Ночь Седьмой тьмы, стр. 22
– Должно быть, это очень вкусно.
– Наоборот, мне говорили, что ничего особенного в этом нет. Вкус здесь роли не играет. То, чего ищут люди, заказывающие фугу, -это вполне законные наркотические ощущения. Смысл заключается в том, чтобы не избавляться от токсина полностью, а оставлять его как раз достаточно, чтобы вызвать у обедающего чувство легкой эйфории. Легкое опьянение, легкое ощущение онемелости вокруг рта, словно вы только что побывали у дантиста.
Поэтому многие испытывают эту онемелость и теплое покалывание. Примерно сто человек в год умирают. Что же происходит между этими двумя состояниями? Ведь должно же быть какое-то промежуточное состояние, верно?
Раздался писк пейджера.
– Извините, лейтенант, меня кто-то разыскивает.
Последовала короткая пауза, во время которой доктор сделал звонок по другому телефону. Потом его голос опять возник в трубке:
– Где я остановился?
– Между онемелостью и смертью.
– Точно. Между онемелостью и смертью люди впадают в кому и – обратите внимание – их увозят в больницу и объявляют мертвыми. Все это время они находятся в полном сознании. Они слышат, их умственные способности не теряют остроты, они даже могут видеть, если кто-то откроет им глаза. Но они не могут шевельнуть ни единым мускулом, не могут говорить, не могут даже дернуть веком. Внешне они производят полное впечатление покойников. Иногда все кончается тем, что их хоронят заживо.
На Гаити фугуне едят, но эта рыба входит в состав некоего сложного яда. Яда, который изготовляют местные колдуны, или бокоры,и который известен в народе как яд зомби. Другими словами, вещество, которое превращает людей в зомби. Точный состав в разных местах бывает различным, но в него всегда включают тот или иной вид фугу.Другими словами, этот яд содержит тетродотоксин. Если рецепт соблюден точно, результатом является полное подобие смерти. Это первая стадия.
Вторая стадия – это похороны, которые обычно назначаются быстро. Третья стадия – эксгумация; как правило, в ту же ночь. Четвертая стадия – введение противоядия, содержащего datura stramonum.Нет никаких свидетельства того, что daturaили любой другой компонент этого предполагаемого противоядия действительно нейтрализует действие тетродотоксина. Но daturaкрайне психоактивна. Она вызывает состояние психического бреда, приводящее к потере ориентации и полной потере памяти. На Гаити daturaзовется в народе concombre zombi -огурец зомби.
Спинелли снова замолчал. Он шагнул к двери. Рубен слышал, как он шепотом заговорил с кем-то. Через секунду доктор вернулся.
– Лейтенант, мне нужно идти. Если вы выберете время, чтобы подъехать ко мне, я соберу для вас кое-какие материалы. И дам вам номер телефона моего друга.
– Доктор, прежде чем вы уйдете: вы пытаетесь сказать мне, что, по вашему мнению, Филиуса Нарсиса превратили в зомби?
– Я предоставлю вам самому делать выводы на этот счет, лейтенант. Я просто сообщил вам некоторые основные факты. Вы можете плести из них все, что вам будем угодно. Дайте знать моей секретарше, если вы решите подъехать. Я постараюсь выкроить для вас время.
Линия замолчала. Рубен положил трубку и закрыл глаза. То, что началось как простое дело об убийствах, быстро превращалось в какую-то охоту за призраками. Он не верил в призраков. Еще каких-нибудь пять минут назад он не верил в зомби. Час назад Анжелина рассказала ему о разговоре с человеком, которого в последний раз перед этим видела в больничной палате, где его у нее на глазах объявили умершим. А теперь врач с ученой степенью говорил ему, что это, возможно, не было галлюцинацией.
Он снова снял трубку.
15
Дэнни Кохен прибыл в 8:30 с двумя полицейскими, О'Рурком и Григоровичем: Рубен ввел их в курс дела, пока брился.
– Ты ей веришь?
– Я верю, что она что-то видела.
– Она могла просто заново переживать свое первоначальное открытие, сублимируя его посредством оживления своего мертвого приятеля. Что-нибудь вроде трансференции.
Кохен учился в колледже, даже писал работу по психологии. Он воображал себя большим специалистом.
