Формула гениальности, стр. 61
– Работаешь… – сквозь слезы проговорила Шолпан, – чтобы заглушить что-то… Боишься чего-то… разве я не вижу?..
Она сильнее прижалась к мужу и, заглядывая ему в глаза, пытаясь найти в них ответ на мучивший ее вопрос: любима она или нет, все так же сквозь слезы произнесла:
– Глупый ты… Не знаешь, что мною меня в тебе и тебя во мне… и мечешься все…
– Что ты выдумала? Ну, успокойся. Перестань плакать… – Наркес ладонями вытирал слезы Шолпан.
В этот вечер ему не удалось поработать над монографией.
22
Настало восьмое декабря, день отлета в Швецию. Друзья и знакомые Алимановых проводили их в аэропорту и стояли у металлического барьера, отделявшего взлетное поле от территории аэровокзала, до тех пор, пока лайнер международного класса, курсирующий на линии Алма-Ата – Стокгольм, не поднялся в воздух и не исчез из виду. Полет продолжался около трех часов.
Лайнер приземлился в аэропорту Стокгольма на полчаса раньше, чем предполагалось. Супругов никто не встречал. Стюардесса проводила их в небольшую уединенную комнату и, взяв паспорта, любезно предложила располагаться и отдыхать.
Вскоре она вернулась, торжественно неся паспорта и букет цветов.
– Все в порядке, – сказала она с очаровательной улыбкой, – вы можете ехать в Гранд-отель.
Супруги получили свой багаж, сели в такси и покинули аэропорт. Они были даже довольны, что их никто не встречал. Торжественные встречи всегда утомительны.
Подъезжая к городу со стороны аэропорта, Шолпан и Наркес внимательно рассматривали его из окон машины. Стокгольм расположен на островах и обоих берегах пролива, соединяющего озеро Меларен с заливом Сальтшен. Это сообщало ему некоторое сходство с Ленинградом и Венецией. Скорее с Ленинградом, решили супруги. Тем более, что с Ленинградом его роднило Балтийское море и северное небо. Правда, скалистые берега придавали суровое своеобразие облику Стокгольма и этим он отличался от расположенной на низменных островах Северной Пальмиры.
Дорога промелькнула быстро, и вскоре перед ними выросло величественное старинное здание. Это и был Гранд-отель. В холле их уже ждали несколько представительного вида господ. Последовали приветствия, вопросы и наконец пожелания спокойного отдыха.
Супруги устроились в отведенном им пятикомнатном номере, но отдохнуть не удалось. Раздался телефонный звонок. Звонил посол Советского Союза в Швеции Сергей Тимофеевич Кондратьев. Он просил Наркеса и Шолпан подготовиться к встрече, ибо его уже осаждала армия аккредитованных в Швеции иностранных и местных журналистов. Через полчаса на супругов обрушилась первая пресс-конференция.
– Дамы и господа, – представил их посол, – перед вами прибывший в Стокгольм для получения второй Нобелевской премии советский ученый, академик Наркес Алданазарович Алиманов. С ним его жена Шолпан Садыковна Алиманова. Они готовы ответить на ваши вопросы.
Репортеры задавали их поочередно.
– Вы уже второй раз в Швеции?
– Да.
– Вы из Казахстана?
– Да.
– Казахстан, говорят, большая страна?
– Немалая. На его территории могут уместиться Англия, Франция, Испания, Австрия, Бельгия, Голландия и Дания вместе взятые.
– Кто из ученых прошлого больше привлекает ваше внимание?
– Кеплер.
– Кого из писателей вы больше любите?
– Бальзака.
– Имели ли вы связи и знакомства в Шведской Академии наук?
– Никаких.
– Вы ожидали, что вам присудят Нобелевскую премию во второй раз?
– Кроме тех отзывов скандинавских ученых о моих трудах, которые я встречал до этого года, в этом году я читал отзывы таких известных ученых, как Пальмер, Делбсу, Олссон. Зная об их причастности к Шведской Академии, полагал, что они расположены в мою пользу. Но, конечно, точно ничего не знал.
– Вы были до первого приезда в Швецию в Скандинавских странах?
– Нет, не был. Я совершал путешествия по Западу, Востоку и Югу, но на Севере быть не приходилось…
Журналисты откланялись.
