Ночь Седьмой тьмы, стр. 60

От имени капитана Форестола и его экипажа я хочу поблагодарить вас за то, что вы выбрали нашу авиакомпанию. Мы надеемся, что полет прошел приятно, и будем рады вновь приветствовать вас на борту самолетов компании «Гаити Эр» в самом скором будущем.

В наступившем молчании открылась дверь. К фюзеляжу подкатили трап. Снаружи в самолет проник громкий стрекот цикад – тягучий, пустой звук. Казалось, никто не спешит покидать безопасную утробу самолета.

44

Анжелина почувствовала настроение других пассажиров сразу же, как только Рубен разбудил ее.

– Они испуганы, – сказала она.

– Чем? – Рубен снимал свои сумки с полки над головой.

– Тем, что оказались здесь, в Жакмеле, вместо Порт-о-Пренса. Они чувствуют себя, как зайцы в поле, уязвимыми.

– Нам грозит какая-нибудь опасность?

Она пожала плечами.

– Qui sait? [20]

Выйдя в открытую дверь и спускаясь по ступеням трапа, Рубен чувствовал себя беззащитным. Вариант с попыткой провезти пистолет на Гаити с собой был рассмотрен и отклонен как слишком рискованный. Йенсен пообещал снабдить его оружием спустя день или два через своего человека, известного только под псевдонимом Макандал, так звали предводителя рабов в восемнадцатом веке. До тех пор Рубену придется обходиться без оружия. Политическая ситуация была крайне нестабильна, армия и тайная полиция не знали иного закона, кроме своего собственного. Спрятанное оружие могло создать большие проблемы; но проблемы могли возникнуть и сами по себе.

Он видел, как Хуперы прошли впереди него в большой деревянный сарай, служивший главным зданием аэровокзала; их спокойная уверенность в себе окутывала их, словно одеяло. Рубен испытал что-то похожее на зависть.

Обстановка внутри аэровокзала была похожа на хаос. Солдаты с автоматами стояли у каждого входа со скучающим видом, но начеку. За двумя столами на козлах пара капралов собирали паспорта и направляли пассажиров в разные части сарая. Люди начали спорить, кого-то уже толкали и пихали.

Рубен сражу же почувствовал, что хаос был скорее кажущимся, чем настоящим. С небольшой платформы у дальнего конца сарая за всем происходящим внимательно наблюдал офицер, тот самый, который подъезжал к самолету. Он был в облегающем защитном комбинезоне и мягком зеленом берете с серебряной кокардой. Рядом с ним стоял человек с узким лицом в гражданской одежде: бежевый костюм и белая рубашка с открытым воротом. Он был в черных очках. Очки были клише, выражение рта – непонятным. На стене позади этой пары висела цветная литография президента Цицерона в военном мундире. Большой белый вентилятор томно вращался в середине потолка, нарезая жару тонкими, как бекон, ломтиками.

Людей разделяли в соответствии с системой, логика которой не сразу была понятна Рубену. Подошла его очередь. Он приблизился к столу. Солдат ничего не сказал, просто протянул руку за паспортом. Рубен сильно нервничал, надеясь, что специалисты из АНКД сделали свою работу, как надо; однако капрал едва взглянул на фотографию. Он добавил его паспорт к небольшой кучке и кивнул Рубену. «La-bas!» -сказал он по-французски. «Туда». Рубен должен был присоединиться к небольшой группе, куда входили Хуперы и три человека латиноамериканской наружности, возможно доминиканцы.

Капрал взглянул на Анжелину, потом на ее американский паспорт. Он что-то резко спросил на креольском, она пробормотала неразборчивый ответ. Не говоря ни слова, он дернул головой, отправляя ее в другую очередь, чем та, в которой стоял Рубен.

Рубен шагнул вперед. Анжелина предостерегающе качнула головой. Рубен не обратил на нее внимания.

– La femme de топ collegue [21], – запротестовал он, вспоминая школьный французский. – Avec moi [22].

Солдат проигнорировал его. Рубен подошел прямо к столу и положил руку ему на плечо. В двух шагах от них один из вооруженных солдат клацнул затвором своей автоматической винтовки и многозначительно направил ее на Рубена.