– Послушай, Дэнни, она очень умная леди. Ей многое пришлось пережить, и, может быть, ее начали посещать всякие видения, только я так не думаю.
– Она утверждает, что он действительно заговорил с ней?
Рубен кивнул. Анжелина все еще спала.
– А она сказала тебе, что он говорил? Он не открыл ей глаза на мир по ту сторону или еще что-нибудь, а?
– Кончай треп, Дэнни. Что-то напугало ее. Ты был там вчера ночью, когда мы открыли этот гроб. Она ничего об этом не знала. Поэтому вполне возможно, что кто-то мог перевезти его назад в квартиру. Может быть, какая-нибудь шутка.
– Ты рассказал ей, что мы обнаружили?
Рубен положил станок и ополоснул лицо.
– А как ты думаешь, Дэнни? Ты думаешь, мне доставит удовольствие рассказать вдове, что я только что ездил эксгумировать одного из ее друзей? – Его начинали раздражать вопросы Дэнни.
– О'кей, о'кей. Не нужно принимать это так близко к сердцу. Так что же, по ее словам, он ей рассказал?
– Она говорит, что он не знал, кто он такой, как попал туда, кто его привез. Ее он не узнал, на свое имя не реагировал. Он был вроде...
– Зомби? Ты это пытаешься мне сказать? Ты собираешься включить это в своей отчет? Кончай, Рубен, пора тебе поумнеть. Она явно не теряла времени, пичкая тебя всей этой вудуистской ерундой.
– Присядь, Дэнни.
– Зачем садиться? Нам нужно бежать. Спасать Нью-Йорк от зомби.
– Сядь и слушай.
Садиться было некуда, кроме унитаза. Дэнни опустил крышку и сел.
– После того как я позвонил тебе, Дэнни, я набрал номер одного человека, которого зовут Спинелли. Джо Спинелли. Он является консультантом-гематологом в больнице лонг-айлендского колледжа. Я говорил тебе о нем вчера – это тот самый парень, который обнаружил тетродотоксин в теле Нарсиса.
– Верно, было такое.
– О'кей. Я рассказал Спинелли, что произошло: Нарсис пропал, есть люди, которые считают, что видели его живым. Мне было нужно мнение медика. Какое-то объяснение тому, как это могло случиться, что-то, что не выглядело бы в отчете полной бессмыслицей.
– Ну и что же он тебе ответил? Этот тетродотоксин дает человеку неземную силу или еще что-нибудь?
– Не надо умничать, Дэнни. Ты лучше посиди и послушай, что я от него узнал.
Рубен передал Кохену содержание разговора со Спинелли. Произведенный эффект доставил ему глубокое удовлетворение. Впервые за все двадцать лет, что он его знал, Дэнни Кохен лишился дара речи. Когда слова наконец вернулись к нему, его поведение изменилось радикально.
– Так ты полагаешь, он все еще там? Просто сидит и ждет, когда кто-то придет поговорить с ним?
– Не знаю, Дэнни. Не сказать, чтобы я имел большой опыт по части таких дел. Анжелина упомянула, что кто-то снова поднимал пол в гостиной. По вполне понятным причинам она не стала проверять, что там может быть такое.
– Думаешь, там есть еще?
Рубен пожал плечами:
– Еще трупы? Надеюсь, что нет. Одна вещь меня тем не менее тревожит. Анжелина сказала мне, что наша печать на двери была нетронутой, когда она пришла туда. Другого входа в квартиру нет. Так как же Нарсис проник внутрь? Он, может быть, и зомби, но пусть я буду проклят, если он прошел через стену.
– Думаю, нам следует туда наведаться. Ты готов?
– Конечно, поехали.
Дэнни вышел вслед за Рубеном в гостиную, где их ждали О'Рурк и Григорович. Уходя, Дэнни кивнул головой в сторону спальни для гостей:
– Анжелина, а? Налаживаешь контакты с аборигенами, Рубен?
– Брось, Дэнни. Эта женщина вдова. А до вчерашней ночи была еще и девственницей, но давай не будем в это углубляться. Некоторые вещи Дэнни Кохены этого мира никогда не будут способны понять.
Уже у входной двери Дэнни повернулся к Рубену:
– Эй, я только что сообразил, что у тебя не так. Куда подевались твои фотографии? Те, на которых Бабби и все остальные?