солому!
А Гринберг как закричит тонким-претонким голосом:
– Стройся!
Все начали строиться по росту.
Маша Пашкова хотела затрубить в горн, но ее остановили:
– Тише! Дядю разбудишь!
Дядя с портфелем единственный во всем лагере строго соблюдал мертвый час.
Девчонка радовалась невозможно как!
– Понимаете, мы, конечно, взрослых бы на помощь позвали. И председатель приезжал. Говорит, подбросить вам стогометатель? А мы: конечно, нет! Дело чести! Стог же пионерский! А потом чувствуем – не управимся быстро. Что делать?! А у нас там Колька один есть. Жми, говорит, в пионерлагерь. Хоть ребята и не колхозные, но должны помочь. И стог все равно пионерским будет. Я посоветовалась с нашим пионервожатым и к вам.
– И правильно, – закричали все.
– А вам не попадет? – забеспокоилась девчонка. – Нельзя без разрешения, а?
Но мы решили твердо – пойдем помогать и точка. Да и спроситься не у кого было. Вениамина нет. Дядя с портфелем спит, Татьяна Евгеньевна все равно нас не отпустит, а гармонист, как всегда, исчез – наверное, где-нибудь свадьбу гуляют. Меня «делегат» забраковала, из мести:
– Здесь останешься. Мал еще! Лагерь охраняй, у тебя же ружье за сараями.
Я страшно разволновался:
– Как же так? Они без меня ничего не могут, ничего не умеют!
Все начали просить за меня, особенно пираты старались. Я и не знал, что у меня столько друзей.
– Ну, сами подумайте, – не уступала она и всячески старалась убедить коллектив, – грабли ему не доверишь, вилы и подавно. Ну, разве…
Она задумалась.
– Ну, дальше, дальше… – заскакал я вокруг нее.
– Ну, разве что воду будешь возить с Иванычем. – И зачем-то добавила: – Питьевую.
Я ошалел от радости. Мечта детства! Верхом на лошади! Дикие прерии! Пампасы! Все хотят пить, все ждут тебя. Короче, самый первый человек на селе – водовоз.
– Чего стоим? – подал голос Спасибо. – Дождя ждем? И мы пошли организованным строем.
Колхоз действительно был недалеко. Вовка Князь сказал, что, когда он сидел на столбе, ему были видны эти поля, море кукурузы и далекие крыши свиноферм, сверкающие новым шифером.
Странно выглядело пшеничное поле, подстриженное комбайнами словно под машинку. Идешь, а под ногами так и хрустит.
– Эх! – мечтательно сказал Рой. – Устроить бы здесь международный бег по пересеченной местности. Босиком!
– Негры бы победили, – солидно заявил Гринберг. – В Африке все босиком ходят. Климат такой. У них вся подошва, как у меня на пятках. Видал по телевизору?
Длинная цепь огромных стогов уходила к горизонту.
– Вон наши, вон! – закричала девчонка.
Мы увидели мальчишек и девчонок с вилами и граблями. А кругом – соломы, соломы… Огромные кучи! И не поверишь, что раньше это была не солома, а «потери». Ну, и молодцы! Захотели, и на целый стог соломы нагребли – поля-то большие, конца и края нет. Ясно, у взрослых есть дела и поважнее, чем собирать граблями по соломинке.
Между прочим, я раньше и не знал, что солома – не сено. Солома – это стебли пшеницы, если объяснять научно-популярно. Я у девчонки (кстати, ее Надькой зовут) все выпытал! Делать копны – это значит «копнить». Копны комбайн делает. Сзади у него бункер такой с решеткой. Набралось в бункер соломы, а комбайн ее раз – и вывалил. Копна и готова! А сооружать стога – значит, «стажировать» (это я самолично догадался!).
Нас здорово встретили. По-боевому! Поздоровались со всеми за руку и сразу за дело, без лишних слов.
Я подумал: «Стог-то расти будет все время. Как же ребята солому на самый верх поднимут?» А потом увидел их пионервожатого – высоченный парень – и успокоился. Не пропадут! Снизу подадут, а он сверху подхватит.
Девчонка не забыла о своем обещании. Она подвела меня к бородатому старику, сидевшему на телеге. Почти перед самым его носом из стороны в сторону мотался лошадиный хвост – удобно, и мух разгоняет и прохладу дает, словно вентилятор.
Сзади лежала дубовая бочка. Странная такая бочка. Дыра в ней не сверху, а на боку.
– Ага, помощник явился, – догадался старик. – Ну что ж, поедем. А то всю водичку-то выпили.
Я хотел смело вскочить на коня. Но старик рассмеялся:
– Нет, так не пойдет.
И мне пришлось оседлать бочку.
Когда лошадь тронулась, я оглянулся, ребята разбирали вилы, а девчонки – грабли. Я даже позавидовал. Старик все время вздыхал:
– Не дай бог, дождь вдарит. Сгорит солома, испортится.
– А какая разница, – робко опросил я его, – так он ее намочит, или в стогах?
– Большая, – охотно объяснил старик. – Если солома в стоге, то дождь намочит только верхний слой, а все остальное будет сухим. Ты небось в дождь плащ надеваешь? Плащ – мокрый, а сам ты – сухой!
– Когда как, – возразил я ему. – Если я на речке, и дождь идет, то я – мокрый, а одежда – сухая.
– То есть как? – удивился старик.
– А так. Одежду я глубоко в песок закопаю, а сверху травы навалю.
– Вот и стог-то, он точно так же устроен, – вывернулся старик и довольно засмеялся.
Мы ехали вдоль сплошной стены кукурузы.
– Ишь, какая вымахала! – оказал я. – Метра три, не иначе.
– Как на дрожжах, – заулыбался старик. – Королева полей! Царица! А знаешь, что такое кукуруза?
– Конечно, – удивился я. – Растение.
– Не совсем точно. Ты вот что больше всего есть любишь?
– Арбузы! – сразу ответил я.
– Так она любому животному вкусней любых арбузов и дынь. Так лопают, что за ушами трещит.
Кукурузе все не было конца.