– Отойди, Рубен, – сказала Анжелина. – Со мной все будет в порядке. – Она сознательно употребила его настоящее имя. Вымышленный Мирон Фелпс, решила она, был слаб, он вынудил бы ее к опрометчивым поступкам. Но назвав его Рубеном, она вернула себе веру в его твердость. Он подошел так близко – она подумала, что опять хочет его.

Внезапно недалеко от них поднялся шум. Человек в черных очках заметил кого-то в толпе. Он что-то шепнул офицеру, потом повернулся и показал пальцем. Он даже не пытался скрыть этот жест. Офицер кивнул двум своим солдатам. В этот момент объект его внимания – молодой человек лет двадцати восьми в голубой майке и джинсах – увидел, что обнаружен. Он бросился бежать, но путь ему преградил второй человек в штатском, державший в руке маленький пистолет. Один из солдат подошел, чтобы помочь. Молодой мужчина сопротивлялся недолго, потом обмяк и дал подтащить себя к невысокой платформе. Женщина пронзительно закричала в толпе и хотела броситься к нему, но ее удержали руки друзей.

Человек в черных очках спустился с платформы. Он двигался без всякой нарочитости, был совершенно бесстрастен. Руки он держал в карманах, глаза прятались за темными стеклами. Экономным жестом он отпустил солдата. Это был полицейское дело, он был здесь главным. Над ним, под потолком, вентилятор лениво описывал бесполезные круги. Полицейский оглядел пленника с головы до ног. Он задал несколько вопросов, но ответов не получил. Пленник был взволнован, он постоянно переминался с ноги на ногу. Люди притворялись, что ничего не видят, старались не смотреть в его сторону. Был слышен женский плач. Очереди снова стали продвигаться вперед.

Непонятно откуда появился третий полицейский. Он был старше двух других и носил голубой костюм и старую, потрепанную фуражку.

– Тонтон, – прошептала Анжелина. – Некоторые из них еще остались.

Второй и третий полицейский крепко взяли задержанного за руки. Он не сопротивлялся. Человек в черных очках повторил свои вопросы, а может быть, придумал новые. Его пленник или не хотел, или не мог отвечать.

Черные Очки сунул руку в карман пиджака и достал оттуда маленький белый предмет. Шарик для гольфа. Он три-четыре раза подбросил его, потом сжал в кулаке. Спокойно он ударил задержанного в солнечное сплетение. Тот попытался согнуться пополам, но двое в штатском крепко держали его, готовясь к продолжению. Следующий удар был тяжелее, гораздо тяжелее. Избиваемый задохнулся. Его по-прежнему крепко держали. Третий удар серьезно повредил внутренности. Послышался звук рвущихся тканей, и на губах арестованного выступила слюна, окрашенная кровью. Черные Очки отвел руку для нового удара.

И тут раздался крик. Рубен обернулся и увидел Дуга Хупера, спешившего к платформе, – весь руки, ноги и возмущение.

– Господи! – прошептала Анжелина. – Его же убьют.

Хупер кипел от негодования. Солдат попытался остановить его, но он бесцеремонно отшвырнул его с дороги. Полицейские выпустили свою жертву, которая стояла теперь на коленях, задыхаясь, хватая ртом воздух и харкая кровью. Хупер положил руку на плечо молодого человека и обратился к полицейскому в очках.

– Кто вы такой, мистер? Что вы, черт подери, себе позволяете? – проорал он. – Нельзя же вот так просто взять и избить человека. Я, черт подери, обязательно доложу об этом куда следует, когда попаду в столицу.

Человек в бежевом костюме посмотрел сначала на своих помощников, потом на офицера на платформе. Они обменялись недоумевающим взглядом. Хупер шагнул к полицейскому.

– Эй вы, – окликнул он его. – Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю, черт подери. Мне нужно ваше имя и какое-то объяснение случившемуся. Я – личный друг генерала Валриса.

– Не суй свой нос в дела, которые тебя не касаются, blanc.