Тайна «Нереиды», стр. 76

Элий сидел в таблине префекта Антиохии и рассматривал выложенную на стене из драгоценных и полудрагоценных камней мозаику. Роскошный южный пейзаж. Бирюзовое небо из подлинной бирюзы, макушки пальм из малахита, песок из розоватой и желтоватой яшмы. Горы, покрытые шапками льда, сверкали нестерпимо. Элий всмотрелся. Неужели бриллианты? Ну да, настоящие бриллианты. Впрочем, после того как стали добывать алмазы в Республике Оранжевой реки, бриллианты сильно подешевели.

Префект Антиохии самодовольно улыбался. Самое изысканное удовольствие — видеть Рим посрамленным. Превосходство доказывают богатство и власть. Власть — это Рим. У Антиохии — богатство. Рим выглядел нищим рядом с восточной богачкой. Жители Антиохии плескались в ваннах из чистого золота. В уличных латринах были серебряные краны.

Продажные красотки демонстрировали бриллианты на полмиллиона каждый.

Но префект ошибся. Роскошь не ошеломила и не покорила Элия. Она вызвала лишь некоторое любопытство. Но не более. Элий восхитился мозаикой сдержанно, но красноречиво хваля работу, а не камни, и в этом ничуть не погрешил — работа была превосходная.

Префект рассыпался в ответ в комплиментах, по-восточному цветистых и неискренних. В эту минуту он воображал себя новым Гомером. А надо сказать что префекта звали Гаем Гомером, и он клялся, что ведет свой род от слепого сочинителя великих поэм. Ему верили, причем охотно. А кто не верил, находил выдумку забавной.

— Боголюбимый Цезарь, — воскликнул Гай Гомер с преувеличенным восторгом, будт собирался не о деле говорить, а хвалить пурпурную тогу римлянина или его последнюю речь в сенате. — Мне не совсем ясна цель твоей миссии. Насколько я понял, Большой Совет направляет тебя в Месопотамию, Сирию и Пальмиру с инспекцией в связи с увеличением опасности вторжения варваров в границы Содружества.

— Именно так, — подтвердил Элий.

— Тогда зачем с тобой прибыли триста преторианских гвардейцев?

Элий ожидал этого вопроса.

— Тебе известно, как легко монголы совершают рейды в глубь территории. Я направляюсь в малонаселенные районы. Кто поручится, что мы не столкнемся с варварами в месте самом неподходящем.

— Ты рассуждаешь логично. Цезарь! Но не проще ли в таком случае тебе не принимать участия в этой экспедиции, а направить выяснять обстановку и осматривать крепости простых инженеров?

Элий принялся вновь рассматривать великолепную мозаику.

— Ты полагаешь, — сказал он наконец, — что жизнь инженера для Рима менее ценна, чем жизнь простых людей можно швырнуть на про-це— судьбы без всякой охраны?

—Ах прости, я высказался неудачно. Лишь хотел казать, что инженер, даже если он римский гражданин не покажется столь лакомой добычей для варвара как Цезарь. Смею напомнить, что и Сирия, и Месопотамия наводнены лазутчиками варваров. Уже около сотни схвачены. Но тысячи гуляют на свободе.

Префект понял, что его речь произвела впечатление на Цезаря: тот хмуро смотрел на драгоценную мозаику, и на скулах его играли желваки.

— С другой стороны, подобная охрана инженеров будет истолкована превратно, — сказал Элий, — в то время как охрана Цезаря в триста человек может показаться чрезмерной, но вполне законной. А на востоке, особенно в Месопотамии, к присутствию римлян всегда относились настороженно.

— Как мудро! — Гай Гомер быстро сообразил, что пытаться переубедить Элия бесполезно, потому что решение принимал не Цезарь, и не Цезарю его отменять. — Думаю, что ты, Цезарь, сам придумал столь ловкий ход?

Элий только улыбнулся в ответ.

Кто бы мог подумать, что ему придется находить оправдания приказам Руфина. Возможно, Гаю Гомеру кажется, что в случае нападения варваров три центурии преторианцев могут спасти Цезаря. На самом деле триста человек спасут лишь репутацию Руфина. Никто не посмеет упрекнуть императора, что Цезаря отправили в опасное путешествие без должной охраны.

Но даже Руфин, не говоря уже о префекте Антиохии, не знает, куда и зачем идет Цезарь со своей охраной.

Юний Вер шел по ночному Риму. Подсвеченные прожекторами храмы чередовались со сверкающими ями витринами магазинов. Бесчисленные статуи государственных мужей оседлали мраморные колонны и гранитные базы. «Построил базилику…» «Одержал победу…» — кажется, этого уже достаточно, чтобы навсегда остаться в памяти народной. Государственники-римляне обожают тех, кто для них строит и побеждает.

Вер был в тунике и плаще из тонкой шерсти. В этом году теплый западный ветер фавоний начал дуть на месяц раньше. Весна началась посреди зимы.

Вер остановился на углу. Кондитерская была открыта. Римляне часто заходят в поздний час за сладостями и фруктами на десерт. Веру захотелось купить пирожных. С недавних пор он сделался сладкоежкой. Он и сам замечал, что ведет себя как ребенок: любит подурачиться, поиграть, продемонстрировать свою мощь, но устает от долгих усилий. Вот и сейчас ему хочется взмыть в небо и парить над Римом, но он сдерживается, откладывая удовольствие на более поздний час. И как ребенок, новый Вер задает тысячи и тысячи вопросов, на которые ему никто не ответит.

Вер купил десяток пирожных. Хозяин перевязал коробку розовой лентой.

— Для милой девицы? — спросил хозяин и подмигнул.

— Для меня, — улыбнулся гладиатор. Выйдя из кондитерской, Вер понял, что его ждут. Фигура в темном плаще с капюшоном выделялась на фоне стены. Секунду помедлив. Вер направился прямо к темному силуэту. В воздухе, видимые только Веру, мелькали тени: его летучая когорта была рядом, неприметная для людского глаза. Но незнакомец заметил бойцов «Нереиды» и недоуменно покачал головой:

— Тебе нечего опасаться меня. Вер.

Неизвестный откинул со лба капюшон, и в отсвете уличного фонаря блеснул золотой шлем с крылышками. Сам бог Меркурий ожидал Вера.