Вечер закончился в теплом кругу сотрудников Советского посольства и их семей. Гости рассказывали последние новости. Хозяева знакомили Шолпан с предстоящей церемонией.
Знакомить было с чем. Ритуал вручения Нобелевских премий, имеющий более чем столетнюю историю, оброс множеством деталей, знание которых для лауреатов обязательно.
Церемония вручения Нобелевских премий с годами превратилась в десятидневный праздник, веселый, остроумный, но движимый жесткими традициями и строгой режиссурой. В нем принимают участие Академия наук и королевский двор, студенты и вся столица. Весь период пребывания в Стокгольме лауреаты и их жены, не включая их родственников или других лиц, приглашенных лауреатами на Нобелевское торжество, живут по заранее составленному расписанию. Их время, одежда, место за столами бесконечных банкетов – все рассчитано заранее до миллиметра, до крапинки на галстуке. Тут не допускается ни грана импровизации и самодеятельности.
Хозяева подробно рассказали Шолпан о бесчисленных подробностях приемов и банкетов, знание которых в высшем свете Стокгольма считается обязательным.
Гости расстались с хозяевами поздно ночью. На машине Советского посольства, уставших от впечатлений дня, их доставили в Гранд-отель.
Второй день пребывания в Стокгольме был посвящен знакомству с городом. Вместе с друзьями из Советского посольства и на их машине Шолпан и Наркес ознакомились с некоторыми достопримечательными местами шведской столицы. В отель вернулись вечером. В вестибюле супругов ожидала толпа репортеров и фотокорреспондентов. Пришлось дать импровизированную пресс-конференцию. Супругов не оставили в покое и в номере.
Проводив поздно вечером последних посетителей, Наркес некоторое время спустя позвонил дежурной по этажу и попросил ее разбудить их завтра в восемь утра. Было около десяти часов ночи. Шолпан уже легла спать. Разобрав свою постель и выключив свет в номере, Наркес тоже лег. Уснул он почти моментально.
Утром его разбудил звонок дежурной – Еще не совсем проснувшись, взглянул на ручные часы: было ровно восемь. В комнате было сумеречно. Наркес встал, зажег свет и подошел к окну. Шолпан еще спала. Северное утро едва брезжило, еще горели фонари на набережной канала, видной из окон номера, и та часть Стокгольма, что за нею, со всеми башнями, церквами и дворцами в этот сумеречный рассветный час была так сказочно красива. Отойдя от окна, Наркес начал одеваться. Потом разбудил Шолпан. Сегодня предстояло много дел. С утра надо в цилиндре ехать за город, на кладбище, возложить венки на могилу Альфреда Нобеля, его племянника Эммануила Нобеля и других родственников. Вечером одно из главных событий его жизни: вручение Нобелевской премии.
Через некоторое время супруги спустились в ресторан позавтракать.
Кортеж автомобилей подъехал к отелю в половине десятого. Лауреаты с женами по парам, с родственниками сели в свои машины, после чего кортеж направился на кладбище, где гости вместе с другими лицами из Шведской Академии возложили венки на могилу Альфреда Нобеля и его родственников. Затем их доставили в отель. До половины пятого они были свободны.
После обеда Наркес снова взглянул на официальное приглашение на торжество. Супруги получили его еще вчера. Оно было составлено на французском языке, в полном соответствии с той точностью, которой отличаются все шведские ритуалы:
«Господа лауреаты приглашаются прибыть в Концертный зал для получения Нобелевских премий 10 декабря 2015 г. не позднее 4 ч. 50 мин. дня. Его Величество, в сопровождении королевского дома и всего двора, пожалует в зал, дабы присутствовать на торжестве и лично вручить каждому из них надлежащую премию, ровно в 5 ч. после чего двери зала будут закрыты и начнется само торжество».
Ни опоздать хотя бы на одну минуту, ни прибыть хотя бы на две минуты раньше назначенного срока на какое-нибудь шведское приглашение совершенно недопустимо. Наркес знал об этом, поэтому начал одеваться раньше положенного времени во избежание всяких непредвиденных проволочек. В двадцать пять минут пятого, во фраке и в цилиндре, Наркес вместе с Шолпан спустился в вестибюль гостиницы. Три других лауреата с женами и многочисленными родственниками были уже в сборе. В половине пятого лауреаты сели в машины и поехали на торжество.